АНАТОЛИЙ ГОЛОВКОВ - Победившие не вернутся

– Это вы, русские, облегчаете душу, а мы лишь приоткрываем ее, и то в случае крайней надобности, – заметил Вагнер.

– Хорошо, – сказал Гардаш. – Про душу мне теперь почти все понятно. Но вы продадите, в конце концов, проклятую шкатулку? Решайтесь, сударь!

Антиквар надолго замолчал. А потом, резко повернувшись и тараща на Гардаша глаза из-под пенсне, выпалил:

– Пятьдесят крон!

И прикусил губу в отчаянии.

Гардаш не выдержал и улыбнулся.

– Напрасно я так, – отругал себя Вагнер. – Вот всегда спешу. Может, вам цена не по карману?

– Сотня вас устроит? – усмехнувшись, поинтересовался Гардаш.

Вагнер стал утирать пот со лба, засуетился, пытаясь скрыть волнение.

– Вы сказали, сотня? Я не ослышался? Целых сто имперских крон?! Вы шутите!

– Я настроен более чем серьезно!

Пока Гардаш отсчитывал наличные, антиквар завернул товар, перевязал ленточкой. Они обменялись рукопожатием, но у самых дверей Вагнер откашлялся и тихо молвил:

– Я сделал все, чтобы отговорить вас. Но вы оказались упрямы. Это ваш выбор. Я желаю вам с женой всего наилучшего. Но остерегайтесь, сударь. На этой шкатулке может лежать проклятие. Никто точно не знает, откуда она, как сюда попала и кто ее ищет.

Супруги постепенно привыкли к шкатулке, которая украсила собою полку трюмо, прямо напротив постели, и не замечали ее. Но однажды вещица напомнила о себе самым неожиданным образом.

В тот вечер, украсив спальню цветами и зажженными свечами, выпив, пожалуй, больше мозельского, чем обычно, они предались любви.

Эта ночь казалась им какой-то особо страстной и вдохновенной. В соседних номерах не могли заснуть, слушая нескончаемые стоны и вопли, но никто не посмел стучать в стену. Таков нордический характер европейцев, считал Гардаш, а также либерализм, впитанный с молоком матери.

В какой-то момент, не помня себя, Катя воцарилась верхом на муже спиной к его лицу, напротив трюмо, чтобы лучше видеть свое тело. И заметила, как от шкатулки исходит пурпурное свечение, отражаемое в трех зеркалах. Внутри будто тлели угли, как в утюге. Кате не хотелось останавливаться, и она успокоила себя тем, что все этой ей мерещится.

Но шкатулка раскрылась, и Катя почувствовала, что ее тело увлекает вверх. Кате не хотелось отрываться от мужчины в разгар секса. Но в этом и не было нужды – они поднялись синхронно вместе с кроватью. Да и не только кровать, – и шкаф, и ширма в углу, – вся незакрепленная мебель оторвалась от пола и парила в воздухе.

Катя от страха вцепилась ногтями в спину мужа, который озирался по сторонам. Железная койка с молодой парой достигла уровня люстры, и хрустальные бусины, которые шевелились и позванивали от сквозняка, щекотали их лица.

– Что это, Алекс? – спросила Катя, испуганно оглядываясь по сторонам и тяжело дыша. – Может, нам все это снится?

– Нам обоим не может сниться один и тот же сон, – справедливо, но безумно заметил Гардаш и дотронулся пальцем до хрустальных шариков. – Не понимаю! По всем законам физики такого не может быть. Это будто на Луне, как пишет Герберт Уэллс. Или какой-то бокал был лишним.

– К черту мозельское, к черту твоего Уэллса вместе с его Луной! – закапризничала графиня. – Ты же мужчина! Вот и думай, как отсюда слезть!

– А зачем слезать? Тебе со мной уже не нравится? – пытался отшутиться Гардаш.

– Нравится, – раздраженно пролепетала Катя. – Все было дивно! Но если это не последствия оргазма… Возможно, мы оба заболели какой-то неизвестной болезнью или бредим? Я боюсь!

Она мелко перекрестилась.

– Не бойся и говори глупостей. Я говорил, что книги этого сумасшедшего выскочки Фрейда не доведут тебя до добра.

– Фрейд гений! А ты слабак!

– Я слабак?

– Извини! Я нервничаю и хочу вниз! Мне все надоело! У меня чешется спина! Мне нужна ванна! Я хочу земляники со сливками!

– Давай я попробую спуститься, а потом сниму тебя.

Пока они спорили, кровать медленно опустилась, и Катя слезла, потопав босыми ногами к трюмо. Открытая шкатулка лежала на месте. В углублениях, отделанных темно-синим бархатом, лежали три соединенных друг с другом предмета непонятного назначения с золотыми иероглифами на поверхности.

– Алекс, ты только посмотри, – прошептала графиня, оглянувшись на мужа. – Ты не поверишь!

Гардаш слез с кровати, нащупал ногами шлепанцы и подошел к трюмо, уставившись на шкатулку.

– Антиквар убеждал, что она из цельного куска бирюзы, – возбужденно проговорила Катя. – А оказывается, она полая, но открывается, когда захочет. И внутри какие-то штуковины.

Он осторожно вытащил модули, легко расцепил их и принялся рассматривать.

– Да ты всё еще пьян!

– Я пьян от любви!

– Не ври, Алекс, мне вовсе не до шуток, – серьезно проговорила Катя. – Неужели ты не понимаешь, что нам досталось нечто особенное? Не случайно же я не могла оторвать глаз от этой шкатулки!.. Женская интуиция!.. Может, из-за нее мы… взлетели?..

Лицо Гардаша сделалось серьезным.

– Пока ты ждала в коляске, антиквар рассказал про монаха, который принес ему эту шкатулку. А потом предостерег, что на ней может лежать проклятие.

Графиня слушала с испугом.

– И ты молчал? Ты скрыл от меня? Это все равно, что соврал!

– Катерина, успокойся!

– Ты мне солгал, негодяй!

– Я не хотел тебя расстраивать!

– А мы могли из-за этого умереть! Тебе понятно?

Катя, шатаясь, подошла к постели, бросилась на нее лицом вниз и заплакала.

Гардаш поцеловал ей спину.

– Катенька, дружочек, ну, ты так хотела ее купить! А я подумал, стоит ли огорчать тебя по таким пустякам?

Графиня повернулась к Гардашу заплаканным лицом, уткнулась носом в плечо, всхлипывая.

– Дорогой, это не пустяки. Если ты меня хоть немного любишь, отнеси чертову коробку Вагнеру! Не захочет возвращать деньги, и не надо!

– Но почему? Антиквар тоже мог не знать, что внутри.

– Плевать! Верни, и всё!.. Наверняка, шкатулку украли из музея!.. Она может принести нам несчастье!

Гардаш помолчал, потом потянулся к пиджаку, висевшему на спинке стула, вытащил карманные часы, свадебный подарок отца Кати, графа Казимира Лозинского. Хронометр открылся с мелодичным звоном. Гардаш посмотрел на циферблат, вздохнул и захлопнул крышку.

За окном шел дождь.

– Сейчас четверть одиннадцатого, – молвил он в тишине. – Вагнер закрыл магазин и пошел домой.

– Ну, и пусть! – упрямилась графиня. – Разыщи его, милый!

Гардаш оделся, положил покупку в саквояж, взял зонт и покинул номер.

От венского отеля «Эрцгерцог Фердинанд» до дома на Бауэрштрассе, где располагалась лавка Вагнера, было не больше четверти часа ходьбы.

Поэтому Гардаш не стал нанимать извозчика – да и где его сыщешь в дождь. Он отправился напрямую через парк. Он удачно миновал аттракционы, кафешку с навесом, под которым, озаряемые желтым светом, сидели мужчины и женщины в немыслимых шляпах с бутоньерками на фруктовую тему, и вышел на улицу города.