Сакс Ромер - Спящий детектив

— Боже милостивый! — вскричал Гейлсвен — и отпрянул.

— Моя дочь Изида, — пророкотал Морис Клау. — А это мистер Гейлсвен, из рук коего мы спасли египетский черепок!

— Что!

Гейлсвен перегнулся через прилавок.

— Так вы узнаете мою дочь? — продолжал Морис Клау. — Но не доктора Зеду, а? Или только его старческий слабый голос? Вы заставили нас побегать, мистер Гейлсвен. Однажды вошли вы в ту минуту, когда Изида, забравшись к вам на балкон, собиралась унести черепок.

— В комнате никого не было!

— В комнате была я! — невозмутимо прервала девушка. — С ног до головы одетая в черное. Я успела спрятаться за занавеской, пока вы возились со своей лампой!

— Да, это было неблагоразумно, — продолжал Морис Клау, — и осложнило задачу мою: дальше запираете вы сокровище и поиски мои напрасны. К тому же мне мешают! Пуф! Как я неловок! Я зря трачу время! Но вспомните, я предлагал вам продать черепок!

— Предположим, — медленно сказал Гейлсвен, — что я сдам вас обоих властям?

— Вы не можете, — последовал безмятежный ответ. — Ибо не сумеете объяснить, как очутился черепок в вашем владении! Профессор Шератон попал в такую же развилку — и вот на сцену являюсь я!

— Что! Вы были с ним заодно?

— Разумеется! Я случаюсь быть в это время в Египте, он мой друг. Ваш вор, Али, потерял осколок вазы, поручено мне сделать ее целой!

— Это вам удалось! — мрачно признал Гейлсвен, украдкой любуясь прелестной Изидой.

— О да, — загромыхал Морис Клау. — Я — орудие поэтической справедливости. Изида, где прохладные напитки? Выпьем за справедливость!

И он увлажнил свой лоб вербеной.

В заключение читатель может спросить, оправдывала ли ценность черепка сложный и дорогостоящий метод его спасения.

Отвечу: на чем зиждется нынешняя слава профессора Шератона? На сочинении «Новый ключ к египетской „Книге мертвых“». На чем основан этот труд? На расшифровке иероглифов черепка Анубиса, каковой черепок (не задавая столь почтенному ученому лишних вопросов) государство приобрело не так давно у профессора за 15,000 фунтов!

Мне доводилось встречать упоминания о промахах Мориса Клау. Насколько мне известно, неудач он не знал. Меня спрашивают: «А что вы скажете о достопамятном убийстве в Креспинге? Уж там-то он несомненно провалил дело».

Я предоставлю читателю самостоятельно судить, испытал ли Морис Клау горечь поражения в этом сенсационном деле, благодаря которому вся страна узнала о существовании Креспи-холла, а старинная деревушка Креспинг обрела нежеланную славу.

Расследование, проводившееся местными чинами, зашло в тупик, и дело в конце концов было поручено инспектору уголовной полиции Гримсби; он и втянул меня в дело. Впервые я встретил инспектора в музее Мензье, ставшем некогда ареной таинственных происшествий — тогда же я познакомился и с Морисом Клау.

В то утро я сидел за завтраком, читая газетную статью об убийстве в Креспи-холле, и потому не слишком удивился визиту инспектора Гримсби.

Он отказался от превосходной египетской сигареты, предложенной мною.

— Благодарю вас, — сказал он, — но лишь один сорт табака помогает мне сосредоточиться.

Сказав так, инспектор закурил манильскую сигару (их он истреблял в неимоверном количестве) и тут же беспокойно вскочил на ноги.

— Я только что приехал из Креспинга на утреннем поезде, — сразу взял он быка за рога. — Полагаю, вы уже слышали об убийстве?

Я указал на газету с большим заголовком на первой странице:

УБИЙСТВО В КРЕСПИ-ХОЛЛЕ

— Ах, да, конечно, — сказал он с рассеянным видом. — Так вот, меня направили в Креспинг и, скажу вам честно и откровенно, я понятия не имею, что делать дальше!

Я налил ему кофе.

— В чем именно состоят ваши затруднения? — спросил я.

— Затруднение только одно, — резко ответил он. — Кто, черт возьми, это сделал?

— Мне кажется, все улики недвусмысленно указывают на Райдера, бывшего лакея.

— Я тоже так думал, — согласился он, — пока не побывал в Креспинге! Приехал с ордером на арест в кармане. И вдруг понял, что дело нечисто!

— Как же вы собираетесь поступить?

Гримсби помедлил.

— Видите ли, — ответил он, — ошибка в расследовании убийства может дорого обойтись; мне хотелось бы заручиться еще одним мнением — неофициально, конечно!

Я поднял на него глаза.

— Мнением мистера Мориса Клау?

Он кивнул.

— Совершенно верно!

— Вижу, вы изменили свое суждение о нем?

— Мистер Сирльз, следствие по делу о преступлениях в музее Мензье полностью все перевернуло! Я не шучу. Я всегда считал его сумасбродом, и до сих пор убежден, что странностей ему не занимать. Но если в расследовании не обойтись без проницательного человека, я готов поставить на Мориса Клау все свои сбережения!

— В таком случае, вы зря тратите время, беседуя со мной.

— Никак нет, — убежденно возразил Гримсби. — Морис Клау живет уединенно, это правда, однако вовсе не склонен, как говорится, держать свой свет под спудом! Он знает, что вы собираете материалы о его трудах и методах, и скорее прислушается к вашей просьбе, чем к моей.

Я сразу понял, куда клонит Гримсби. Он пытался уговорить меня обратиться за помощью в расследовании убийства в Креспи-холле к Морису Клау с тем, чтобы ему (Гримсби) достались все официальные почести, да и чувство собственного достоинства не пострадало!

Я рассмеялся.

— Хорошо, Гримсби! Поскольку Клау не предлагал вам свои услуги, дело это, вероятно, его не заинтересовало; и все же попробовать не мешает.

Сверившись со справочником, мы отправились в Уоппинг, где медлительное солнце уже озарило закоптелые стены и грязные улицы, и разыскали там некую лавку, точный адрес которой я называть не стану; скажу только, что находится она близ Старой лестницы в Уоппинге.

К лавке ведет узкий проход: справа глухая стена, слева заколоченный подъезд и окно, заложенное кирпичами. Сквозь щели между ними любопытный посетитель может увидеть развалины здания, когда-то служившего пакгаузом или торговым складом, клочок берега и мелкую зыбь илистых вод старой Темзы.

Этот проулок выходит в закрытый двор, и в самом конце его расположена лавка Мориса Клау. На дорожке выстроились обломки мраморных постаментов, окруженные ветхими сундуками и колченогими стульями, а рядом громоздятся чучела птиц, сломанные игрушки, письменные приборы, ржавые мечи, керосиновые лампы и прочий мусор, не поддающийся никакой классификации. Среди гор рухляди зияет черный провал двери.

Нужно ли говорить, как осторожно мы с инспектором Гримсби входили в эту Кумскую пещеру! [18] Кумская пещера — пещера в Кумах, греческой колонии на юге Италии, где пророчествовала знаменитая Кумская сивилла.