Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Буэнос-Айрес

Исидора вытащила из мятой пачки тёмно-коричневую сигарету, щёлкнув зажигалкой, прикурила и, ловко выпустив изо рта идеально-круглое кольцо дыма, неожиданно заявила:

– А я лично знакома с доньей Мартиной Сервантес-Рамос! Она каждый год приезжает к нам в стационарный лагерь, расположенный на излучине Рио-Рохо.

– Зачем?

– На могилу своей матери, легендарной сеньоры Марии Сервантес, которая завещала похоронить себя на обрывистым берегу Рио-Рохо, под древним кебрачо [19]. Донья Мария очень дружила с жителями пампы. Её все так и называли – «сеньора-гаучо»…. Кстати, – девушка внимательно посмотрела на Татьяну, – вы немного похожи – и на донью Марию, и на сеньору Мартину. Чувствуется порода Сервантесов…. Я угадала?

– Да, Исида, угадала. К чему, собственно, скрывать? А ты сможешь проводить нас к могиле сеньоры Марии? Хочу, вот, поклониться…

– Без проблем! Лошадка немного отдохнёт, попьёт водички и поедем. Наши вам будут рады. Встретят приветливо, накормят. Только, пожалуйста, не надо ничего говорить про «Эскадрон смерти». Не любят гаучо всякие государственные структуры, так издавна повелось. Не нами заведено, не нам и переиначивать…

Через два с половиной часа они подъехали к могучему кебрачо, величественно нависавшему над тёмными и неспокойными водами Рио-Рохо. Дерево поражало – высоченное, разлапистое, многоярусное.

– Это единственное кебрачо на многие сотни миль вокруг, – с гордостью в голосе сообщила Исидора, спрыгивая с лошади. – Наша местная достопримечательность такая. В верхних «этажах» кебрачо живут птицы, включая диких уток и гусей, белохвостых орланов и соколов. На серединных обитают всякие мелкие животные – грызуны, обезьянки, ящерицы, гигантские пауки, змеи. А нижний ярус – безраздельная вотчина пятнистых ягуаров. Естественно, когда поблизости нет людей…. Этому конкретному дереву, наверное, лет восемьсот пятьдесят, оно хорошо «помнит» великое царство кечуа и приход первых испанских конкистадоров. Кебрачо растут только в тех местах, где чистые грунтовые воды подходят близко к земной поверхности. Поэтому рядом с этими загадочными деревьями всегда можно найти родники с хрустально-чистой питьевой водой, или, если повезёт, даже глубокие колодцы, выкопанные и обложенные каменными плитами – многие сотни лет тому назад – древними индейцами…

Чуть в стороне от кебрачо выстроились в неровный ряд восемь буро-зелёных палаток, в отдалении паслось большое коровье стадо и пара десятков разномастных лошадей. Вскоре к вновьприбывшим подошли живописно-одетые и загорелые до черноты мужчины-гаучо, завязалась – под тёмно-коричневые, непривычно-длинные сигареты – неторопливая беседа о всяких разностях.

– А где же могила доньи Марии? – тихо спросила Таня.

– Возле реки, – махнула рукой Исидора. – Пойдёмте, я вас провожу. Там, как раз, гуляет старая Изаура. Она слепая и… немного сумасшедшая. Уверяет, что дух покойной сеньоры Марии иногда разговаривает с ней.

В пяти-шести метрах от крутого речного обрыва в землю была тщательно вкопана гладкая базальтовая плита, на которой – неровными буквами – было выбито: – «Мария Сервантес. Сеньора-гаучо. Гордость Аргентины». Рядом с чёрной плитой на грубой деревянной скамеечке сидела совершенно седая старуха в чёрных очках.

– Ола, Изаура! – ласково улыбнулась Исидора. – Я привела гостей. Они хорошие и смелые.

– Здравствуйте, бабушка! – хором поздоровались Артём и Таня.

– И вам, голубки, долгих и счастливых лет жизни! – откликнулась-прошамкала старуха, демонстрируя полностью беззубый рот. – Если я не ошибаюсь, нас посетила очередная смазливая девица из славного рода Сервантесов?

– Не ошибаетесь, бабушка.

– Подойди, красавица, и дай мне левую руку…. Ага, тёплая! Ты очень спокойная и правильная. Это хорошо…. А через девять месяцев у тебя родится дочка, которую вы с мужем назовёте Мартиной. Твой супруг похож на молодого Алена Делона?

– Есть такое дело! – покладисто согласилась Татьяна. – Только мой муженёк будет в плечах немного пошире.

– Я ненадолго отойду в пампу, – нахмурился Артём, не любящий разговоров о своей приметной внешности. – Наберу осенних полевых цветов для сеньоры-гаучо.

– Иди, милок, иди! – одобрила старуха. – А мы тут поболтаем о своём, о девичьем…

Когда – через полтора часа, возложив цветы на могилу Марии Сервантес-Крестовской и сердечно попрощавшись с гаучо – они тронулись в обратный путь, Таня, задумчиво нахмурившись, сообщила:

– Знаешь, Тёма, тут такое странное дело…. Я – сугубо между делом – поинтересовалась у бабушки Изауры, мол: – «Не знаете ли, часом, что сейчас происходит в метро Буэнос-Айреса?»…. Старушка подумала-подумала, и ответила, мол: – «Вижу много маленьких и беззащитных детишек. Бледных таких, болезненных и несчастных. Им очень нужна ваша помощь…». Представляешь? Что бы это могло значить?

– Не знаю, – честно ответил Артём. – Но я почему-то уверен, что местный метрополитен преподнесёт нам – дополнительно – ещё не один качественный сюрприз…

– А молоденькая Исидора очень насторожённо и прохладно относится к юной Марии Сервантес-Рамос. Мол, от этой вертихвостки и сумасбродки можно ожидать – чего угодно…. По поводу древнего подземелья кечуа. Бабушка Изаура сказала, что может проводить нас в этот тайный мир. Причём, с дневной поверхности. Но только в том случае, если на это будет веская причина. То есть, при крайней необходимости, когда потребуется спасать жизни каким-нибудь хорошим людям. Понимаешь что-нибудь?

– Весьма расплывчатое и таинственное обещание, – усердно крутя автомобильную баранку, проворчал Артём. – Впрочем, запомним. Вдруг, да пригодится…

Дело неуклонно двигалось к вечеру, бордовое солнышко вплотную приблизилось к линии горизонта. Они вернули машину в пункт проката и отправились к дому, петляя по городским улицам и переулкам, пешком. Буэнос-Айрес жил своей обычной вечерней жизнью – повсюду бойко сновали туда-сюда стайки возбуждённой молодёжи, демонстрируя друг другу круглые разноразмерные значки, украшенные лицами мировых знаменитостей.

«Эрнесто Че Гевара, Эвита Перрон, Лев Троцкий, Диего Марадона, Ленин, Сталин, Гитлер, Джон Леннон, Мадонна…», – без устали перечислял внутренний голос. – «Да, богат внутренний мир у аргентинской молодёжи! Беспокойные они ребята, ничего не скажешь…. Кстати, большинство девушек, идущих навстречу, одеты в голубые юбки и белые джемпера, или же в белые джинсы и голубые водолазки. Цвета национального флага, как-никак. Юноши же, в основном, традиционно и принципиально предпочитают радикально-чёрный цвет…».

Неожиданно Татьяна схватила его за рукав куртки и ловко затащила в ближайшую подворотню.