Максим Марух - Игра Лазаря

Вокруг не было ни души.

– Значит, вот оно? Мы внутри другого человека? – проговорила Яника с любопытством, свойственным человеку, не оставляющему надежды найти естественное объяснение сверхъестественному.

Она разжала тонкие пальчики и высвободила руку Лазаря. На веснушчатом лице блуждала странная улыбка.

– Что-то вроде, но ты сейчас думаешь не об этом, – с нажимом проговорил Лазарь. – Ты надеешься, что лежишь в реанимации и ловишь кетаминовые глюки, так? Или спишь в папенькиной квартире и весь сегодняшний день – просто дурной сон. Я, конечно, не против пару раз щипнуть тебя и всё такое, но это вряд ли поможет.

К удивлению Лазаря, улыбка Яники стала ещё шире. Девушка подняла одну руку и подкатила рукав свитера. Бинты на предплечье никуда не делись, но Лазарь знал, что шрамов под ними нет. Он так же знал, где они есть – под свитером на теле, отвратительные и ужасные. Пройдёт немало времени, прежде чем эти рубцы исчезнут.

– Почти угадал, – сказала Яника, ощупывая руку. – В одном ошибся. Я не надеюсь, что всё это просто сон. Я этого боюсь.

Лазарь посмотрел в её нежно-васильковые глаза и ничего не ответил. А ведь он уже собрался поведать ей об ощущениях, которые испытываешь в первые дни открытия нового мира: сначала ступор неверия, потом осознание и приятие. Теперь эта лекция была не нужна.

Неловкое молчание нарушил тонкий голос Дары:

«Зависаем тут, да?»

Яника подпрыгнула от неожиданности. С абсолютно диким видом она принялась озираться по сторонам, но тщетно – окрестная местность оставалась такой же безлюдной, как и минуту назад.

– Это Дара. Она ведёт радиовещание напрямую из яви, – объяснил Лазарь. – Эмпатов вроде нас с тобой называют Бегунами – путешественниками в инсон. Дара тоже Бегунья, но с протезами для параолимпийских забегов. Она видит инсон, может показывать его через себя бездарям вроде Сенса, но неспособна проникать внутрь.

«Меня называют Невидимкой» – с достоинством проговорила Дара. – «По мне, так лучше оставаться призраком, чем получать по морде».

Яника недоверчиво посмотрела на Лазаря:

– Получать по морде? Как это? Твой друг... Сенсор, разве он не сказал, что мы в безопасности? В инсон перемещается проекция, а не физическое тело.

Судя по интонации вопроса, она вспомнила о «тёплом» приёме, устроенным Лазарю Калимом у заставы супермаркета «Гризли».

– Всё так, кроме слов про безопасность, которые домыслило твоё правое полушарие. В своём инсоне ты – царь и бог, живое воплощение идей антропоцентризма. Когда мы рассекали на Хаммере в этом твоём «Зомбилэнде», ты была в безопасности. Здесь «Зомбилэнд» чужой.

Немного подумав, Яника спросила:

– Если я была в безопасности, то зачем приходил ты?

– Уберечь тебя от глупостей. Ты не умрёшь в своём инсоне, если случайно вывалишься из окна. Но если шагнёшь оттуда осознанно, наяву тебя будут соскребать с асфальта врачи неотложки.

– А если бы из окна выпал ты?

Теперь она вспомнила акробатические этюды на бельевых верёвках.

– Для меня это был чужой инсон, а в чужом инсоне, как ты уже заметила, всё иначе. Полученная рана скопируется в реальность, её откроет твоё подсознание. Мы называем это стигматами.

– Разве это возможно?

– Разум контролирует тело, это тебе любой врач подтвердит. Ты что, «Матрицу» не смотрела?

– А как насчёт смерти?

Лазарь ждал этого вопроса.

– Ну, этого мы пока не проверяли, – уклончиво ответил он. На самом деле, он и сам толком не знал.

– То есть... – начала Яника, вспоминая о револьвере Калима и карабинах охранников, но Лазарь опередил её:

– Тебе не за что извиняться. Твой настоящий отчим сверкал голым задом и косил под Тарзана. Тот парень, что выдавал себя за Калима, на самом деле из плохих парней – Ситхов. Это долго объяснять, и сейчас не самое подходящее время.

«Вот именно!» – горячо поддержала Дара, и Яника снова вздрогнула. – «Вы на враждебной территории трещите про то, как здесь опасно, а сами торчите на самом просматриваемом месте».

– Где Сенсор? – спросил Лазарь, отступая к турникам. – Хотелось бы знать, где именно нам следует торчать.

«Он в туалете, придёт через три минуты».

В голове у Лазаря уже зародилась хорошая шутка о промежутках времени, требуемых на отправление большой и малой надобности, и о том, на что можно истратить три минуты, которых слишком мало для первого и слишком много для второго, но озвучить не успел.

В четырёхэтажном здании, похожем на школу, протяжно зазвенел самый настоящий школьный звонок.

6

Резкий вызывающий звон разнёсся по школьному радиоузлу протяжной сиреной сигнализации.

В этом звуке было что-то тревожное, что-то недоброе, сулящее большие неприятности. Спортивный городок примыкал к невысокому кирпичному забору, отделявшему территорию школы от жилого района, но за забором не слышалось привычного шума города, и от этого становилось не по себе ещё больше.

– Где этот засранец? – прорычал Лазарь. – Его что, в дырочку засосало?

«Засранец передаёт, что уже на месте».

– Отлично, скорострел. Давай, включай свои датчики, и скажи, где наш клиент.

Ответить Дара не успела: в этот самый момент двери школы распахнулись, и на улицу хлынул людской поток.

Яника взвизгнула, но Лазарь вовремя успел прикрыть ей рот ладонью. Дара витиевато выругалась в полный голос, что было ещё одним преимуществом, выгодно отличавшим параолимпийского Бегуна от здорового.

На улицу высыпали дети. Их было не меньше сотни – мальчиков и девочек, от семи до шестнадцати. Они носили самую обыкновенную одежду, типичную для тинэйджеров их возраста, на спинах болтались самые обычные портфели и рюкзаки с персонажами комиксов и японских мультиков на клапанах. Некоторые несли в пакетах сменную обувь. Однако на одежде и аксессуарах сходство школьников с нормальными детьми заканчивалось. Большинство существ, прятавшихся в одеждах детей, имело мало общего с живыми людьми. Кожа на круглых личиках и пухлых ручках была трупно-серого оттенка, на шее и запястьях она морщилась складками, как у свежевыловленных утопленников. Волосы, в основном чёрные и медно-рыжие, почти у всех стояли дыбом или болтались за спиной, свитые в острые сосульки. Когда дети радостно кричали, издавая странные горловые звуки, похожие на смех пятнистых гиен, сосульки вздыбливались над головами на манер хохолков какаду. Весёлое перекрикивание и хохот смешивались в разноголосый птичий грай, пробиравший до мозга костей.

Издалека было не разобрать, но Лазарь не сомневался: в глазах существ нет ни радужной оболочки, ни склеры. Это были два круглых омута, загрязнённых нефтью. Маленькие детские ротики полнились острыми, как бритва, акульими зубками. Впрочем, сами зубы Лазарь видеть не мог, так что их дорисовало его разыгравшееся воображение.