Александр Лонс - Пансионат

— Ничего не понял, — сказал хорошо поставленный баритон. — Так у тебя есть таблетки или нет?

— Нет, я ж сюда не на работу приехала.

— У меня тоже нет. У кого есть?

— У меня. Но — мало, рассчитывал только на себя одного. Есть одна пачка для личных нужд. Иногда изводит бессонница, и во время отдыха порой позволяю себе.

— Одной пачки вполне достаточно.

— Кстати, про дружбу. Это уже без меня, я — пас. Мой образ к дружбе не располагает.

— Согласен. Кто еще пас?

— Я.

— И я.

— Себя тоже из потенциальных его друзей вычеркиваю, по вполне понятным соображениям. Остается пятеро. Что ж, нормально, можно работать. Кто организовывал встречу? Эклектор?

— Эклектор. Здесь он присутствует?

Раздался легкий шум, смешки и сдавленное хихиканье.

— Ты полагаешь, что если он тут и есть, то прямо сразу и назовется, так что ли? Кстати, думала, что Эклектор это ты.

— Да, глупость спросил. Раз мы все решили, с оргвопросами тоже покончено, тогда к главному. Сначала выберем председателя. Предложения имеются?

— Имеются. Предлагаю тебя.

— Согласен. Кто за? Возражения? Нет? Вот и отлично. Теперь по нашему делу. Нам предстоит, сами знаете что. Мы решили собраться очно, в реале, не только потому, то давно хотели увидеться, но…

— Я не хотела.

— …но и потому, что данная операция предполагает совместные действия…

— Может быть, хватит? Все это обсуждалось на нашем форуме уже тысячу раз. Давай к делу.

— К делу — так к делу. По операции «Солнышко» какие-нибудь дополнительные предложения будут? Нет? Тогда так. Организуем временную группу, как и уславливались. Группу из людей присутствующих здесь и сейчас. В качестве ников предлагаю те имена, что вы оглашали при, так сказать, знакомстве.

— Я против.

— Почему это?

— Сам не догадался? Странно! Смотри — к операции будет привлечено четыре человека. Ну — пять от силы! Думаю, что четыре — вдвое будут копать, двое — светить. Ну, может быть, один на стреме. Всё! А нас девять, значит, исполнителей будут знать те, кто в операции потом не примет никакого участия. Я вообще против того, чтобы внешность, даже наша теперешняя, как-то связывалась в чьем-то сознании с реальными исполнителями. Кроме того, в операции должен принимать участие Трекер, а его тут нет, точно знаю.

— Откуда уверенность?

— Оттуда. Просто знаю и всё. Один раз видела Трекера, поэтому представляю, как он может выглядеть.

— Ладно, черт с вами, тогда подробности потом обсудим. Теперь тот самый главный вопрос, который нам не дает покоя последние годы. Это, как вы, наверно, догадываетесь, о создании нашей организации…

Тут, похоже, затронули старую и болезненную тему, поскольку заговорили все одновременно:

— Что, опять? Думал, вы уже оставили эту дурацкую затею. Зачем еще? На фиг надо? А для чего собственно? Опять предлагаете организовать свой профсоюз или гильдию? Снова за старое? Что, теперь будем членские взносы платить и собрания проводить? Кина что ли насмотрелись?

— Коллеги! Коллеги! Спокойнее! Где ваша профессиональная выдержка? Называйте, как хотите, но время требует. Проблема назрела. Несогласованность и разбалансированность действий часто приводит к трагическим последствиям. Последнее время что-то уж слишком часто. Напомнить? Только за истекшие двенадцать месяцев мы потеряли пять человек!

— Какая еще несогласованность? Все указания мы получаем от Трекера, а наши собственные дела вообще никого не должны касаться. У Ильи Ильфа есть рифмочка: «Бойтесь данайцев, приносящих яйца». Полагаю, что такая благость, как специальная организация, нам ни к чему. Мы всегда были каждый сам по себе, и не вижу никакой надобности менять положение вещей.

— Кстати, есть еще одна тема для размышления. Это вам всем в качестве домашнего задания.

— Ты о чем?

— Кто-то из шести не приехавших переоформил свою путевку на этого нашего нового друга. Давайте пока подумаем, кто бы это мог быть и зачем. После возвращения убедимся, а потом уже примем соответствующие меры…

От неподвижного стояния затекли ноги, и я переменил позу, перенеся основной вес тела с левой ноги на правую. Доска крыльца под каблуком предательски скрипнула.

— Тихо! — вдруг громко прошипел женский голос, которого я еще не слышал. — Слушайте, там кто-то за дверью! Кто-то ходит. Мужчины! Посмотрите кто-нибудь!

В момент открывания двери я аккуратно отошел в сторону и прижался к стене со стороны дверных петель. Кто-то вышел на крыльцо, но распахнутая дверь загораживала меня от выходящего. Секунд пять было тихо, потом дверь снова закрылась.

— Да нету там никого! — сказал молодой голос, в котором я опознал Вадика. — Кто там может ходить? Ёж, небось. Тут полно ежей, вот они и бродят везде по ночам. Могу поймать, если желаете.

— Ладно, не городи ерунды. Ежи твои клещей переносят в особо крупных размерах. Никто не знает, есть тут энцефалит?

— Энцефалита нет, знаю точно, — произнес голос, который я не смог определить. — Наверное, строение рассыхается. Построили, небось, кое-как из сырых досок, как это у нас бывает последнее время, вот и скрипит теперь. Не домовой же сюда заселился.

Несколько голосов сдержанно засмеялись. Видимо, мысль о домовом почему-то показалась им смешной.

— Хотите верьте, хотите нет, а домовые точно существуют. Тут я могу консультировать.

— Так, коллеги, все-таки давайте, наконец, посмотрим презентацию. Кто-нибудь помогите сдвинуть столы.

Послышался звук передвигаемых столов и стульев, а я, воспользовавшись маскирующим шумом, аккуратно отошел в сторону и окружным путем направился к своему коттеджу.

Я посмотрел на проглядывающее сквозь кроны деревьев светловатое небо и решил, что утро вечера мудренее. Недавнее нервное напряжение неожиданно сыграло роль снотворного — я почти сразу крепко уснул и проспал так до тех пор, пока не разбудили лучи утреннего солнца.

Перед завтраком возникло резкое желание прогуляться. Хотелось проветриться и систематизировать давешние впечатления. Я привел себя в порядок, надел куртку и вышел из своего коттеджа. Пара ворон важно вышагивала метрах в двадцати, с недоверием поглядывая в мою сторону, поползень, деловито посвистывая, двигался вниз по стволу толстой сосны. Никого из людей видно не было: человекоподобные обитатели пансионата или похмелялись, или еще спали, или просто валялись в постели, мучаясь после вчерашнего перепоя. Возможно, у них были и какие-то другие занятия, о которых я предпочитал не думать.

Мой коттедж действительно оказался самым крайним. Было еще прохладно, сосновый воздух действовал возбуждающе после вчерашнего дождя, хотелось чего-нибудь странного, особенного, необычного. Проходившая мимо домика дощатая дорожка вела к другим домикам, к «кают-компании» и дальше, в сторону пристани, а в противоположном направлении уводила куда-то в лес. Стараясь не наступать мимо досок, я направился в сторону леса. Доски почти не скрипели, дорожка выглядела вполне удобной. То справа, то слева от нее попадались редкие некрашеные скамейки, сделанные явно недавно — дерево еще не утратило желтоватый оттенок. Лес стоял тих и задумчив, даже обычные птичьи звуки почему-то не слышались. Говорят, что птицы перестают петь и щебетать при перемене давления и перед дождем. В какой-то момент скамейки закончились. Скоро и сама дорожка привела к перекрестку — вправо и влево отходили такие же деревянные настилы, а прямо продолжалась обычная грунтовая лесная тропинка. Сбоку от тропинки высился столб с узким белым щитом, на котором торчал автодорожный «кирпич» и аккуратными черными буквами значилось объявление: