Алексей Мерцалов - Бист Вилах. История одного Историка. Книга первая

Дариор весело хмыкнул, а Мортен взбесился пуще прежнего:

– Осёл! Кто тут комиссар? Только я один смогу безукоризненно , как говорит наш сочинитель, справиться с этой задачей!

– Но, комиссар, – осторожно начал не блиставший сообразительностью Луи, – вас недавно ранили в руку. Видимо поэтому в прошлый раз вы не сумели одолеть бакалейщика с набережной. Мы понимаем, что возраст даёт о себе знать, но…

Услыхав эти слова, комиссар разразился такими ругательствами, что зеваки отпрянули от окон, а Дариор непроизвольно поморщился. Теперь каждый понимал, что пройдёт немало времени, прежде чем всё вернётся на свои места. Комиссар бушевал как никогда. Причём доставалось всем: ажанам, ненавистному Дариору, жителям окрестных домов и даже погоде! Но особенно Мортен ругал правительство, отказывающее полиции в высоких зарплатах. Досталось и заварившему кашу Луи, но комиссар в скором времени перешёл на Дариора, который, по его мнению, был виноват всегда и во всём. Однако стоило Луи немного успокоиться, как Мортен снова взялся за него. Он принялся указывать ему на все возможные и невозможные недостатки, кричал без передышки, и самое главное – делал это с огромным талантом. Следя за ним, Дариор понимал, что, если чем-то комиссар и наделён от рождения, так это умением вовремя и не вовремя, а точнее – везде и всегда обругивать каждого попавшегося на пути: инспекторов, разносчиков газет и даже кошек, которые якобы мешаются под ногами. Наконец, Мортен перешёл на излюбленную тему – обратил свой взор на ненавистных англичан. Досталось всем: памятной королеве Виктории, королю Георгу, лордам, Биг Бену и «шотландскому пойлу». После унижения Великобритании обычно следовало успокоение, но тут, как назло, комиссару подвернулся блуждавший рядом дворник. Вопли возобновились, и уже никто не мог ручаться за свою безопасность.

Наконец, после того как Мортен обучил дворника работать метлой, над улицей повисла благоговейная тишина. Окончив великую тираду, комиссар, как ни в чём не бывало, зашагал к парадному входу.

– Боюсь, маньяка и след простыл после такого шума, – прошептал Банвиль, и Дариор был вынужден согласиться. Нельзя рассчитывать на толщину и непроницаемость стен, когда за дело берётся комиссар Мортен! Но сам Мортен, очевидно, был другого мнения, ибо, очень довольный собой и буквально помолодевший, бодро скрылся за дверьми музея. Дариор с протестующей душой был вынужден двинуться за ним.

Войдя в пустующий музей, историк оказался в непроглядном, интригующем мраке. Экспонаты, гардероб и стены терялись в темноте. Вдруг из-за угла вынырнул Мортен и, приложив палец к губам, велел следовать за ним. Мрак сковывал зрение, и приходилось двигаться буквально на ощупь. Мортен вынул из кармана электрический фонарик – чудо современной техники, – и в свете луча нарисовалась лестничная клетка.

– Нет, – прошептал Дариор, когда комиссар шагнул в дверной проём, – нам выше, на второй этаж.

Ещё несколько десятков ступеней – и мужчины оказались между двумя дверьми.

– Это один коридор, соединяющий анфиладу залов, – объяснил Дариор. – Если каждый из нас пойдёт в противоположную сторону, то в результате мы снова встретимся посреди коридора.

Мортен кивнул и скрылся за одной из дверей. Дариор шагнул в другую и оказался в полной темноте. Густой мрак висел повсюду, порождая панические видения и страхи. Дариор не различал даже своих ног, но, устыдившись трусости, решительно двинулся вперёд. Стены действительно были непроницаемыми – звуков снаружи не слышно. Тишина и мрак казались паутиной, через которую невозможно пробиться. Вскоре коридор повернул направо и повёл вглубь музея. Трудно представить, что кто-то мог хладнокровно бродить по этим мрачным помещениям! В какой-то миг Дариор поймал себя на мысли, что боится обернуться. Страх нарастал с каждым шагом, а желание отступить становилось всё настойчивее.

И вдруг в глубине коридора показался огонёк. В другой ситуации Дариор бы чрезвычайно обрадовался нежданной помощи, но сейчас чуть не вскрикнул от ужаса. Это явно не фонарь комиссара! Мортен, безусловно, двигался быстрее историка и, следовательно, должен был уже достигнуть центра коридора. На миг Дариор представил комиссара, лежащего во мраке с перерезанным горлом, а затем себя, разрубленного на куски. Только сейчас он серьёзно ощутил, в каком маленьком шаге находится от смерти! Огонёк слегка качнулся… Страх по-прежнему бередил нервы. Осторожно, шаг за шагом историк двинулся вперёд и подошёл к призрачному огню на расстояние трёх-четырёх метров. Затем вздрогнул и едва не рухнул от испуга, поскольку совсем рядом послышался ледяной голос:

– Я ждал вас, господин Одоевский.

***

За судорожной паникой последовало стремительное любопытство. Человек, чьи очертания уже проявились в темноте, назвал фамилию Дариора, данную тому при рождении, и, как ни странно, говорил по-русски. Спустя несколько мгновений вновь полилась и зашелестела речь, слова которой напоминали ледяной ручей:

– Итак, вы пришли сюда – прекрасно! Думаю, вы знаете, кто я. По крайней мере, догадываетесь.

Фигура человека настолько сливалась с темнотой, что едва ли можно было различить контуры прикрывавшей лицо маски. Будучи не в состоянии углубиться в физиогномический анализ, Дариор с особым вниманием вслушался в голос. Ничего подобного он раньше не слышал. Этот холодный, хрипловатый, но в то же время гладкий тон погружал слух в морозное забвение. Тембр голоса казался на удивление необычным, даже неземным. По коридору лилось и перекатывалось его двоякое эхо.

– Ошибаетесь, – нарушил тишину Дариор, когда убийца умолк, – ваше имя мне не известно.

На миг в зале вновь воцарилось молчание. Теперь историк уже не сомневался, что комиссар лежит где-то в одном из этих тёмных коридоров.

– Зато я знаю, как зовут вас, – всё тем же спокойным тоном ответил убийца.

– Откуда же? – поинтересовался Дариор, лихорадочно определяя местоположение противника, чтобы вовремя нанести удар.

– Терпение, мой друг, терпение…

– Друг? – усмехнулся Рено. – Сильно сказано!

– Нет-нет, вы мой самый лучший и добрый приятель на сегодняшний день, и именно вы мне сейчас поможете.

Теперь Дариор уже ничуть не сомневался в психических отклонениях собеседника. И знал: если историк хочет выжить, его действия должны быть решительными и уверенными.

– Однако не всё сразу. Я дойду и до этого, но по порядку. – Убийца слегка откашлялся. – Думаю, будет неучтиво начинать нашу беседу без знания друг друга. Ваше имя мне известно. Меня же вы можете называть как угодно. Я носил множество разных прозвищ. Оставлю своё далёкое детство и личную жизнь без внимания и сразу перейду к делу. Много-много лет назад – кажется, в 21-м году – я оказался в Варшаве. Там мне попалась любопытная книга одного начинающего писателя, именем которого пренебрегу. Я не смог и на секунду оторваться от произведения. Помнится, прочитал его за один вечер. Могу с уверенностью заметить, что книга была шедевром! Именно так я отозвался о ней в письме к автору и просил о скором продолжении. Однако ответом мне стал весьма учтивый отказ. Издательство якобы не собиралось печатать вторую книгу. Вскоре я выяснил, что никакого продолжения нет и в помине. Писатель вовсе не планировал работать над ним, так что издательство оказалось невиновным в этом казусе. К тому времени я перечитал книгу тридцать шесть раз, забросил дела, ради которых приехал в этот город, и просто не находил себе места. Тоска и боль сковали моё нутро. В результате я пришел домой к автору и на коленях умолял его о продолжении, но тот буквально вытолкал меня в шею. Обиженный и уязвлённый, я бросился прочь. Хочу уточнить содержание той книги. Если не вдаваться в подробности, её страницы повествовали о жизни главаря влиятельной нью-йоркской банды, изувера, излюбленным оружием которого был мясницкий нож. На пути к власти он разил им каждого, кто ему встретится. То же случилось и со мной. В порыве отчаяния я взял нож, накинулся на первого попавшегося прохожего и искромсал его на куски. Спустя миг я понял, что натворил, и, ужаснувшись собственному деянию, бежал не останавливаясь через весь город. Естественно, имелось множество свидетелей того преступления, и потому я немедленно скрылся из Варшавы. К своему изумлению, я вновь ощутил влечение – правда, к другой книге. Меня привлекали именно криминальные, кровавые, жестокие романы – без них я буквально не мог жить. Всё начиналось по кругу. Я перебирался из города в город. Вновь заболевал, пытался достучаться до писателя, а когда этого не получалось, брался за нож. Ещё с детства я желал совершать красивые поступки, стремился к вечной гармонии, а затем пытался создавать прекрасное продолжение книг. Однажды я попробовал сам взяться за перо, но понял, что из этого ничего не выйдет, поэтому страницы моей истории обрамлялись кровавыми следами. Число жертв перевалило за десяток. Безусловно, я понимал, что творю ужасные вещи, но не мог себя остановить. Что-то дьявольское шевелилось у меня в груди. В каждое убийство я старался воплотить изощрённость, красоту и тесную связь с сюжетом книги, пытаясь представить себя на месте главных героев. Порой моё состояние заметно улучшалось, и я некоторое время мог жить без своего кровавого ремесла. В эти дни жизнь становилась для меня чрезвычайно тусклой и неприязненной. Но вот когда казалось, что я окончательно отделался от болезни, происходил взрыв – и по ножу вновь текли алые капли. Я переехал в Лондон. Дошёл до того, что убил известных писателя и актёра. Да, это было ужасно, но вы не можете отрицать, что я сделал это с особым изяществом. Помнится, Фишер погиб прямо в кресле, а его лоб казался древней фреской. В бордовых тонах! Признаюсь: я очень сильно гордился собой. Но полиция буквально поднялась на дыбы. С большим трудом мне удалось проникнуть на корабль. Береговая охрана едва не поймала меня. И вот я в Париже! Убийство за убийством – всё, как и прежде. Признаться, это однообразие порядком мне наскучило – никакой красоты, кроме звучных газетных заголовков, я в казнях не видел. Но вот я познакомился с археологом Жаком, и он поведал мне весьма интересную историю. Якобы на раскопках в Тулузе обнаружили некую летопись. Некоторые даже называли её художественным произведением того времени. Действительно, книга написана на современный манер, но её подлинность утверждена без сомнения. Как я уже сказал, мне порядком надоело придумывать продолжения, и я решил создать свою, отдельную историю. Чтобы не быть преждевременно раскрытым, я убиваю Жака, а затем похищаю книгу и изучаю её. Мне хватило всего двух часов непрерывного чтения. Признаться, такого захватывающего сюжета я ещё не видел. Какая оригинальность, какие повороты событий! Всё перевернулось в моём сознании. Кстати, хочу поблагодарить вас: ведь именно вы создали эту книгу!