Александр Лонс - Чмод 666

Голос секретаря нотариуса вернул Антона Михайловича к сегодняшней реальности: ему предлагалось пройти в кабинет. В результате документ был готов прямо на глазах. Оперативность процесса приятно удивила профессора — он оформлял завещание, и уже настроился на долгую и мучительную процедуру.

Однако возможные коллизии не коснулись тогда личности Антона Михайловича. Он принес бумаги, их запечатали, все оформили в соответствие с законом и положили на хранение в сейф, сделав об этом соответствующую запись к книге учета.

7. Доцент и Соловей

Книга учета прихода и ухода сотрудников казалась анахронизмом, пережитком советских времен. Но администрация неизменно требовала вести эту книгу, что давно уже раздражало заведующего Кафедрой теории и истории управления Московского гуманитарно-исторического университета, доцента Алексея Викторовича Лунькова. Причем книга учета только добавила малую толику к общей массе негатива, копившегося в его сознании. Мало того, что ходили упорные слухи о возможном слиянии его Кафедры с Кафедрой Прикладной социологии, так еще и кадровая проблема доставляла массу хлопот. С одной стороны старик-Карпов, с его непомерными амбициями и апломбом. С другой — Машка с ее упругим гибким телом и требованиями должности старшего преподавателя. А с третьей — ректорат, с планами по сокращению штатов и (не дай бог!) объединению. Причем уволить Карпова не разрешал именно ректор, почему-то питавший излишне дружеские эмоции к этому вздорному старику. Почему? Он сегодня вон даже на свою лекцию не пришел. Заболел что ли? Так мог бы и позвонить. А если проведут слияние, то ему, Алексею Лунькову, ничего не светит. Заведующим останется зав Социалки, он там у них профессор, а Луньков — всего лишь доцент. Срочно нужно делать докторскую, но когда? Время, время… Купить? Это сейчас вполне реально, но жалко денег, да и опасно, даже по нынешним временам. Кругом столько недоброжелателей, что если возникнет хоть малейшее подозрение, что писал не сам, съедят с потрохами, и не подавятся. А там и на ректора выйдут, дойдет до ВАКа…

Из беспокойных раздумий Алексея Викторовича вывел сигнал переговорного устройства.

— Алексей Викторович, это вас, по городскому, — сказал селектор голосом кафедральной секретарши. Вообще-то на кафедре держать секретаря не полагалось по штату, но Мариночку оформили на инженерную ставку.

— Кафедра, — привычным голосом ответил Луньков, приложив к правому уху прохладную телефонную трубку.

— С вами говорят из управления внутренних дел Юго-западного округа, — произнес официальный мужской голос. — Капитан Соловей, Сергей Николаевич. С кем я разговариваю? Представьтесь, пожалуйста.

— Заведующий Кафедрой теории и истории управления МосГИУ, доцент Луньков, Алексей Викторович, — послушно отрекомендовался он. Голос в телефоне действовал как некий дисциплинирующий фактор. — Что-то случилось?

— Карпов, Антон Михайлович… у вас есть такой?

— Да, конечно, профессор Карпов.

— Он работает у вас? Вы его хорошо знаете?

— Разумеется, а что с ним? — снова вопросом ответил Алексей Викторович, стараясь говорить предупредительнее. Официальный тон на том конце провода настораживал.

— А где сейчас может быть Карпов? — не ответив, задал очередной вопрос капитан Соловей.

— Не знаю, у него по расписанию первая пара, но он не пришел. Вообще-то очень нехарактерно для него…

— Скажите, а кто-нибудь может сейчас подъехать по адресу, который я продиктую?

— Что-то произошло?

— Да. Вчера был найден труп, с документами на имя Карпова Антона Михайловича в кармане. Кроме паспорта обнаружено удостоверение вашего университета.

— А как выглядит… тело?

— Пожилой человек, лет семидесяти, седой, волосы коротко подстрижены. Был одет: черное кашемировое пальто, черные брюки в тонкую белую полоску, черный пиджак. Носки…

— А нет ли у него на лице каких-нибудь особых…

— Особых примет? Есть. Над левой бровью старый вертикальный шрам около четырех сантиметров длиной и примерно полсантиметра шириной. Из-за шрама, бровь выглядит…

— Это он. Это — Антон Михайлович.

— Вы сообщите родственникам? У вас есть их телефоны? Нужно провести официальное опознание.

— По-моему у него не было никаких родственников. Хотя — нет, постойте, вроде бы есть сын, но он где-то за границей что ли…

— А как с ним связаться?

— Я даже не знаю… но вероятно это можно будет выяснить, — сказал доцент, вспомнив про аспирантов Карпова. — Я спрошу у его учеников, если они доступны для общения. Но сейчас их нет на кафедре.

Из учеников Карпова реально доступными оказались только двое: Николай Латников и Вера Смирнова, причем последняя защитилась в прошлом году и сразу же перевелась к филологам. А у Латникова, если Лунькову не изменяла память, на эту весну была назначена предзащита. Все остальные — кто ушел в бизнес, кто уехал за рубеж, а кто удачно вышел замуж и банально сидел дома.

— Видите ли, опознание нужно провести сегодня, — настаивал Соловей. — Вы не смогли бы приехать лично? Ведь это ваш сотрудник, и вы знали его хорошо.

«В крайнем случае, — подумал Луньков, — если там окажется Карпов, то я буду первым, кто сообщит новость в ректорат. А если так, то может сыграть на эффекте внезапности, и мне что-то удастся с этого получить. Например, Машку назначить старшим, а там глядишь, и часы Карпова ей передадут. За это уж она мне потом отработает по полной программе!»

— Я приеду, — согласился Луньков, представив, как именно отработает свое назначение его бывшая аспирантка.

— Хорошо, Алексей Викторович. Запишите адрес. Записываете? Страстной бульвар, пятнадцать, строение шесть, Патологоанатомическое отделение Городской Клинической Больницы номер двадцать четыре. Запишите еще мой телефон… — Луньков записал. — Как только будете готовы, позвоните мне.

Когда милицейский капитан повесил трубку, доцент надавил на кнопку старомодного селектора.

— Мариночка, найдите мне, пожалуйста, Латникова. Попросите срочно приехать на кафедру и дождаться меня.

— Хорошо, Алексей Викторович. Это срочно?

— Очень. Похоже, Антон Михайлович умер…

— О господи! — вполне натурально притворилась секретарша. Она явно подслушивала разговор с милиционером.

— Да, беда. А сейчас мне придется ехать на опознание. И еще узнайте все, что сможете, о родственниках Карпова. Но это — не так срочно. Все остальные дела сейчас отложите, подождут. И еще к вам просьба — ничего пока никому не говорите, есть вероятность, что это всего лишь ошибка. Я вам позвоню, когда ситуация более-менее прояснится.

— Хорошо, Алексей Викторович…

Словно сомнамбула, доцент оделся, спустился вниз, подошел к своей машине и уже пискнул сигнализацией, как вдруг передумал. Он положил в карман ключи от своей машины, набрал и отправил короткое СМС-сообщение, после чего быстрым шагом направился к ближайшей станции метро.