Ева Гончар - Нектар Полуночи

Но до грозы она всё равно не успела. От побережья наползли тучи, вскоре они поглотили луну, и стало совсем темно, а по спине больно вдарили холодные капли. Летунью несло вперёд, возвращаться было нельзя, пришлось бы пробиваться против ветра — и приземлиться, не зная, что находится внизу-, она не решалась. Всё, что она могла сейчас сделать — не выпускать из виду Замок, мерцавший вдалеке за хлещущими со всех сторон струями, и двигаться так, чтобы он остался слева. Над головой полыхало, гром был такой, что закладывало уши. Платье намокло и тянуло к земле, силы уходили. Чуя неладное, горностай беспокойно завозился у неё на шее.

— Ш-ш-ш! Тихо! — Принцесса накрыла ладонью его мокрый вздыбленный загривок. — Всё будет в порядке!

Неизвестно, услышал он или нет, но шевелиться перестал. Преодолевая страх, она смежила веки, и, как когда-то её учила мама, постаралась расслабиться и выровнять дыхание, чтобы уловить новый поток магической энергии. Казалось, ничего не произошло, тело по-прежнему боролось с ветром и земным притяжением. Однако, открыв глаза, огней на замковых башнях слева от себя девушка не увидела — зато очередная молния высветила согревающую сердце картину: лесной покров впереди загнулся кверху, взбираясь по склону горы.

— Ну вот, я же говорила! — прошептала летунья.

Стремительно набежавшая буря, не теряя напора и скорости, двинулась к столице. Ветер всё ещё был сильным, но дождь почти прекратился, в облаках возникла прореха, в которую выглянула луна. Принцесса против часовой стрелки полетела вокруг горы, всматриваясь в лиловые лесные заросли, тут и там перерезанные голубоватой скальной породой. Реку, грохотавшую и пенившуюся на уступах, она услышала раньше, чем увидела. Нащупала на поясе фонарик, но зажечь его не смогла — встреча с водой подействовала на него фатальным образом, не спас даже плотный чехол. К счастью, лунного света хватило, чтобы рассмотреть пейзаж.

Вот он, Полуночный каскад! Девушка опустилась совсем низко и медленно поплыла от водопада к водопаду, отыскивая грот. А вдруг за семьсот лет от маленькой пещеры ничего не осталось? Накладывать на неё заклинания, предотвращающие разрушение, всё равно что поставить рядом с ней табличку «Здесь клад»! Вряд ли Ирсоль была способна на такую глупость, рассудила наследница. Магия здесь всё-таки чувствовалась, но вымотанной полётом Одарённой не удавалось толком определить, где находится источник чар. Пусть ищет Многоликий, может, у него получится лучше!

Принцесса присмотрела подходящую поверхность и тяжело опустилась, шлёпнув по земле мокрым подолом. Она едва держалась на ногах и только теперь осознала, что промёрзла до костей, её колотило от усталости и от холода. Горностай рванулся, выбираясь из-под туго завязанного шарфа. Девушка распутала шёлк, миг — и перед ней встал Многоликий в своей охотничьей куртке, бодрый и абсолютно сухой, но очень недовольный.

— Я болван! — проговорил он сердито. — Я должен был остановить вас, ваше высочество! Видел же, какая погода… Никуда бы оно не делось до завтра, наше Наследство!

— Оно уже делось, — отозвалась, осматриваясь, Принцесса. — Где-то рядом ещё недавно был магический артефакт. Чувствуете? А теперь его нет… или нам никогда до него не добраться.

Они стояли на крошечной круглой площадке. Позади был обрыв, с одной стороны переливался серебром водопад, с другой — голубела глухая и гладкая скала, а впереди беспорядочно громоздились камни, затянутые кудрявым кустарником в мелких светлых цветах. Несколько лет назад здесь случился обвал, вероятно, уничтоживший вход в пещеру.

— Видите? — девушка показала на камни. — По-моему, оно где-то там. Или его уже нашли… до нас. Слишком слабый след.

— Провались оно, это Наследство! — буркнул Многоликий.

При виде съёжившейся от холода девичьей фигурки, облепивших обнажённую спину мокрых волос, запавших глаз и синих дрожащих губ он испытал приступ острой неприязни к самому себе. Где была его голова, когда он соглашался на сегодняшнюю авантюру?! Мужчина поспешно стянул с себя куртку — сухую, теплую и длинную — и закутал в неё Принцессу.

— Спасибо, — шепнула она и уткнулась подбородком в его плечо.

«Я просто её согрею!» — обнимая её, подумал он. Но Принцесса уже повернула к нему лицо и прижалась холодными губами к его губам. Она ни о чём не думала, она, наконец-то, делала, что хотела — узнавала, каков он на вкус. «Будь что будет, злыдни болотные!» — отбросил сомнения Многоликий, крепче стиснул объятия и ответил на поцелуй.

Мир исчез, не было в нём теперь ни луны, ни водопада, ни мокрой одежды, ни древней волшебной игрушки. Остались только двое, что без всяких слов объяснялись друг другу в любви, и общее на двоих дыхание, и пришедшее вдруг понимание, что никогда больше они не сумеют быть врозь.

Оторвавшись друг от друга, Принцесса и Многоликий еле вспомнили, зачем и каким образом сюда попали. Они бы не удивились, если бы вокруг них за это время расцвёл райский сад. Но всё, конечно, было по-прежнему… с одним-единственным исключением. В каменной стене, которая только что — целую вечность назад! — казалась однотонной и совершенно ровной, откуда ни возьмись появилась небольшая полукруглая дверь.

— Сиятельная Ирсоль оставила своё наследство не нам обоим, ваше высочество. Она оставила его нам с вами вместе, — прошептал Многоликий.

Правой рукой он обнимал за плечи Принцессу, в левой у него был фонарь, достаточно яркий, чтобы целиком осветить небольшое помещение, вырубленное в скале.

— Да, нам с вами вместе, — эхом отозвалась Принцесса и вздохнула так сладко, что мужчине понадобилась вся его выдержка, чтобы не накинуться на неё с новыми поцелуями.

Она ещё была не здесь, ноги у неё подгибались, затуманенный взгляд с трудом фокусировался на предметах. Вернее, на одном предмете, водружённом на каменный постамент посреди квадратной пустой комнаты — на серебряной чаше довольно необычного вида, сосредоточившей в себе столько магии, что, казалось, даже воздух вокруг подрагивал и искрился. Многоликий, потянув за собой Принцессу, приблизился к чаше.

— Это оно? — полувопросительно сказал он. — Странно, я думал, это будут ворота…

— А я думала, какой-то амулет, — пытаясь сосредоточиться, девушка провела указательным пальцем по ровному прохладному краю сосуда. — Браслет… пара браслетов… или, может быть, пояс.

Овальная чаша размером с половинку большого арбуза покоилась на трёх изогнутых бороздчатых лапах. Ручки, выполненные в том же стиле, что и лапы, делили её поверхность на две части. Один бок украшали рельефные растительные орнаменты, почерневшие от времени. Другой был совершенно гладким и отполированным до зеркального блеска, чернота его не задела.