Юлиана Погосова - Крыло бабочки

Я достала из холодильника все, что нашла подходящим для завтрака: масло, варенье, сыр. Надо сказать, что с таким аппетитом я ни разу в жизни не завтракала. У Алексея была способность всему придавать особенную красоту и притягательность. Обычные сухарики с джемом, которые я ела на завтрак ежедневно, сегодня вдруг приобрели совершенно особенный вкус и аромат. Что это значит, что у него тоже душа особенная? Или что они у нас родственные?

Последнее предположение было особенно приятно, и я немного углубилась в него, на какое-то время отвлекшись от разговора. Поняла я об этом по вопросительному взгляду Леши. Он о чем-то спросил меня, по-видимому, и ожидал ответа на свой вопрос. Не зная, что ответить, потому что я не знала, о чем он меня спрашивал, я наугад протянула:

– Да…

– Очень хорошо! – обрадовался Леша. – А то одному как-то не очень хочется идти, я ведь их не совсем хорошо знаю, а вот с компанией будет даже весело. Я тогда зайду за тобой часов в шесть вечера, у них там это все на семь намечается, пока дойдем, идти пешком надо будет, туда ни на каком транспорте не доедешь, если только на велосипеде…

– Ничего страшного, – быстро ответила я, – пойдем пешком. – Просто надо будет пораньше выйти.

– Ну вот, я и говорю, выйдем за час, как раз успеем. Они, кстати, недалеко от дома Кирилла Кириллыча живут. Можем потом Сергея и Марину проведать, как они там.

Я быстро сообразила, что все это мероприятие как нельзя более кстати. Надо теснее общаться с местным обществом, иначе моя миссия обречена на провал. Хотя я бы все равно с ним пошла, и без миссии. Я думаю, что готова была с ним идти хоть на край света.

Леша посидел еще некоторое время и ушел. Я стала убирать со стола, постепенно осознавая свою полную неготовность к сегодняшнему выходу. Мне даже надеть нечего, я ничего такого с собой не брала, это просто даже смешно было – брать с собой на дачу вечернее платье, в буквальном смысле «курам на смех». Я представила себе, как иду по проселочной дороге в вечернем платье, а куры меня провожают довольным кудахтаньем, и настроение у меня резко улучшилось. Надо пойти посмотреть, может, у Ленки в шкафу что-нибудь есть подходящее. С этими мыслями я направилась в Ленкину спальню. Неожиданно зазвонил сотовый.

– Алло, Таня?

– Да.

– Здравствуйте, это Владимир.

От неожиданности у меня что-то екнуло в животе, и почему-то вспотел затылок.

– Здравствуйте, Владимир.

– Таня, скажите, мы могли бы с вами сегодня встретиться?

– Да, конечно, но лучше пораньше, потому что вечером я буду занята.

– Отлично, меня это вполне устраивает. Я мог бы заехать за вами через часок.

– Хорошо, заезжайте. Но… может, лучше нам где-нибудь встретиться, чтобы не привлекать ничьего внимания? А то соседи увидят, пойдут разговоры всякие.

– Да, возможно, вы и правы. А где мы могли бы с вами встретиться?

– Давайте у пожарной каланчи. Там место безлюдное и домов нет поблизости.

– Договорились, через час у пожарной каланчи.

– Хорошо.

Я положила трубку и без сил опустилась на стул. Боже мой, ну куда я лезу, зачем мне все эти приключения? Отдыхала бы себе тихонько, вот, с Лешей бы общалась, закрутила бы с ним роман дачный, все спокойно, тихо, по-летнему. Куда я впутываюсь?

Я задавала себе эти вопросы, хотя прекрасно знала, что, конечно, пойду на встречу со следователем и доведу свою миссию до ее завершения, каким бы оно ни было. Какая-то неодолимая сила, сильнее голоса благоразумия, задававшего мне все эти вопросы, влекла меня, и не было никаких сил, способных остановить меня и удержать от выполнения задуманного.

Я еще издали увидела синий джип, поджидающий меня, как мы условились, у пожарной каланчи. Место здесь действительно совершенно безлюдное, вечером я бы не решилась прийти сюда одна на прогулку. Каланча возвышалась в гордом одиночестве посреди пустынного безмолвия, и только легкий ветерок изредка составлял ей немую компанию. Даже слегка поежилась, представляя, как я здесь прогуливаюсь темным дождливым вечером и поблагодарила Бога за то, что этого никогда не случится. Хотя, как говорится, «никогда не говори никогда». Бр-р-р…

– Таня! – Владимир вышел из машины и направился ко мне навстречу. Я помахала ему рукой и ускорила шаг, стараясь не позволять больше нелепым мыслям по поводу пожарной каланчи приходить мне в голову.

– Здравствуйте! – сказал Владимир, приблизившись ко мне. Он был гораздо более приветлив, чем в нашу первую встречу. И я подумала, что это, конечно, неспроста. Что-то им от меня нужно. Хотя понятно, что, сама же вызвалась…

– Здравствуйте, Владимир, – ответила я как можно более оптимистично и слегка вопросительно. При этом я приподняла брови и слегка округлила свои и без того круглые глаза. "Интересно, что он обо мне думает? – вдруг промелькнула в мозгу шальная мысль. – Наверное, принимает за идиотку. Если это так, то я его прекрасно понимаю".

Владимир уловил мой легкий вопросительный намек, который, впрочем, не понять было сложно, подошел ко мне почти вплотную, развернулся, взял меня под руку и легко, но настойчиво повел по направлению к джипу.

– Я хочу показать вам кое-что, – тихо сказал он. – Я переговорил с начальством, и мне разрешили привлечь вас к участию в расследовании. Дело очень запутанное, много непонятных моментов, поэтому участие светского элемента, то есть вас, может внести ясность. Видите – ли, я, то есть мы, располагаем информацией, которая пришла извне, объективными фактами, но вот информации личного, субъективного характера у нас почти нет. А дело это очень и очень тонкое, деликатное, тут главное – не наломать дров, здесь осторожность нужна, чтобы никого не спугнуть, но клубок распутать.

Я некоторое время честно пыталась понять, что он хочет мне сказать. Но не смогла, слишком туманно, слишком отвлеченно и как-то совершенно абстрактно. Нет, со мной нельзя так разговаривать, дело серьезное, и я многим рискую. Если им действительно нужна моя помощь, то пусть расскажут мне все, что им известно. Иначе я не участвую в их авантюрах, я же человек, а не робот, в конце концов!

– Владимир, – я решила быть предельно вежливой и корректной, – а вы представляете себе все риски, на которые я иду? – Он хотел что-то ответить, но я не дала, надо было сказать ему все, что я хотела. – Я иду на очень большие риски, может быть, даже смертельные!

Он опять хотел что-то сказать, но мне надо было договорить:

– Вы сами сказали, что дело сложное и запутанное, требует огромной осторожности и внимания, это так?

Он согласно кивнул.

– И я, наверное, ваша единственная надежда раскрыть это дело.

Он опять встрепенулся, собираясь ответить, возразить, как мне показалось, и я слегка «пригладила» свои слова: