Олег Объедков - Отрицание отрицания

Шутник приписал: «И мимо нас!», разделавшись и с этим призывом…

— А что означает название «Полимодель»? — неожиданно спросил Ларист.

— Ну, я могу только догадываться, — протянул советник. — Машина создает модели предполагаемой смерти… Может быть, поэтому?

— Мистика, — опять сказал президент и повернулся ко мне: — Что у нас сегодня вечером, Авентуза?

Я достал записную книжку, посмотрел. На вечер сегодняшнего дня стояло — «инопланетянин»…

Президент любил забавы. Каждую субботу вечером о его апартаментах устраивалось что-то необычное. Или бал-маскарад в узком кругу (не более десяти человек, без жен). Или просмотр зарубежной комедии. Или просто встреча с каким-нибудь веселым человеком-фокусником, йогом или шулером.

В эту субботу Народный Министр Культуры и Военно-Прикладного Спорта прислал в Дом Правительства пришельца с далеких звезд. Это был весьма дряхлый старичок в пурпурной хламиде, которую ему нашли в затхлых складах Министерства. Когда я обыскивал старичка, он странно дергался, как будто его били.

Вместе с Ларистом в беседе участвовал Народный Министр Общественности Пятницкий. Они усадили человека в хламиде в кресло, подкатили поближе столик со спиртным.

— Так вы говорите, откуда-то прибыли к нам? — начал разговор Пятницкий, улыбаясь в усы. Накануне этой встречи он при мне звонил в Министерство культуры и прикладного спорта, чтобы справиться, не сумасшедший ли будет гость, не буйный ли? Там ответили, что не сумасшедший и не буйный, а так — слегка помешанный. Поэтому Пятницкий заранее расположил себя к веселому времяпрепровождению.

Гость кротко кивнул и потянулся к снеди, расставленной на столике.

— Ешьте, не стесняйтесь, — подбодрил его Ларист и тоже отломил кусок горячей, только что со сковороды форели.

— И откуда же? — не терпелось посмеяться Пятницкому.

— Из казематов, — ответил старичок, старательно обсасывая плавник рыбы.

— Нет, это понятно, а в нашу страну как попали? Откуда? — не унимался министр.

— Как попадают люди? Рождаются здесь, — наставительно ответил старичок. — Вот вы как попали?

Президент засмеялся, а Пятницкий обиделся: он эмигрировал сюда лет двадцать назад.

— Нам сказали, что вы прибыли на Землю с другой звезды, — глухо сказал он. — Что же это: нас ввели в заблуждение?

Старичок аккуратно вытер руки о салфетку, откинулся в кресле. Глаза его удовлетворенно заблестели; видимо, он успел-таки плеснуть себе из многочисленных бутылок, стоящих на нижней полке столика.

— Вам сказали, что я с другой звезды, а мне — что буду разговаривать с президентом. Что такое? Обман со всех сторон…

— Это действительно президент, — внушительно сказал Народный Министр. — Президент страны Анвар Ларист. А я — простой министр, один из сотен. А вон, видишь, в углу сидит? Это офицер безопасности при президенте — капитан Авентуза.

— Телохранитель, значит? — поднял брови захмелевший старичок.

— Телохранитель, да, — сказал Пятницкий. — А теперь представьтесь вы… Как вас звать-величать?

— Сейчас не знаю, — ответил старичок, — а раньше все время меня звали Стамой… Раньше, это когда до казематов…

— Нет, — начал закипать министр. — Ты давай про звезды и прочее, что ты другим говорил…

— В казематах лучше всего говорить про звезды, — сказал хитрый Стама. — А тут, как я понимаю, Дом Правительства?

Ларист кивнул, ухмыляясь.

— Ларист, значит… — уточнил старичок. — уж не тот ли Ларист, чьими бандформированиями пугают людей газеты?

— Отстал ты, старик, — раздраженно ответил Пятницкий. — Теперь Ларист — президент. Это при диктатуре Аргамеддона его называли мятежником и… Бог знает еще кем. А сейчас власть народа, свобода…

— Свобода? А почему я два года маюсь в казематах? — спросил Стама.

Пятницкий встал и заходил по комнате.

— Послушай, старик. Ты зачем здесь? Чтобы рассказать людям о звездах, о жизни на них. Ты это можешь сделать или нет?

— Почему бы не рассказать? Могу, конечно…

Старик плеснул себе еще в стакан, выпил. Глаза его хитро блестели.

— На звездах — тоже жизнь, — начал он. — Но там все другое, совсем не так, как здесь…

— Вот-вот, — подбодрил его министр.

— Там нет власти народа, нет свободы, но нет и казематов, и домов правительства… — продолжил старик.

— Ну, это ты, старик, перебираешь, — возразил Пятницкий. — Если нет казематов, то должна быть свобода. А если нет свободы, то должны быть казематы или что-нибудь подобное.

— Когда человек не знает, что несвободен, он считает, что живет свободно. А там вся звезда — каземат для всех. Поэтому люди живут свободно — без министров и президентов, ведь те в казематы не ходят…

Ларист задумчиво молчал.

— Это де-ма-го-ги-я, — по слогам сказал Пятниц-кип. — Ты, старик, правильно сидишь в каземате. Ты противник диктатуры Народа…

— Я противник любой диктатуры, — сказал Стама, — а диктатуры Народа — особенно, потому что есть большой-большой обман народа…

Старик — «инопланетянин» еще бы продолжал болтать, но Пятницкий вызвал охрану, и того вывели.

— Как это получилось, что он сидит и при диктатуре, и при народной власти? — поинтересовался Ларист. — Узнайте, Пятницкий… Может быть, освободить его — пусть работает…

Вечер не получился, и в этот день президент уснул рано.

«Тилим-тим-тим-ти-им! Последние новости. Час назад неизвестный в форме личной охраны президента Лариста неожиданно открыл огонь из автомата по окнам Дома Правительства. Террорист выпустил пятьдесят четыре пули и был убит на месте охраной. Как сообщил Народный Советник Иотэ Ихона, президент Анвар Ларист не пострадал. Ранен его личный телохранитель капитан Суй Авентуза…»

Ничего себе, ранен! Порезал щеку оконными осколками — вот и вся рана. И не террорист это был, а какой-то самоубийца. Встал на виду у всех, прицелился и спокойно выпустил весь магазин. Был бы еще в запасе, и его бы выпустил, пока остальные глаза протирали.

Ларист в эти секунды занимался обычным делом — колдовал над проектом реформ. Нас спасла толстенная штукатурка на стенах, пули впивались в нее, откалывая огромные куски, но рикошет был почти нулевым. Единственно, мы сильно запылились, да мне щеку поцарапало.

Сразу же после этого во дворе послышались крики, новые выстрелы, и наступила развязка. Когда я выглянул в окно, па асфальте лежал труп, и к нему сбегались люди. К нам же заглянул Ихона.

— Все целы? — спросил он. — Слава тебе, Господи…

Гулкое эхо бассейна, куда мы отправились после этой пылевой бури, разносило наши голоса.

— Эти покушения… — сказал президент, разоблачаясь. — Они здорово отвлекают от дела…