Григорий Симанович - Аполлоша

«Лука» снял туфли, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату, достал из «дипломата» и смонтировал какой-то прибор. Гоша растерянно наблюдал, как он последовательно прошелся этим прибором по всем предметам и уголкам комнаты, залезал в шкафы, под диван, исследовал люстру и бра, выключатели и розетки. При этом прибор издавал ровное тихое гудение. Собственно, цель и смысл действий незнакомца были Гоше понятны, но происходящее опять окунало в какой-то нереальный, чужой, книжно-киношный мир, в котором он никогда не предполагал оказаться.

– Чисто, – заключил наконец гость и представился: – Нагибин Сергей Алехандрович. Так в паспорте. В быту, естественно, Александрович. Милости прошу называть просто Сергеем. При личных встречах. По телефону – никак. Будьте внимательны. Не оговоритесь. Это важно, если вдруг ваш номер поставят на прослушку. Исключать ничего нельзя, Георгий Арнольдович. А теперь, если вы доверяете рекомендации нашего общего знакомого, прошу не торопясь, во всех подробностях, даже если считаете их несущественными, рассказать о том, что произошло.

Через полтора часа Нагибин стал вторым после Утинского человеком, посвященным в события последнего года, включая все, что связано со сверхъестественными явлениями.

Он слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. Ничего не записывал. Это было странно. Гоша предположил, что у человека исключительная память. Был прав.

Рассказ про Аполлошу не вызвал даже малейших мимических реакций или смены выражения глаз. Нагибин лишь поинтересовался, нет ли фотографии статуэтки. Георгий Арнольдович с сожалением ответил, что как-то не сподобились.

– Жаль, – заметил Нагибин вполне беспристрастно. – Ну что ж, давайте ключи. Придется начать с нарушения закона. Я вернусь.

Он вернулся через час, обогащенный несколькими отпечатками пальцев, серией снимков на цифровую камеру и марлевой повязкой на резиновых тесемочках.

– Что там? – тихо спросил Гоша. В голосе его было столько надежды, словно он рассчитывал, что Нагибин придет с живым и невредимым Игнатом под ручку.

– Он не был простужен?

– Нет.

– Откуда могла появиться в спальне такая повязка? – Нагибин показал.

– Это не его, точно. Отродясь не пользовался.

– Кто кроме вас может хватиться Оболонского?

– Заволноваться, поднять тревогу – никто! Удивиться, что пропал, не отвечает по телефону, – Любаша, кто-то из бывших сослуживцев, собутыльник какой-нибудь. Да, еще Даша, которая убирала квартиры, но она… Ой, кстати, совсем забыл: ко мне вечером должны прийти Костик с Любашей. Костик звонил вчера, просил их принять.

– Зачем?

– Понятия не имею. Возможно, хотят совета, как деньгами распорядиться.

– А вы эксперт в этом вопросе? – спросил Нагибин с легкой иронией в голосе.

– Профан полный. Но они, вероятно, думают иначе. Может, позвонить им, сказать, чтобы не приходили?

– Зачем же? Пусть заглянут. Мы с ними поговорим.

– Мы? – в изумлении протянул Гоша.

– Почему бы и нет? Полагаю, кто-то из них может быть носителем ценной для нас информации. Придется сообщить им об исчезновении вашего друга. Разумеется, без лишних подробностей. Просто зашли к нему, увидели следы борьбы, разволновались, тотчас наняли частного детектива, милицию тревожить не стали. Если поклянутся молчать – не подведут?

– Нет, конечно. Правда, Костик в определенных обстоятельствах может проявить бесхитростность – я же рассказывал…

– Да-да, синдром Аспергера, помню. Ну ничего, рискнем. Перезвоните ему сейчас, уточните, когда прибудут.

Утист ответил, что в семь вечера, но один. Потом объяснит почему.

У Нагибина было еще пять часов. Он уехал к себе, чтобы начать работать. Для него это означало (в ситуации со многими неизвестными) – сесть за стол, чертить на листке бумаги произвольные фигурки и закорючки, думать: делать предположения, порой фантастические, выстраивать логические связи и даже невероятные гипотезы, пытаясь «танцевать» от очевидного.

«Итак, что мы имеем? Прежде всего, смиряемся с невозможным: бронзовая статуэтка оказалась сверхъестественным источником информации. Вот бред, а! Хорошо, смирились… Она обогатила потомка того человека, который давным-давно привез ее из Греции. О ее запредельных, паранормальных свойствах знали только двое. Зато ее художественная ценность привлекла внимание некоего эксперта, вероятнее всего – мошенника и спекулянта. Может быть, связан с теневыми дельцами антикварного рынка. Этот армянин из салона «Наследие» запал на предмет.

О'кей. Допустим, Оболонскому не померещилось, в машине был именно армянин, и сидел в ней не случайно. Но почему следил с таким опозданием? Спохватился? Чушь. Эти впиваются, как голодные вампиры. Стало быть, Оболонского тогда действительно не отследили. По его же рассказу, он что-то почуял и быстро сел в такси. Потеряли. Лопухнулись. Стали искать, а как? Он хвастался другу Георгию, что назвал ложное имя-отчество. Человек частный, одинокий. Не факт, что москвич. Даже если фото с камер наблюдения размножили – по базам не пробьется, если с криминалом не связан. Хрен найдешь.

О'кей. Дальше прошло почти девять месяцев. Давным-давно не искали. Не идиоты же, и не сошелся на этом бронзовом божке свет клином. Мало ли ценной старины! Разве что ценности эта статуэтка исключительной и пройдоха-антиквар как-то просек. Но за это время сто раз могла уйти на рынок, или в другой магазин, или в музей, или остаться в закромах у хозяина, который уехал или даже умер. Как обнаружили? Только случайно. И совсем недавно. Антиквар его на улице заприметил, отследил подъезд, привлек подельников.

О'кей. Почему не вскрыли квартиру в отсутствии хозяина? Логично: если бронза там – натянули маски, тюкнули по башке, ограбили, ушли. Если нет, утюг на живот – говори, падла, где, иначе зажарим. У этого эксперта в распоряжении наверняка «солдаты»-бандюги. Итак, вошли, возня (вазу разбили, осколки на полу) – кляп в рот, связали. Бога Аполлоши, как Георгий его называет, нет. Дальше – утюг, щипцы – ногти драть, ствол в глаз и так далее, пока не расколется. Игнатий не выдержал: судя по рассказу друга – не Рембо. Выдал Георгия и, что дома его нет, тоже сказал. Те поднялись, отмычкой вскрыли, взяли Аполлошу, и привет.

А вот тут вопросы… На кой им хрен полковник? Зачем сперли полковника? Прикончить могли на месте. Зачем такой риск – тащить по лестнице, на улице светиться? Нескладушки…

И наконец… Маску один из них оставил, забыл – ежику понятно. Почему медицинская? Что, на профессиональную грабительскую, чтоб с прорезями для глаз, воображения не хватило? Может, и халаты были белые, и перчатки, и стетоскопы на шее висели? Под врачей косили? Тогда не хватает кареты «скорой». А может – была. Получается: армянин сидел в машинке «ауди», бандиты – в карете. На ней и увезли зачем-то несчастного мужика. Еще раз – зачем? Бронза при них. Как-то узнали про волшебство? Исключено. Узнали про феноменальную везуху на бирже? Сам Игнат рассказал? Нереально, потому что его об этом спрашивать не могли. Тут нужно куда больше времени, и допрос под гипнозом или «сывороткой правды.» Нет, отбрасываем. Затык.