Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Буэнос-Айрес

– Понимаю! – болезненно передёрнула плечами Татьяна. – О том, что этот потенциальный злодей может оказаться… м-м-м, планетарного, так сказать, масштаба?

– Вот, именно! Например, руководителем государства, в арсеналах которого имеется атомное оружие. Или же химическое – совместно с бактериологическим…

«Дежурка» на «метрошной» станции «Генерал Сан-Мартин» оказалась самой обыкновенной – низенький стол, старенькие стулья и кресла, два кожаных дивана, большой двухкамерный холодильник, компьютеры, мониторы….

– Здравия желаю! – поднявшись на ноги, бодро поприветствовал вошедших майор Никоненко. – На вверенном объекте всё спокойно. Избыточного скопления пассажиров не наблюдается. Доложил…

– Отставить! – велел Артём и мягко поинтересовался: – Как самочувствие, Лёша? Настроение? Жизненные ощущения? То бишь, мироощущения?

– Нормальные…

– Виталий Павлович звонил? – нейтральным голосом спросила Татьяна. – Сильно ругался?

– Заезжал он к нам в Бельграно – по дороге из аэропорта Пистарини. Разъяснил что к чему, понятное дело. Чавку чуток начистил, выдал строгие инструкции…. Ну, что? Переходим к делу?

– Вот, установится окончательное безлюдье, и к делу перейдём, – откликнулся Артём. – Значит, ты видался с Палычем…. Ну, и чего?

– Чего – чего?

– В плане наставлений, ясные джунгли.

– Дык…, это…

– Понятно, майор. Молчи, уж, лучше. Ждём.

Через двадцать пять минут после того, как на станции «Генерал Сан-Мартин» установился «ночной» режим и две трети ламп потухли, они выдвинулись на объект.

– Интересно, а за каким чёртом каждому навязали по огнемёту? – сварливо ворчала Татьяна. – Не, если бы – не этот дурацкий ранец…

– Это точно, – поддержал Лёха. – Непривычно как-то – с ранцем-то. Килограмм на семь-восемь потянет, сука неудобная…. Действительно, неужели одного аппарата не хватило бы на всю группу? Хрень какая-то мутная…

– Молчать, – тихо велел Артём. – Раз Палыч лично настоял на этом моменте, знать – так надо. Подмигнул мне ещё – насквозь загадочно и непонятно. У нашего генерала, блин…

– Шестое чувство – на опасность, – подсказала Таня. – Я думаю, что он по этому поводу и прилетел в Буэнос-Айрес. Глебова и так доставили бы, в нашей Конторе хватает, кому заниматься рутинной и прозаической работой.

– То есть? Поясни-ка, амазонка, про цели и задачи. Для чего Виталий Павлович – по твоему мнению – прибыл в Аргентину?

– Чтобы нас, щенков неразумных и легкомысленных, оберечь от смертельной опасности. То бишь, попытаться это сделать. Настоящий генерал, как-никак. Без дураков и свинства. Даже строгая донья Марта это подтверждает.

– Сеньора Мартина Сервантес-Рамос – непререкаемый авторитет, – вынужден был признать Артём. – Знать, действительно, имеется серьёзный повод – для огнемётов…

Внутренний же голос был настроен гораздо более прагматично и пессимистично, заявив: – «Просто, братец, кто-то Наверху (в мировом масштабе, понятное дело!), решил, что все эти нацистские документы, сохранённые в тайной подземной библиотеке, таят очевидную и страшную угрозу…. Угрозу – для кого? Для всего человечества в целом, переспелый болгарский перец…. Следовательно – что? Следовательно, все эти архивы надо срочно сжечь дотла! Но при этом так, чтобы никто ничего не понял. Якобы, пожар произошёл случайно, то бишь, по раздолбайству конкретных, через чур старательных исполнителей. Мол, не хотели, но – пришлось. Вот, и огнемёты заставили взять с собой…. Оно нам, братец, надо? Не, а действительно? Генералы, включая донью Марту и рыжеволосую фурию Марию, играют в какие-то свои, загадочные и непонятные простым смертным Игры. А мы, получается, должны старательно отдуваться за всех? Загребать жар чужими руками – гадкая и противная привычка, как ни крути…. Может, стоит послать их всех – оптом и в розницу – куда подальше? Выйти в отставку, любить жену, выращивать яблоки, груши и крыжовник, растить детишек? А в свободное время – писать фантастические и приключенческие романы, а также регулярно ходить на рыбалку и по грибы? Чем, собственно, плохо, а? Подумай, милок, на досуге над этим дельным предложением. Подумай, пока не поздно…».

Они свернули в нужный боковой туннель и, обменявшись с двумя часовыми условными паролями, вошли в тайный подземный коридор. Дверь, чуть слышно проскрипев, закрылась.

– Привести приборы ночного видения в рабочее положение. Карманные фонари пока не включать, – велел Артём. – Держать дистанцию – перед впередиидущим – в десять-двенадцать метров. Майор Никоненко – замыкающий…. За мной!

Внутренний голос продолжал тихонько и ненавязчиво шелестеть в голове: – «Здесь мох какой-то другой. Такое впечатление, что он – мёртвый. То бишь, абсолютно сухой…. Да, если внезапно проскочит случайная искра, то тут так всё полыхнёт – только держись. В том смысле, что покорно закрывай глаза и, поджариваясь, помирай…».

Примерно через два с половиной километра коридор завершился тупиком. Вернее, упёрся в чёрные двухстворчатые ворота. Вокруг нестерпимо воняло гарью и железной окалиной. А мха и лишайников рядом с воротами не наблюдалось.

«Так пахнет в деревенской кузне», – важно объявил эстетствующий внутренний голос. – «И многим этот аромат даже нравится…. А Лёха – молодец! Очевидно, что в прошлый раз его группа целенаправленно здесь поработала – на предмет пожарной безопасности, предварительно очистив пол и стены от всяческой густой растительности…».

– Вонь гадкая! – непочтительно сплюнула в сторону Таня. – Впору противогаз натягивать на физиономию. Волосы, только, не хочется уродовать лишний раз.

– Дык, это…. Разваривали же, – принялся неуклюже оправдываться Никоненко. – Двенадцать термиток, мать их, спалили….

– Вы, что же, ворота не запирали? Ну, когда уходили обратно на станцию? – поинтересовалась – якобы между делом – Татьяна. – Что, трудно было пару швов присобачить между створками?

– Не трудно, ясная сельва. Только – чем собачить? По местным правилам каждому подземному бойцу полагается по четыре термитки. Три умножить на четыре – будет двенадцать…. Понятно излагаю? Закончились – на тот конкретный момент – термитки…

– Снять огнемёты! – приказал Артём. – Вместе с дурацкими ранцами, ясная степь…. Аккуратно складываем в данный закуток и временно забываем про них.

– А, как же приказ…

– Также, майор Никоненко! Или же тебе, морде рязанской, жизнь больше не мила? Разочаровался, типа? Очень хочется – сгореть заживо? Чтобы досадить некой рыжеволосой и ветреной красотке? Мол, пусть она всю оставшуюся жизнь ходит в чёрных мешковатых одеждах, а по субботам роняет горькие слезинки на твоей скромной могиле, украшенной базальтовым обелиском со звёздочкой? Отвечать, мать твою!