Владислав Силин - Ангел тринадцатой норы

Завацкий застал его возле невообразимой машины, сверкающей металлическими перфорированными дисками. Денису сразу вспомнилось посещение Гулливером Академии в Лагадо. А также сорок тысяч обезьян, способных написать «Войну и мир»…

Шестеренки клацнули. Профессор, не оборачиваясь, схватил чистую карточку из стопки и бросил под зубья. С натугой заскрипел рычаг. Аппарат лязгнул и выплюнул ту же карточку, но уже издырявленную, как шумовка.

— Добро пожаловать, землец! — Эргосум потянулся за следующей карточкой. Машина вновь щелкнула. — Судя по всему, вы детектив. Расследуете… расследуете гибель соотечественника… но до сих пор не нашли никаких свидетельств в пользу того, что он мертв.

Машина грохотала все сильнее и сильнее; звук этот болезненно отдавался в ушах Завацкого.

— Вы одеты в джинсы и куртку, у вас дырка на носке и в рюкзаке поломалась застежка. Если не предпримете мер, то через два дня у вас из зуба вылетит пломба.

Денис досчитал до десяти. Потом до ста, но только простые числа.

— Не очень вежливо разговаривать с человеком, повернувшись к нему спиной, — сообщил он.

— Да? Извините. Мне все равно. Я отвык от людей.

Профессор крутанулся на табурете, и Денис понял, что добрался до цели. Человек, сидевший перед ним, был слеп.

— Что случилось? — спросил он. — С чем вы пожаловали ко мне?

— Это ваше? — вместо ответа Завацкий протянул колоду перфокарт.

— Да… — пальцы Эргосума забегали по отверстиям, ощупывая. — Как странно… Именно их я потерял два дня назад. Дайте, пожалуйста, руку, — попросил он. Нащупав пальцы Дениса, профессор провел по ним карточкой. — Чувствуете рубчик?

Денис ничего не почувствовал, но на всякий случай согласился.

— Это своего рода шедевр. Венец всей моей научной карьеры. Поверите ли вы, что эта машина — я назвал ее «экзомат» — отняла у меня пятьдесят лет жизни?

Завацкий бережно снял с кресла стопку книг и уселся. Внезапно он понял, о чем станет говорить ученый.

Дело в том, что у мании преследования есть еще один аспект, который детектив как-то упустил из виду.

— Большинство событий нашей жизни легко предсказать. Если вы ложитесь спать, то скорее всего вы проснетесь. Вы можете умереть во сне, но вероятность этого события мала. Существует вероятность, с которой автобусы подходят к остановке именно тогда, когда там появляетесь вы. Можно рассчитать любые шансы: повышения по службе, выигрыша в лотерею, удачной женитьбы. И вот тут-то проявляется удивительная закономерность: человек обходится всего несколькими вероятностями на каждый случай жизни. Градаций немного: мелкие события, события поважнее, очень важные, Чертовски Важные и так далее. Замыкает ряд Великий Вопрос Жизни и Смерти. Проведя исследования, можно вычислить эти вероятности. А дальше начинается комбинаторика…

Завацкий подавил зевок. Профессор углублялся в научные дебри; вырожденные числа Мак-Каллоха, теория неполноты Геделя — во всем этом Денис разбирался слабо.

Основное было ясно: зная базовые вероятности, экзомат рассчитывал события жизни человека. Из прошлого или будущего — значения не имело. Человек, для которого строили экзомат, оказывался как на ладони. О нем становилось известно все: о чем он поет в душе, дергал ли он в школе девочек за косички, в каком году наступит его смерть.

— Пока что я построил два экзомата. Один мой, он с каждым днем работает все лучше, а второй — угадайте чей?

— Вероятно, Панеева?

— Именно, молодой человек! Вы удивительно проницательны. К сожалению, экзоматы не знают имен, из карточек я узнал только то, что злой бог ходит меж нас. Он насмешничает, охотится сам на себя и любит поболтать с неким мудрецом, ведающим человеческие судьбы. Ах если бы я мог построить больше экзоматов!

— А что мешает?

— Фолийцы смеются надо мной. Они утверждают, что мое открытие не имеет смысла. К чему рассчитывать чужое прошлое, когда можно просто подойти к человеку и спросить, что он делал в тот или иной момент? А будущее их не интересует. Я и сам порой недоумеваю: кого может волновать то, чего еще нет?..

— Ангел часто у вас бывал?

— О да. Он единственный интересовался экзоматом. Обещал мне блестящую будущность — опять это проклятое слово! Собственно, экзомат Панеева построил Ангел — сам бы я не решился предсказывать шаги бога. Позавчера мы включили его, разогнали до чудовищной скорости, а потом он внезапно остановился. Ангел впал в беспокойство, метался по комнате.

— А дальше?

— Он ушел. Видимо, он же и забрал перфокарты. Это очень досадно, господин детектив: экзомат невозможно запустить дважды. Каждая карточка существует в единственном экземпляре.

— Расскажите, пожалуйста, что в них написано?

Пальцы профессора забегали по отверстиям. На его лице отразилось беспокойство:

— Старые пророчества сбываются. Злой бог умер! Сегодня утром настала его смерть — в месте без пространства, между мирами.

Денис промчался вниз по лестнице и выбежал в сквер. Он достал мобильник и набрал номер посольства:

— Алло! Переключите меня на господина Ландмейстера.

Ландмейстер откликнулся чуть ли не сразу:

— А, Денис! Судя по дыханию, вы только что сбежали с девятого этажа. Значит, вы были у Олечки и видели профессора. Следовательно…

— Хватит с меня вашей дедукции! Скажите, господин Ландмейстер… кто обычно побеждал в ваших игрищах у Пустой Норы?.. Пинки на счастье — кому везло чаще других?..

После недолгой паузы детектив услышал:

— Мне. Я ведь не первый год ландмейстерствую.

— А первоисследователь?..

— Обычно он проигрывал. Денис, я уже понял, что вы догадались. Давайте встретимся в «Пути генолова».

Посол долго не решался начать разговор. Завацкий не торопил его.

— Жаль, что этот мир скоро исчезнет… — наконец произнес Ландмейстер. — Фолийцы мне нравились. Их сумасшествие вызывало уважение.

— Поздно говорить об этом. Лучше расскажите, как было дело. Когда Геннадий выложил вам на стол пачку перфокарт, вы ужаснулись?

— Ну конечно, Денис!.. Панеев годы и годы провел в кошмаре паранойи. Для него это естественно — следить за всеми. Подозревать всех. Фолийцы — отражение его больной души, они тоже не видели в экзоматах ничего крамольного. Но я-то нормальный человек! Вы, надеюсь, тоже. Вы хоть представляете, что произошло бы, попади чертежи на Землю?

Денис кивнул:

— Тотальная слежка. Тысячи экзоматов в подвалах госслужб. Контроль каждого мгновения жизни; пытки в стремлении выяснить, кто скрывается за безликими образами на перфокартах.

— Более того: превентивные наказания. Уничтожение потенциальных преступников, террор и хаос… Шантаж: держать экзомат на каждого человека невыгодно; однако угроза этого окажется эффективней любых санкций. Если честно, я едва удержался, чтобы не пристрелить этого идиота на месте. Ведь он же не понимал, совершенно не понимал, что несет людям!