Андрей Бондаренко - Метель

– Однозначно шикарный, умнющий и бесподобный план! – насмешливо одобрил Глеб. – Я не узнаю тишайшего увальня Петьку Бурмина, заштатного экономиста из московского «Водоканала». Совершенно не узнаю! Решиться на такой нестандартный и отчаянно-смелый шаг? Такого, просто напросто, не может быть! Но, по всей видимости, именно это и произошло…. Кстати, Пьер, ты и внешне здорово изменился-переменился: помолодел, похудел, стал увереннее в движениях, наглее (в хорошем смысле) в повадках. Короче говоря, молодец, да и только! Я горжусь, что у меня есть такой отважный и решительный друг! Вот только, есть одно сомнение…

– Какое именно?

– А, вдруг, эта симпатичная Мария Гавриловна, так любезная твоему пухлому гусарскому сердцу, откажется «проследовать» в Будущее? Например, просто-напросто, испугается? Или не полюбит тебя, бравого вояку с саблей на боку, и заартачится? То есть, пошлёт по-простому – к чёртям собачим?

– Как это – не захочет и откажется? – непонимающе нахмурился Петька, которому эта простая мысль ещё ни разу не приходила в голову. – Она же мне – венчанная и законная жена! Перед Богом и людьми…. Всё было по правилам, с соблюдением всех православных традиций…. Не имеет Мария, знаете ли, никакого морального права – возражать и артачиться. Проследует за мной как миленькая, никуда не денется, ласточка нежная…

Ольга, как и в прежние беззаботные, ещё «некняжеские» времена, зашлась в приступе долгого и гомерического хохота, а отсмеявшись, авторитетно заявила:

– Ох, Петруша, ты меня и насмешил! Ну, прямо – совсем…. Ха-ха-ха! Держите меня – семеро! Всем семерым уродцам настоятельно рекомендую хвосты поджать облезлые…. Чего, конкретно, рекомендую? Самое главное – дистанцию держать безопасную. Дабы хладных трупов – между плёвым делом – не прибавилось бы…. Говоришь, что – «не имеет никакого морального права возражать» и «никуда не денется»? Какой-то, право, домострой…. Кстати, если тебе так нравятся строгие домостроевские порядки, то почему бы вам – тебе, и твоей юной жёнушке – не остаться в этих благословенных Временах? Тут-то трепетная Мария Гавриловна от тебя – точно – никуда не денется! Ведь, как я понимаю, существуют некие реальные свидетели вашего венчания? Пожилой корнет, юный улан и немец-землемер? Вот, если что, то и призовёшь их на помощь. Подтянешь уважаемого седобородого священника…. Мол, так и так, требую своего, насквозь законного! Ведь, было венчание, осуществлённое согласно всем правилам и традициям православия? Было! Так и извольте подать сюда мою обожаемую – на ближайшие сорок-пятьдесят лет – супружницу! А дальше, как говорится, стерпится и слюбится, глядишь, детишки пойдут дружной чередой…. Стоп, Пьер! Молчи и не возражай! Пауза…. В двадцать же первом веке всё может получиться совсем иначе. Совсем! То бишь, пьеса о неземной и прекрасной любви запросто может пойти по иному, насквозь незапланированному и несимпатичному сценарию….

– Можно поконкретней?

– Без вопросов, господин гусарский подполковник! Допустим, что тихая и скромная Маша Радостина, подчиняясь жёстким домостроевским порядкам, и переместится вместе с тобой, гусаром-красавчиком, в славный 2012-ый год. Допустим, уговорил, речистый…. Но там ты снова перевоплотишься в рядового и занюханного экономиста пошлого «Водоканала». Плюсом – запущенная однокомнатная хрущёвка, полное и хроническое безденежье, не обустроенный быт, повседневная скука…. А вокруг кипит и бурлит многоликая жизнь мегаполиса. На всех телевизионных каналах – днём и ночью – без устали твердят о женской эмансипации и о праве выбора. Ну, и рекламный слоган-девиз козырный звучит – достоверно и навязчиво – через каждые пятнадцать-двадцать минут, мол: – «Возьми от жизни всё! Возьми самое лучшее!». В том смысле, что не будь лохом чилийским, жизнь только одна, и прожить её надо так, чтобы потом не было больно и стыдно за серо и бездарно прожитые годы. Внимательно осмотрится наша Мария Гавриловна по сторонам, адаптируется к окружающей её реальности, сделает далекоидущие и верные выводы, да и присмотрит себе достойного кавалера: молодого, симпатичного, успешного, богатого и полностью упакованного – в бытовом аспекте.…А потом бросит тебя, вечного неудачника, к такой-то матери! Кому, спрашивается, нужен престарелый и толстый экономист из дурацкого «Водоканала», причём, без маломальских перспектив? Правильно, никому и никогда! Ага, задумался, дурилка картонная! Следовательно, понимаешь, что я полностью права…. Тогда, пожалуйста, не дури и оставайся здесь, с нами, в легендарном 1812-ом году.

– Боязно как-то, – чёстно признался Пётр. – Скоро начнётся Отечественная война с Наполеоном. Всякие кровопролитные и ожесточённые сражения, жаркие пожары…. А что, спрашивается, потом? Несимпатичный 1825-ый год, понятное дело! Восстания декабристов, всеобщие репрессии, ссылки в Сибирь…. Оно мне надо?

– Ха-ха-ха! – развеселился Глеб. – Узнаю прежнего Петьку Бурмина! Разумного, осторожного, тишайшего, вечно сомневающегося, слегка трусливого.… Да, братец мой, похоже, что у тебя наметилось классическое раздвоение личности. Ты, уж, того…. Определился бы, что тебя прельщает больше. Насквозь предсказуемая и скучная судьба заштатного экономиста? Или же славная и многотрудная доля русского гусарского подполковника? Да, вопрос, надо признать откровенно, непростой…. Я даже советами не буду тебя, дружище, загружать. Сам думай, не маленький уже. Вот, когда чётко определишься – со своими истинными желаниями – тогда уже и принимай решения – окончательные и бесповоротные….

Произнести что-либо в ответ Петька не успел: из ближайшего сугроба – с громким шумом, производимым активно работающими крыльями – на белый свет выпорхнула-вылетела стайка куропаток. Снежная пыль, вначале поднявшаяся вверх невесомым туманным облаком, начала плавно и медленно опускаться, густо оседая на одежде и лицах незадачливых охотников.

– Нет, благородные мои господа, так дело не пойдёт! – непреклонно и сердито заявила Ольга, словно бы вновь надевая гордую и спесивую княжескую «маску», снятую на короткое время. – Охота для русской аристократии – дело наипервейшее! Оттесняющее в сторону все другие дела и делишки…

– А старинные традиции необходимо соблюдать самым скрупулёзным образом, – насмешливо напомнил Пётр. – Мол, не нами придумано, не нам и отменять…

– Во-во! В самый корень зришь, подполковник! – княгиня, явно нерасположенная шутить, достала из колчана короткую оперённую стрелу и протянула её Петьке. – Давай-ка, сердечный друг Петруша, покажи, как заряжается арбалет. Потом, понятное дело, мне его отдашь.

Пётр – опытный «реконструктор» – принялся увлечённо, со знанием дела объяснять: