Юрий Кемист - Три выбора

Если же у вас есть четкое представление об этой новой научной дисциплине, вы сразу поймете – произошла редкая склейка вашего Здесь и Сейчас с довольно близким в барбуровском пространстве миром, где на руссийский Крым напали китайцы.

Но так нельзя начинать раздел в статье, предназначенной для «серьезного» журнала… Ладно, «пойдем простым логическим путем» и начнем с рассмотрения эвереттических объектов.

При этом следует уделить особое внимание их количественным характеристикам, показать, что числа, которыми оперирует эвереттика, настолько огромны, что сам факт их рассмотрения свидетельствует о весьма скромном месте «нашего физического мира» в эвереттическом альтерверсе.

Здесь, кстати, и обнаружится, что те самые логарифмы, которыми пугал читателя Б. Слуцкий, «трусливо пасуют» перед громадой эвереттических чисел-Левиафанов. Может быть, я и «перегибаю палку» в другую сторону, но, как мне кажется, не чрезмерно. Ведь никак нельзя назвать торжеством тот факт, что десятичный логарифм возможного числа ветвлений в ОДНОМ акте выбора для «нашей вселенной» равен примерно 1000000000000000000000000000000! И это результат «логарифмической атаки» на не самое большое эвететтическое число, поскольку после первого акта КАЖДАЯ ветвь из этого их числа снова разветвится на не меньшее количество новых веточек.

А потребуется для этого, если быть достаточно дотошным наблюдателем, не больше планковского кванта времени, который равен всего-то 0,0000000000000000000000000000000000000000001 секунды!

Но это – не эвереттическое число. И логарифм легко справится с ним, превратив в очень скромное, «минус 43». Да и со всей «обычной физикой» логарифмы справляются действительно запросто. Десятичный логарифм числа элементарных частиц всех видов, известных современной физике во всей нашей вселенной не превышает 100…

Мне кажется, что это «логарифмическое бессилие» перед «эвереттическими» числами (отсюда ясно видно, что Б. Слуцкий явно преувеличивал могущество этого инструмента) показывает, что предмет эвереттики – это уже «не физика».

Сейчас кроме предмета физики известен только ещё один – метафизика. Относится ли эвереттика к ней, или открывает новое поле Познания? Я пока не знаю… Во многом это прояснится после более определенных математических выводов. Но для количественного рассмотрения предмета эвереттики нужна какая-то новая математика. Может быть, и пригодятся здесь мои k-числа?

Что касается природы склеек, то, как мне представляется, эвереттика только начала нащупывать пути подхода к постановке вопроса об этом явлении. Склейки, как механизм взаимодействия эвереттовских ветвлений, должны быть столь же разнообразны и столь же трудно поддаваться анализу на нынешнем этапе развития Познания, как и феномены времени, с которым они генетически связаны. И те подходы, которые сейчас можно предложить (в том числе и предлагаемый мной в статье) – только «разведка боем».

Предлагаемая идея механизма склеек возлагает ответственность за их возникновение на самую фундаментальную первосущность – Мировой Хаос. Его «жизнь» – это непредсказуемое «дрожание» (флуктуации) всех физических величин. Я предполагаю, что «дрожат» параметры памяти квантовых наблюдателей. И эта дрожь, распространяясь «вверх» по иерархии структуры мироздания, поражает даже аристотелевские энтелехии. («Я, энтелехия, форма форм, сохраняю я благодаря памяти, ибо формы меняются непрестанно»).

Гуманитарии должны хорошо помнить, что согласно греческой мифологии «Вначале был Хаос, а потом родилась от него Гея – богиня Земли, и родила она Небо-Урана, а от их брака родились титаны… и страшные великаны…».

Если искать в этих мифах какие-то аналогии с современными представлениями (а такой поиск всегда приятен, как приятно бывает обернуться на уже преодоленный участок трудного пути), то можно легко их найти. Для Геи ее современный аналог – космологическая сингулярность, для Урана – астрономическая вселенная, а для осознания образа «страшных великанов» вспомните примеры «эвереттических» чисел ветвлений мультиверса…

Кажется, мне, наконец, удалось найти и первые количественные прикидки описания этого механизма. Во всяком случае, удалось сформулировать принципиальное неравенство для оценки вероятности тех или иных «чудес».

И, все-таки, это только «прикидки», первая разведка. Утешимся тем, что без разведки нет успеха (не отдельного сражения, а кампании в целом), так что пробовать, конечно, нужно и другие подходы.

Но вот сомневаться в том, что это явление «действительно существует» и не является чем-то «чисто научным», как какая-нибудь «прецессия перигелия орбиты Меркурия», а проявляется в жизни зримо и каждодневно, уже не нужно.

И опять проведу «темпорологическую аналогию» – мы очень плохо понимаем природу времени, но живем в нем «постоянно», вовсе не относя проблему понимания природы времени к особо болезненным или актуальным. Во всяком случае, так ощущает ситуацию подавляющее большинство «простых граждан».

Но вот те единицы, в ком «творческий зуд» достигает критической интенсивности, при которой приходится бросить все и – «рука к перу, перо – к бумаге» – наверняка согласятся со мной, что возникающие «по их фантазии» миры вовсе не столь произвольны, как кажется со стороны.

Фантазия является только «транспортным средством», доставляющим их в эти «виртуальные», «выдуманные реальности». И средством – пока! – очень ненадежным:

Душа, между миров отыскивая щель, пыталась улететь. Но было поздно.

Ей пришлось вернуться обратно в бытие небытия… Она успела только встрепенуться – в тень времени вернулась я.

Так описывает одну из своих неудачных попыток попасть в желанный «параллельный мир» Е. Лапешева. А ведь она со спинорными духами накоротке! Другим же гораздо труднее.

Но, как-то все-таки попав туда в роли Наблюдателя, они уже не могут диктовать свою волю ни сюжету, ни действиям персонажей – миры живут своей жизнью и по своим законам. Наблюдатель может только фиксировать происходящие там события и сообщать нам, читателям, результаты своих наблюдений.

Вот, кстати, любопытная трактовка этого феномена одним из тех современных писателей, кто явно услышал «шорохи альтерверса», но пока не осознал всей глубины их источника, и которых я поэтому отношу к «интуитивистским эвереттикам». Это – Виктор Пелевин. В рецензии на его книгу «Relics. Раннее и неизданное» сказано: «Как-то Пелевин сравнил роман с цветочным кустом, растущим по своим собственным законам. Себя назвал садовником, лишь поливающим растение и удаляющим сухие ветки».

А то, что Пелевин является одним из «услышавших», одним из «наших», ясно уже не только мне. Вот что пишет о нем анонимный рецензент, тем самым демонстрируя и свою принадлежность к множеству «уже услышавших, но ещё не осознавших»: «Чем же цепляет проза Пелевина? Во многом тем, что любой штрих повседневности находит свою, только ему предназначенную нишу в сконструированной в его произведениях системе. Помните, как искусно действуют герои его романов в альтернативном мире? Не исключено, что сам автор – неотъемлемая часть одного из таких миров. Какого именно? Только что вышедший сборник – литературный коктейль из злободневности и картинок из прошлого, приправленный ароматом будущего, заглянуть в которое предлагается под его, пелевинским, углом зрения».