Дмитрий Казаков - Слишком много щупалец

– Не стоит ссориться, – заявил я с видом генсека ООН, в очередной раз явившегося мирить две Кореи. – Благородная фройляйн доказала, что она на нашей стороне. Поэтому я начну рассказывать, а ты, Антон, добавишь, если я чего забуду. Итак, началось все с одного испорченного свидания…

Ангелика выслушала про нашу поездку к месту убийства, затем несколько минут потратила на то, чтобы изучить покрытый узорами диск из желтого металла, знак адептов Церкви Святой Воды.

– Странная вещь… – проговорила она задумчиво. – Где-то я видела такие символы. Кажется, подобное нам показывали на спецкурсе, посвященном экстремистским религиозным движениям. Или где-то еще?

Затем я поведал про наши приключения в Малом Матросском переулке, про мою встречу с мистером Джаваном и про попытку раздобыть секреты ЦСВ, закончившуюся так неудачно и так странно. Вопреки ожиданиям, белокурая бестия не усомнилась в моем психическом здоровье, только попросила подробнее описать ту статуэтку, которую выпущенные из пистолета пули размолотили в пыль.

– Везде странные неприятные запахи, – заметила она. – И на месте жертвоприношения, и в офисе сектантов, и от этих уродов… и пан Твардовский упоминал что-то такое…

– Да, точно! – Я напрягся, вспоминая. – «Я чувствую исходящий от тебя запах, чужой аромат» и еще… «Мертвой водой тянет от тебя, а она притягивает всех, в ком есть частица Их дыхания»… Может быть, эти лягушки приперлись на «аромат», порожденный этой цацкой? Словно пчелы на мед… Вот только кто они, и откуда они явились? Что, весь бред, который нес Твардовский, – истина? Нет, такого быть не может! Вы что? Я прожил на свете тридцать лет и многое повидал, но в подобное поверить не могу…

– Вот и я говорю – невозможно! Невозможно! – воскликнул Бартоломью почти с отчаянием.

– Вы похожи на дикарей из джунглей, попавших в большой город, – сказала Ангелика. – Вы увидели нечто, о чем ранее не имели представления, и пытаетесь убедить себя, что всего этого не существует. Ни небоскребов, ни светофоров, ни автобуса, что вот-вот вас раздавит…

Я фыркнул и покачал головой:

– Не хочешь ли ты сказать, что вздор Твардовского – правда? Что все эти вонючие и бесплотные Древние, вроде бы мертвые и одновременно живые – существуют на самом деле?

– А как иначе ты объяснишь все произошедшее? – она посмотрела прямо на меня. – Я тоже не верю в магию и инопланетян, но я не собираюсь прятать голову в песок от фактов. Ведь совершенное под Москвой жертвоприношение, похожее на полинезийское, – факт, и странное воздействие, которое оказала на вас статуэтка чудовища в офисе ЦСВ, тоже. И сегодняшние незваные гости в отеле – не плод воображения, как и Желтый Знак, которым Твардовский почти остановил нас. И остановил бы, если бы не ты. Плюс эта вещь, – Ангелика перевела взгляд на металлический диск. – Что сказал тот ученый, к которому вы ходили на консультацию, – этому алфавиту больше тысячелетий, чем можно представить.

– Ну, да… – вынужден был согласиться я.

– Память человечества простирается всего на двадцать-тридцать веков, плюс она избирательна и содержит множество белых пятен. Историки яростно спорят даже по поводу Второй мировой, а уж о том, что творилось до шумеров и египетских пирамид, они могут только догадываться. Кто поручится, что до наших времен не сохранились осколки знания дочеловеческих эпох, отдельные существа, книги и навыки от цивилизаций, что сгинули в космических катаклизмах? И много ли мы на самом деле знаем о мире, в котором живем? Ведомое нам – лишь крохотный кусочек необозримой и сложной Вселенной.

Вот уж не думал, что наша валькирия способна говорить так поэтично. Хотя подозреваю, что шпиенка такого уровня в состоянии выражаться как угодно – и матом, и высоким штилем.

– Ладно, убедила, – сказал я. – Должен признать, что разумного объяснения тому, что произошло в последние дни, у меня нет. Будем считать, что Джаван Сингх не просто богатый урод, а еще и адепт культа этих самых Древних, и что он владеет всякой черной магией… – На самом деле я вовсе не был убежден, нутро журналиста-скептика протестовало против этакой ерунды. Но не признать того, что мы столкнулись с чем-то иррациональным, я тоже не мог. – Пусть так. Но какие из этого следуют практические выводы?

Ангелика на несколько минут задумалась, глядя через заднее стекло в ту сторону, где остался растревоженный Краков. А затем очень медленно, тщательно подбирая слова, начала говорить:

– Я помогу вам. Во-первых, я в большом долгу перед генералом, и его враг – это мой враг. Во-вторых, я подозреваю, что бывший друг пана Твардовского способен причинить немалый вред. Я сама поеду в Берлин. Если Джаван Сингх имел отношение к СС, об этом должны остаться упоминания в наших архивах. Мне понадобится его фотография…

– А мы? – спросил Антон.

– А вы отправитесь на остров готов среди холодного моря, – Ангелика улыбнулась чуточку покровительственно. – Называется он, как несложно догадаться, Готланд и принадлежит Швеции.

– И что мы будем там делать? – Идея мне, откровенно говоря, не понравилась.

– Если Твардовский не соврал в одном, он мог не обмануть и в другом, – она вновь посмотрела на меня. – Ты устоял против Желтого Знака и против силы той статуэтки. Надо понять – почему и как это можно использовать. Ну а кроме того, мы стряхнем с хвоста возможную погоню.

Очень хотелось поспорить, но я не стал – так и не придумал, что возразить.

К варшавскому аэропорту мы добрались на рассвете.

Тут Ангелика, получившая от меня снимок Джавана Сингха, сделала нам ручкой и умчалась на запад, в сторону столицы Германии. А мы побрели внутрь аэровокзала – узнавать, как можно добраться до Стокгольма.

Пятнадцать минут общения с любезной девушкой за стойкой, и в руках у нас оказались билеты. Еще пара часов безделья в зале ожидания, и мы вошли в салон самолета, улетающего в столицу Швеции.

– Эх, какая женщина, – со вздохом сказал Бартоломью, когда мы заняли места и лайнер оторвался от ВПП.

– Ты кого имеешь в виду – грудастую беленькую или тощую рыжулю? – за время посадки я успел оценить достоинства стюардесс авиакомпании «САС». – Насчет первой могу сказать, что еще тридцать лет назад народ изрек истину – нет страшней на свете бабы, чем блондинка группы «АББА». Что до второй, то…

– Нет, я не о них, – худред журнала «Вспыш. Ка», волею судеб ставший фотокором, махнул рукой, – я об Ангелике. Она такая… такая идеальная… и я ее почти люблю. А кончится все тем, что ты затащишь ее в койку. А я, как всегда, останусь на бобах, – закончил он мрачно.