Максим Марух - Игра Лазаря

Последнее он выкрикнул на манер боевого клича, ударив ногой дверь в область замка. Треск крошащейся древесины смешался с неприятным металлическим скрежетом. «Таран-нога» начисто выбила замок, и дверь рывком распахнулась в комнату, ударившись о стену. Резкий хлопок лопнувшего металла свидетельствовал о том, что при столкновении со стеной пострадала дверная ручка с другой стороны.

– Рехнулся! – схватилась за лицо Дара.

Марсен позади неё испуганно засмеялся.

Сенс внимательно осмотрел дверной проём и присвистнул.

– Косяк в хлам, – констатировал он и заглянул за дверь. – Фурнитура тоже. Ну и дури же в тебе! Хорошо ещё, с петлями не слетела. Сомневаюсь, правда, что это сгладит восторг Матвея. Про сквозняк теперь не наплетёшь...

– Я же сказал, вопрос жизни и смерти. Так и передайте, если он начнёт бить меня прежде, чем я успею объяснить.

4

Лазарь вошёл в комнату и не узнал её. Примерно с год назад Матвей привёл в дом Айму. Дочь японских эмигрантов в третьем поколении, её семья давно обрусела, почти не помнила родного языка, а в искусстве владения палочками для еды уступала даже навыкам Дары. От предков Айма унаследовала одну национальную черту, присущую всем японцам – чистоплотность.

С её приходом в доме очень многое изменилось, и комната Матвея не стала исключением. Куда делся неряшливый холостяцкий угол с гирляндами гардероба, развешанными где угодно, кроме платяного шкафа? С ковром, по которому опасно ходить босиком, с односпальной кроватью и кислым запахом вчерашнего пива? Всё это исчезло. На месте старой кровати появилась просторная семейная постель с резным изголовьем сандалового цвета, тщательно застеленная ситцевым покрывалом. Компьютерный стол, напоминавший раньше замызганный монитор посреди груды бумажно-целлофанового мусора, снова стал похож на стол. В узкие зеркала на дверцах шкафа вернулось отражение. Даже запахи поменялись. Вместо аромата прокисшего пива здесь приятно пахло ванилью и кремом для лица. Благодаря Айме характерный Матвею изоляционизм, поначалу отражавшийся даже на Даре с Сенсом, мало-помалу пошёл на убыль. Отныне в комнате явственно чувствовалась женская рука.

Перед запуском операционная система вежливо попросила ввести пароль. С нехорошим предчувствием Лазарь настукал на клавиатуре старый пароль Матвея. Система охотно подтвердила его опасения: «Неверный пароль. Попробуйте ещё раз».

Лазарь ударил кулаком по кнопкам клавиатуры.

– Опять же, если ты надеешься, что Айма сказала мне пароль... – завела старую пластинку Дара.

– Не надеюсь! – Лазарь бухнул кулаком о клавиатуру вторично. – Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!

Каждое своё «чёрт» он подкреплялось ударом. От соприкосновения кулака с кнопками клавиатуры, в поле для ввода пароля вскакивало сразу по нескольку жирных точек.

Дара робко тронула Лазаря за плечо:

– Уймись, пожалуйста. Не хватало ещё компьютер разбить...

– А может, я хочу его разбить! Может, я сейчас вообще разнесу здесь всё к чёртовой матери!

Лазарь вскочил с места, обхватил руками монитор и приподнял над столом. Подключённые к системному блоку провода угрожающе натянулись. В памяти всплыли не раз виденные в Интернете видеоролики, где «офисный планктон», доведённый до белого каления выходками капризной машины, выпускает пар, безжалостно разрушая узлы компьютера при помощи физической силы и гравитации.

– Всегда хотел это попробовать... – натужно выговорил Лазарь, стягивая монитор со стола.

– Стой! – закричала Дарения. – Поставь на место!

– И не подумаю.

– Поставь! Я знаю пароль!

5

Система послушно запускалась, шелестя жёстким диском.

– Это и есть твои тридцать серебряников? – спросил Лазарь. – «qtdnfv007»?

Некоторые патологически бездарны в вопросе выбора паролей. И дело тут вовсе не в дефиците фантазии, ибо байка про историю посещений была весьма недурно придумана. Дело в профиците самомнения.

– Так это ты нас вломила... – дошло, наконец, до Марса.

– Не вас, а Лазаря, – невозмутимо уточнила Дара. Она даже забыла, что сердится на мальчишку.

– Зачем? – спросил Сенс.

Дара повернула к нему пушистую голову и очень серьёзно сказала:

– Потому что так было правильно, Сенс. А то, что сделал Лазарь – нет.

В другой раз Лазаря немало повеселил бы такой пассаж. Но не теперь. В преддверии, возможно, первого за последние дни прорыва в этой глухой Игре всё веселье куда-то улетучилось.

– Как, говоришь, назывались те пилюли? – обратился он к Сенсу.

– Рисперидон, вроде.

– Без вроде.

– Рисперидон!

Лазарь кивнул и опустил ладонь на мышку.

– История посещений? – прочёл Сенсор. – Сломал дверь, чтобы поглумиться над Марсом?

Лазарь прокручивал страницу колёсиком мышки и медленно говорил:

– Нейролептики принимают шизофреники. Человек покупает нейролептики. Человек – шизофреник, так?

С полминуты Сенсор напряжённо соображал. Не обнаружив подвоха, осторожно согласился.

Указательный палец Лазаря завис над колёсиком. Сердце перекинулось с рыси на галоп. В длинном списке посещённых Матвеем веб-сайтов, он нашёл нужную запись и выделил курсором мыши.

«Ригевидон» – гормональный пероральный контрацептив» – гласила надпись.

Далее следовал адрес страницы и время посещения.

Внутри что-то лопнуло и растеклось по телу тёплой, как глинтвейн, истомой. Лазарь повернулся к друзьям, и, стараясь не выказывать своего ликования, сказал:

– Сходные по звучанию, но разные по назначению. Контрацептивы предотвращают нежелательную беременность. Девчонка покупает контрацептивы. А теперь скажи мне, Сенс, что должно стоять в предикате?

Сенс завороженно вглядывался в экран монитора.

– Она беременна? – глупо спросил Марс.

– Нет, – ответил Лазарь, твёрдо решив про себя, что на это проклятущее «вроде», проистекающее от лукавого, с сего момента налагается категорическое и бессрочное вето. Без права на обжалование. – Её изнасиловали.

Комната погрузилась в тягостное молчание. Лишь жужжащему кулерами компьютеру было глубоко плевать на девчонку и её проблемы.

Дара первой нарушила тишину:

– Как ты вышел на противозачаточные? Только умоляю, не говори мне про силиконовую грудь.

– Вернёмся в гостиную, – предложил Лазарь. – От кремов Аймы у меня начинается стояк.

6

Слово «проблема» в левой части схемы было густо вымарано маркером, а прямо под ним появилось новое – «изнасилование».

– А теперь объясню, как я на это вышел, и почему именно изнасилование, а не банальная тяга к незащищённому сексу.

Лазарь расхаживал перед мольбертом с видом университетского лектора, читающего на излюбленную тему. Бутерброды давно остыли и заветрились, но он всё равно с удовольствием прикончил ещё два.