Пётр Радин - Гидрофобия, или История одного проклятия

– Жаклин, нас завалили предложениями! Снимай фартук и шли к черту своего работодателя.

В этот же день Оливье нанял юриста, который подготовил договор о неразглашении моей тайны. Компании, заключившие с нами контракты и лицезревшие вживую, на что я способна, аплодировали стоя. Все заинтересовавшиеся нашим предложением выстраивались в очередь. Мы как на аукционе, повышали ставки на наши услуги. Цены контрактов росли с геометрической прогрессией, но и условия выполнения работы были практически за гранью человеческих способностей. Мне приходилось набирать и сбрасывать вес, чуть ли не по щелчку пальцев. Утренние и вечерние пробежки в гидрокостюме. Бесконечные съемки, смена одежды, грим, макияж, передвижения по всей стране выматывали меня. Морально и физически я была не готова к такому режиму. На сон оставалось только пару часов в сутки, и во время сна мне приходилось худеть. За нами по всей стране ездил трейлер и возил мобильную кедровую бочку для похудения, в которой я засыпала и просыпалась в сидячем положении. В общем, работала на износ. За первый месяц моей кропотливой работы, я заработала на автомобиль и могла позволить снять квартиру в центре Парижа. Переехав от своей тетушки в съёмную квартиру, я почувствовала себя самостоятельной и независимой. Теперь я отправляла деньги и столичные подарки родителям.

Через пару месяцев напряженной работы без отдыха и сна, мой организм стал давать сбой. Вода, перестала равномерно распределяться по организму, и на очередных съемках одежды для людей больших размеров, моя рука разбухла, как лапа огромной гориллы. Организаторы были крайне недовольны данным происшествием и на следующий день расторгли с нами договор. Как говорится: «Худа без добра не бывает». Восстановив руку, мы стали мочить мои части тело не хаотично, а целенаправленно. Даже неудавшийся ролик с мой опухшей рукой просочился в сеть интернета и сыграл нам на руку.

К нам обратилась компания, производящая инвентарь для бейсбола, и моя рука стала своего рода символом кэтчерской перчатки. Позже мной заинтересовалась компания по производству перчаток, обуви, нижнего белья. Я была своего рода девушка-пластилин, из которой возможно было слепить все, что угодно: увеличить грудь, попу, губы и так далее. Я никогда не думала, что для сьемок рекламы перебирают сотни моделей, чтобы они соответствовали определенному параметру рекламируемого товара. В этом случае я выступала универсальным человеком, которого можно было снимать без использования спецэффектов, графики и фотошопа, с возможностью подогнать мое тело под любую вещь.

Можно сказать, что меня разрывали на части. Деньги текли рекой, но меня не совсем устраивало то, что я стала посмешищем, а не той супермоделью, про которую говорил Оливье. Настал переломный момент, когда я заявила о проблеме, которая меня так беспокоит:

– Оливье, я устала быть клоуном и раздуваться как рыба-еж по первому требованию.

На что Оливье мне возразил:

– Сейчас дела идут лучше не придумаешь. Ты же хотела быть популярной и независимой? Сейчас ты обладаешь всем, о чём мечтала. Ещё один год, и мы сможем забыть о рекламе подобного рода и перейти на новый уровень…

– Оливье, ты, наверное, не расслышал меня. Я говорю тебе, что после всех комических показав, мне дорога в юмористическое шоу, а не на подиум. Ты говорил, что будет серьёзная работа в модельном бизнесе, а получилось всё с точностью наоборот. Мой организм от нагрузки перестал нормально функционировать, вода не распределяется равномерно по телу.

– Твой сбой нам помог заработать еще больше денег, чем мы планировали. Многие женщины могут только мечтать о способности увеличивать свои прелести одним пшиком пульверизатора воды, а ты говоришь, что это сбой. Ты же, как цветочек, который нужно поливать каждый день, – льстиво сказал Оливье и продолжил, – потерпи немного, у нас еще один крупный контракт с клиникой пластической хирургии, а после мы что-нибудь придумаем.

Каким-то необъяснимым образом Оливье мог меня успокоить и, подобрав нужные слова, вернуть обратно в команду. Я неспроста обмолвилась о команде, так как после первой сделки в наших рядах прибавилось пять человек, после второй – ещё шесть, а через полгода нас стало двадцать. Гримеры, костюмеры, осветители, водители – все, как пчёлки, крутились, трудились возле и ради меня. Погрязнув в авантюре Оливье, я не могла покинуть коллектив и лишить работы всех этих людей. Но неприятный разговор с Оливье и его слова о последнем крупном контракте с клиникой не давал мне покоя.

Меня что-то настораживало, и было какое-то странное предчувствие. Мой негативный настрой немного угас, когда мы взялись за работу. Милые и обходительные сотрудники клиники внушали доверие и располагали к себе. Рекламная компания с моим участием прогремела по всей стране, и за пару недель филиалы клиники открылись практически в каждом крупном городе. Обращений в клинику было столько, что запись на пластику производили на год вперед.

Оливье, уговаривая продолжить наше дело, восклицал, что, благодаря моему проклятию, клиника стала успешной и процветающей. Оказалось, что за ошеломительным успехом стояла рекламная фикция. Клиника заявляла, что во время операций они применяют собственную разработку, супер-гель, не оставляющий никаких следов после хирургического вмешательства. А я как раз выступила рекламным примером их разработки. Но буквально через месяц клиника свернула свою деятельность, а руководство, собрав предоплату с клиентов, испарилось. Нашу компанию обвинили в сотрудничестве и содействии мошенникам. Нам стали поступать угрозы и судебные иски от потерпевших. Мои тревожные мысли стали воплощаться в действительность. Меня стали узнавать на улице и презрительно осматривать, а кто-то в след кричал – аферистка. В некоторых ресторанах и кафе отказывались обслуживать и просили покинуть заведение. У меня сжималось горло и хотелось плакать от стыда.

А когда нас вызвали в суд в качестве участников по делу о мошенничестве в особо крупных размерах, то я прокляла тот день, когда встретила Оливье Бернарда, и перестала с ним разговаривать. Реакция Бернарда на повестку была невозмутима и пренебрежительна. Он говорил мне, что нас невозможно уличить и связать с делами мошенников, так как мы работали по договору предоставления рекламных услуг.

Придя в суд и дожидаясь заседания в коридоре, я увидела молодого человека, который показался мне знакомым, но не могла вспомнить, где мы с ним встречались. Этот молодой человек стоял в сторонке с какими-то людьми, бурно что-то обсуждая, жестикулировал перед носом собеседника. Его мимика и жесты напоминали манеры мальчишки-задиры с нашего двора, Пьера Леграна. Я не могла поверить своим глазам и меня мучали сомнения, так как Легран был гадким утёнком, плюгавым и невзрачным, а перед мной стоял Аполлон – олицетворение мужской красоты. Этот молодой человек, закончив разговор, направился в кабинет суда и, проходя мимо, не обращал внимание ни на кого из посторонних. Мне даже показалось, что от него исходил свет. Было любопытно, тот ли это мальчишка или нет. Я хотела произнести его имя, но непроизвольно произнесла на весь коридор: