Алексей Мерцалов - Бист Вилах. История одного Историка. Книга первая

– Да вы совсем чокнутый! – ничуть не удивившись, ответил Дариор. – Хочу вас разочаровать: рукопись написана самое позднее в XV веке. Возможно, в темноте не видно, но мне меньше пятисот лет.

– Безусловно, – продолжал убийца, будто его не прерывали. – Шло время. Изучая книгу, я стал думать и нашёл некоторые совпадения, странные факты. Теория, которую я придумал спустя несколько дней после возвращения книги в исследовательский центр, восхитила меня самого. Итак, представьте…

Он не успел договорить. Из-за угла неожиданно появился яркий луч света, и в темноте проступила фигура музейного смотрителя. Не дожидаясь поворота событий, маньяк испуганно взревел, указывая на Дариора:

– Держите его! Держите! Он проник в музей и пытается похитить ценные экспонаты!

В следующую секунду убийца уже скрылся за углом. Недолго думая, наивный смотритель бросился на Дариора, размахивая дубинкой. Свет открывал пространство вокруг. Выхода не было. Тяжёлый кросс с правой опрокинул смотрителя на пол, но тот стремительно вскочил и взмахнул дубинкой. Дариор отклонился в сторону и ударил кистью руки по правому запястью противника. Послышался душераздирающий вопль. По музею разлетелось громогласное эхо.

– Ты мне руку сломал! Пра-авую! – закатив от боли глаза, взвыл смотритель.

– А надо было левую? – спросил Дариор и ударил противника по другому запястью. Следующий вопль был гораздо протяжнее предыдущего.

– Мерзавец, ты сломал мне обе руки! – согнувшись пополам, прошептал раненый смотритель.

– Ничего, новые вырастут! – отрезал Дариор и, оглушив противника ударом по темени, бросился догонять скрывшегося убийцу. Фонарь в драке разбился и всё вокруг, вновь поглотила чернота. Ни шага, ни голоса, ни звука. Музей словно замер в таинственном ожидании. Однако Дариор знал, что преступник где-то рядом, и в любой момент ждал внезапного удара. Но всё по-прежнему оставалось таким же безмолвным и до изнеможения гнетущим. Коридор постепенно упёрся в лестничную клетку, значит Дариор обошел всю анфиладу. Убийцы нигде не было. Нигде не было и Мортена. Дариор осторожно побрёл вверх. Со всех сторон на него слепо глядели бюсты великих героев. Иногда во мраке мелькал слабый свет, но это были лишь отблески фар редких автомобилей, что долетали снаружи. Дариор брёл на ощупь и чувствовал себя безмозглой крысой, попавшей в мышеловку. Ко всему прочему примешивался страх увидеть во тьме разрубленного на куски комиссара. Однако верная сила воли гнала историка вперёд. Теперь он шёл увереннее, ибо знал, что преступник бежит от него, а значит – боится. Впрочем, безрезультатно бродить по тёмным залам ему довольно скоро наскучило. Но, наконец, он дошел до последнего холла. Впереди показалась дверь, из под которой сочился свет. Так, уже теплее. Теперь главное – стремительность и уверенность.

Дариор рывком распахнул дверь и влетел в небольшую комнату. Помещение сильно смахивало на чулан, только посреди него устроился письменный стол. Рядом с ним возле тучного шкафа возвышался убийца. Расстояние между противниками было ничтожно малым. Но испугало историка не это, а зловещее дуло пистолета, направленное ему в голову. «Терять нечего – сейчас выстрелит». Дариор прыгнул обратно в коридор и захлопнул за собой дверь. Тут же в неё вонзились четыре пули. Свет погас.

– Бросьте валять дурака, Алексей Михайлович! – послышался насмешливый голос. – Входите! Думаю, у нас найдётся тема для беседы.

Судя по всему, преступник стоял прямо напротив двери и ждал ответа, чтобы понять, где находится Рено. Опыта рукопашного боя против вооружённого человека у историка практически не было, однако попробовать стоило. Какое оружие в руках маньяка? Кажется, «кольт». Семь зарядов, притом четыре уже вышли.

– Прошу извинить, – откликнулся Дариор и тут же перекатился в сторону (дверь снова пронзила пуля), – но перспектива быть застреленным меня не очень вдохновляет.

На миг повисло молчание. Дариор лихорадочно оглядывался по сторонам, чтобы найти хоть какое-то подобие оружия. Но в тёмном помещении все предметы сливались воедино. Интересно: сколько времени потребуется смотрителю, чтобы сообщить о произошедшем? По идее, пяти минут хватит. Да и выстрелы должны были услышать. Но раз до сих пор музей не наводнила полиция…

Дариор пришёл к умозаключению, что напрасно сломал смотрителю руки, – сейчас они бы ему пригодились. Хотя, какое там, сломал – обычный удар по запястью с эффектом болевого шока. Так что растить новые руки смотрителю не придётся.

В этот момент дверь снова пробила пуля. «Отлично, – улыбнулся Рено, – шесть зарядов израсходовано, остался один». Теперь нужно решить, как заставить противника выстрелить ещё раз. Очевидно, маньяк, как и все свойственные его натуре люди, не умел долго терпеть, и сейчас это обстоятельство шло молодому историку на руку. Под дверью виднелся весьма заметный проём. Недолго думая, Дариор снял ботинок и аккуратно положил перед щелью. В ту же минуту раздался хлопок – и предмет обуви был пробит пулей насквозь. «Вот и всё, – удовлетворённо сказал себе Дариор, – обойма пуста». Историк неторопливо открыл дверь и остановился перед удивленным маньяком.

– Боюсь, вы должны мне компенсацию за испорченный ботинок, – извиняющимся тоном сказал Дариор. – Странное у вас настроение: только что называли меня другом, а теперь расстреливаете мою несчастную обувь….

– Так и есть, мы друзья, – спокойно подтвердил убийца. В его голосе послышалась едва заметная насмешка. С чего бы это?

– В друзей не стреляют, – прошипел Дариор и шагнул вперёд. Дальнейшее виделось чрезвычайно простым: подскочить, резко ударить правым кулаком в челюсть, после чего произойдёт незамедлительный нокаут. Помнится, отец называл это «забой быка». Дариор уже шагнул навстречу противнику, но неожиданно остановился и обмер: ему в спину упёрлось твердое дуло револьвера.

– Что, попался, маньяк-убийца? – послышался насмешливый голос.

Мортен? Этого ещё не хватало! И всё же Дариор облегчённо вздохнул – по крайней мере, комиссар не валялся где-то в углу с простреленным лбом. Однако эта перспектива живо представилась самому историку: Мортен напряг руку, готовясь к выстрелу. Кажется, он со свойственной ему бестолковостью, принял историка за убийцу. Неудивительно – в таком мраке едва ли различались контуры людей. Всё вокруг чернело в густой темноте, и, что ещё хуже, Дариор от неожиданности на миг лишился дара речи. «Ничего, – размышлял он, – сейчас комиссар заметит настоящего убийцу». Но положение оказалось намного хуже: Мортен принял тёмную фигуру маньяка за Дариора и, очевидно, был очень собою доволен.

– Вы слишком напроказничали, господин убийца! – чувствуя себя победителем, глумился комиссар. – А теперь хотите застрелить ещё одного, пусть не самого смышлёного, но всё-таки человека. Дариор, что вы там стоите? Уходите, я держу его!