Андрей Бондаренко - Метель

Жёлто-зелёные глаза медленно моргнули несколько раз подряд и исчезли. Возобновились тяжёлые удары в дверь, снаружи кто-то грозно зарычал, потом послышалось:

– Гав! Гав! Гав!

– Вот же, чёрт меня подери! Так и заикой можно сделаться, совсем того не желая, – громко возмутился Пётр. – Подумал, что чудище ночное в гости пожаловало – кровушки отведать моей. А это, всего лишь, один из сторожевых псов, про которых Николаич говорил. Их, очевидно, по ночам спускают с цепей…

Собака ещё немного полаяла, порычала, тоненько подвывая, просительно поскреблась в дверь, и, возмущённо гавкнув на прощанье, исчезла. Пётр снова сел на пол, прислонившись спиной к бревенчатой стене, прикрыл глаза, безвольно свесил голову на грудь и уснул.

Но на этот раз ничего интересного и заслуживающего внимания не приснилось. Так, сплошная ерунда ерундовая: злые тати-оборванцы, вооружённые кистенями, их покойный атаман Швелька с размозжённым черепом, злобные волки, голодные светло-серые мыши и гигантский бурый медведь, угрожающе демонстрировавший кривые, местами обломанные и окровавленные клыки.

«Нет, чтобы приснилась милая Мария Гавриловна», – недовольно вздыхал во сне внутренний голос. – «Интересно, почему же в двадцать первом веке её будут звать – Ольгой? Может, она воспользуется документами нефёдовской подружки, то есть, будущей королевы тропических островов? Тем более что наша княгиня-графиня – круглая сирота? Вполне возможно, вполне…. Ведь данные барышни и внешне похожи немного…».

Ранним утром пришёл заспанный и хмурый старик Сидор, вежливо поздоровался, пожелав крепкого здоровья и долгих лет жизни, оттащил в сторону ночной горшок, зацепив за его ручку крюком длинной чугунной кочерги. После чего (ей же) пододвинул к коленям узника овальную тарелку с хлебом и мясом, чуть погодя – кувшин с питьём.

– Опять за версту отдаёт сонным мёдом, – хлебнув жидкости, недовольно поморщился Пётр. – Превратите ещё, мать вашу, меня в натуральную сомнамбулу… [24]

– Не знаю я, господин подполковник, таких хитрых слов, – почтительно поклонился старик. – Тёмные мы, извини…. Напиток же я подаю – какой велит подавать господин княжеский управитель. А перед тем, как перевозить твою милость в охотничий домик, приказано сонного мёда добавлять в воду втрое больше нынешнего. Добавлю, конечно…

«Весьма разумно и предусмотрительно!», – совершенно серьёзно прокомментировал внутренний голос. – «Сонному и вялому узнику очень трудно превратиться в быстроногого и успешного беглеца…».

Слегка утолив голод и жажду, Петька заговорщицки подмигнул своему пожилому стражу:

– Говорят, что ты, дедушка, присягнул на верность славному и доброму Николаю Николаевичу? Даже, мол, икону торжественно целовал?

– Было такое дело, Пётр Афанасьевич, врать не буду. И клялся, и икону целовал. Пришлось. Не было у меня другого выбора.

– Но ведь ты один – из всего вашего рыжеволосого семейства – давал торжественную клятву? – вкрадчиво уточнил Пётр. – И клялся только за самого себя, не упоминая при этом сыновей и внуков?

– Странно ты спрашиваешь, барин…. Не понять мне сразу…

– Что тут странного? Когда ты говорил с княжеским управителем, то речь шла о твоём внуке Емельяне? Да, или нет? Ну, что молчишь?

– Нет, милостивец, про Емелю мы не толковали. Управитель с ним и не виделся ни разу.

– Очень хорошо!

– Хорошо? Плохо? Не знаю я…

После минутного молчания, Пётр – сознательно и вдумчиво – перевёл разговор в другое русло:

– А ты, Сидор, любишь своего внука?

– Конечно, люблю! Как же можно иначе? Я же крещёный, чай.

– Значит, и добра ему желаешь? Жизни хорошей и спокойной?

– Желаю, барин, желаю, – старик хитро прищурился. – А к чему ты разговор завёл этот непростой? Ведь не от скуки же? Надумал чего серьёзного?

– Надумал, – таинственно и многообещающе усмехнулся Петька. – Например, надумал – вывести твоего внука в люди. Не возражаешь?

– А чего мне возражать? Емеля парнишка шустрый и сметливый, с головой на плечах. Из него толк выйдет. Только, вот…

– Не знаешь, как ему помочь?

– Не знаю, господин подполковник. Серые мы, неграмотные…. А что я должен делать? Только надо и о клятве помнить, которую я давал управителю княжескому.

– Ничего особенного и хитрого, как раз, тебе делать и не надо. Просто после обеда, когда добрейший Николай Николаевич уедет на восток, ты заболей. Вот, и все дела.

– Как это – заболей? Я же, вроде, здоровый…

– Так это! – Пётр притворился рассерженным. – Чего ты передо мной валяешь Ваньку? Сделай вид, что приболел! Ты же старый, то есть, уже в приличных годах. Следовательно, обязательно должен иногда болеть. Ревматизм там, головная боль, треск в суставах…. Захворал, так лежи, жалобно постанывая, на печи. Нечего, понимаешь, демонстрировать избыточный трудовой героизм…. А внуку своему поручи – этим вечером – отнести мне ужин. Понятно? Сделаешь?

– Не знаю, даже, барин. Сомневаюсь я, боязно…

– Наплюй на эти сомнения! Емеля – лично – не клялся княжескому управляющему на верность?

– Не клялся.

– Иконы не целовал?

– Не целовал.

– Так, какие могут быть сомнения? Делай, что велено и не спорь со мной понапрасну. Не пожалеешь, дедушка Сидор, слово даю. Честное и благородное, естественно…

Уже ближе к вечеру в старой кузнице появился Емельян – с буханкой серого хлеба под мышкой и очередным кувшином в руках.

– Дедушка заболел, – пояснил парнишка, смущённо глядя под ноги. – Поясницу ломит. Ноги отказываются ходить. Застудился, наверное.

– Понятное дело, он же старенький у тебя, – сочувственно покачал головой Пётр. – Бывает…. А ты, Емеля, помнится мне, говорил, что хочешь стать гусаром? Не передумал, часом?

– Очень хочу, барин! – парнишка восторженно и преданно захлопал пушистыми ресницами. – Не передумал!

– А подполковник Денис Васильевич Давыдов нравится тебе?

– Очень! Он такой…, настоящий, вот!

– Хорошо сказано, по-гусарски! – одобрил Петька. – Хочешь служить под началом Дениса Васильевича? Для начала – в качестве верного ординарца-денщика, потом – как пойдёт…

– Я-то хочу. Очень. Только…, – замялся Емеля, отчаянно лохматя свою светлую – с лёгкой рыжинкой – шевелюру. – Вы, барин, меня не обманываете? Замолвите словечко?

– Помогу и замолвлю. Честное гусарское слово! Где, кстати, сейчас находится подполковник Давыдов?

– На жабинском постоялом дворе, вчерась ещё уехали…

– Вот, Емельян, и поезжай – как полностью стемнеет – в Жабино. Найди там Дениса Васильевича, расскажи, что случилось со мной. В общих чертах, понятное дело. Подполковник Давыдов обязательно что-нибудь придумает. Сделаешь?