Александра Гринберг - Избранница Хаоса

Которая не могла вылиться ни во что иное, кроме зубов в шее Изары. Не ласка, не страсть даже – то самое желание пометить, оставить свой запах на ней, чтобы никто и посмотреть не вздумал. Никогда. Продолжая удерживать её, Дар снова и снова целовал, кусал, ласкал рукой, не обращая внимания на ставшие почти жалобными стоны. Да нет же, очень даже обращая – что может быть лучше, чем альфа, ставшая твоей сучкой? Горячей, желанной, судорожно сжимающейся вокруг твоих пальцев.

Дар навис над Изарой, ошалевшей то ли от оргазма, то ли от выпитого алкоголя. Встретился со взглядом мутных глаз и не стерпел – поцеловал. Глубоко и влажно; тщательно вылизывая горячий рот, искусанные губы, отдающий медовой сладостью язык. Она запомнит это – и поцелуй, и свой оргазм от одной лишь ладони между своих ног. А если нет – напомнят следы по всему телу.

И поделом – не стоит подставлять горло первому встречному альфе.

Ну, то есть Дару как раз таки можно, а вот другим – точно нет. Во избежание особо жутких смертей для этих самых других.

Изара одарила его осоловелым взглядом, стоило отстраниться, напоследок огладив костяшками щеку. И… опьянение наконец взяло свое – она будто бы моргнула, да только глаз снова так и не открыла. Отрубилась за секунду.

– Ну обалдеть теперь, – пробурчал Дар, к такому повороту событий хоть и готовый, но совершенно им не обрадованный. В штанах было тесно и твёрдо, хоть иди камни Тор Гаттара раскалывай. – Грёбаные кошки!

Делать нечего: пришлось укладывать полосатую негодяйку поудобнее да заворачивать в одеяло. И старательно не думать о том, что оставил метку на едва знакомой оборотнице. А такое обычно делают лишь с теми, кого выбирают себе в пару.

«А и хрен с ним, – отмахнулся Дар. – Зато хоть до Моэргрина живая доедет».

Ну да, живая. И не достанется никому в ближайшую неделю.

Поправочка – никому другому. Ибо какой же медведь откажется от своей добычи?

Среди людей бытует мнение, что оборотням похмелье незнакомо. Равно как и невыносимый стыд поутру.

Про похмелье – правда. Про стыд… ну-у…

– Блин, блин, бли-и-ин, – застонала я беззвучно, едва продрав глаза. – Это ж надо было!..

Да я со времён Магистерии так не ужиралась! Какой дрянью они меня опоили? С медком и ягодками… Что за ягодки были в той самогонке?!

Ладно, Изара, зато тебе урок на будущее: никакого гномьего пойла, если не хочешь поутру утопиться со стыда в ближайшем унитазе.

Нервно комкая в руках краешек одеяла, с опаской приподняла голову. Нахальной морды «охранничка» поблизости не видно. Да и не слышно вроде тоже. Секундная досада вмиг сменилась облегчением: клятого медведя неохота лицезреть в ближайшую вечность. Хватит и того, что я им провоняла насквозь.

Принять душ хотелось нестерпимо, но делать это здесь я не рискнула. Вдруг вернётся, напасть белобрысая?.. Наспех оделась – благо шмотки после весёлой ночки уцелели – да побрела на поиски своего мини-прайда. Славься, тигриный нос – найти оказалось несложно…

Хаос, да лучше бы не нашла! В нашей с Джилом комнатушке обнаружились и он, и его сестрица. Едва завидев меня, оба ехидно заулыбались и тут же принялись тянуть воздух – старательно и чуть ли не наперегонки. А затем Лил возмущённо покачала головой, вынула из кармана пятёрку и сунула братцу.

– А вот нечего делать ставки против заведения, – довольно хмыкнул тот, упрятав мятую купюру в нагрудный кармашек. – Говорил же – не трахались.

– Ну не знаю, не знаю, – желчным голоском пропела Лил, растянувшись в изножье кровати, – видок у сестрички шикар-рный!

– Это да-а!

– Заткнитесь подобру-поздорову, а? Мелочь пузатая, – буркнула я и спешно скрылась в ванной.

Первым делом умылась, прополоскала рот, мимоходом глянула на себя в зеркале над раковиной…

– Долбаный шатун! – заорала, не помня себя от бешенства. – Я ж тебя кишками наружу выверну, ты… ты… гнусь ты косолапая!

Из комнаты донеслось придушенное ржание тигрят. Недобро зыркнув на дверь, снова в ужасе оглядела свою истерзанную шею. Он меня пометил! Этот белобрысый негодяй меня всю пометил, как будто я его сучка! И как прикажете не отведать его потрохов вместо завтрака?

Тихонько рыча, в спешке стянула рубашку и джинсы. И принялась круглыми от ужаса глазами глядеть то вниз, то в зеркало.

– Да грёбаный ты ж в рот… – выдохнула, чуть не плача от злости.

Тёмные пятна красовались едва не по всему моему телу. Засосы, синяки, едва поджившие следы зубов. Последние не сойдут ещё с неделю – их оставил сильный альфа, так просто не заживить. И запах тоже не смыть, он прочно въелся под кожу, впечатался вместе со слюной.

Следы медвежьей страсти – да нет же, позорное клеймо медвежьей закуски! – безобразным ошейником легли поперёк горла, спускаясь вниз по ключицам, груди, животу и теряясь под линиями белья. Обнаружив очередной укус на внутренней стороне бедра, я покраснела – жарко, мучительно, точно школьница, впервые увидевшая член.

Что мы творили прошлой ночью, помню смутно. Но помню. И хочу побиться головой об раковину. А ещё больше хочу найти и придушить косолапого говнюка за такую подставу.

Вот только сильнее всего хочется, чтобы он сам меня нашёл. И закончил начатое. Потому что ужасно нечестно наложить свои зубищи на альфа-самку и даже не поиметь её как следует. Разум, может, и жаждет крови, но тело настойчиво требует продолжения. Стоило вспомнить нахальные пальцы и умелый рот альфа-мерзавца, как между ног повлажнело, соски болезненно заныли, натянув тонкое кружево лифчика, а рука будто сама собой скользнула вниз по животу…

Под прохладный душ я метнулась почти бегом. Тьма его пожри, этого охранничка!

Если он и вправду охранничек, а то есть сомнения. Надо бы уточнить перед тем, как стану потрошить шерстяную сволочь.

А вот и не стану. Ибо шерстяная сволочь свалила, вполне здраво опасаясь, что за такие выкрутасы я подвешу его за яйца на деревенской площади. И даже сидхе с ней с меткой – в разы хуже этакие понимающие взгляды треклятых гномов.

– Что, маршал киса, аль соскучиться успела? – со смешком поинтересовался Друадах, когда мы втроём спустились вниз. – Садитесь, ребятки, местечко вам занял пригожее.

А ведь ушлого гнома с нами не было, когда я несла весь этот пьяный бред. Впору подыскивать ближайший овраг, чтобы в нём схорониться, пока не стихнут слухи о пьяной в стельку охотнице, которая клеилась к первому попавшемуся симпатичному деревенщине…

Поправочка – стоило бы подыскивать, не знай я, что сплетенка эта будет гулять по приграничью годами, даже если я перебью всех жителей Хварна.

– Ага, прямо истосковалась в разлуке.

– Ну дык ясен гвоздь, Дар у нас мужик видный! Не то что сопляки южные, – загоготал гном. Но, припомнив, что с южанкой разговаривает, спешно поправился: – Нет, ну ты-то у нас тоже ого-го! Стока настоечки выдуть в один присест! Кого другого бы к костерку погребальному повезли!