Сергей Жилин - Иоанниты

- Тут не лицо нужно, отец, - он же карлик. Вряд ли тут целое сборище гномов.

- Если даже и так, я его не вижу. Ты как?

- Я тоже его не разгляжу, - активнее завертела головой Бестия. - Вот тот тип ростом не блещет, но он из обслуги.

Белозубый стюард словно догадался, что про него говорят, и направился точно в нашу сторону. Пришлось доставать рано убранные в карман улыбки и взять с его подноса шампанское. Ледяное, шипящее, как змея, и, надо думать, кислое и сладкое одновременно. Не знаю вкусов дочери (по одному абсенту сложно судить), но напиток точно не по моё горло.

Однако чувство, что на меня вновь обращена сотня взглядов, заставило пригубить.

Я чуть не поперхнулся, когда ударило нечто! Громогласный звон сотряс стены особняка, физически ощутимая волна воздуха прокатилась по залу, уши заложило! Затем гул повторился - вспомнился, наконец, раздутый колокол, что разрывается в паре шагов отсюда. Не зря мне он не понравился - голос у него страшный и сокрушающий.

Когда он замолк (слава богам, этого не пришлось ждать долго), мы с Викторией, равно как и многие гости, облегчённо оторвали руки от ушей. Много же я ругался в адрес кретина, что построил это чудо.

Боюсь даже представить, каково здесь местным. Пусть места и малообжитые, но от колоколенки надо селиться за милю.

- Пито здесь славно живётся, - Виктория, не отойдя от медного грохота, продолжает кричать.

- Зато он всегда знает, сколько время.

- Меня бы это не утешило, не знаю, как коротышку.

- Много ты, кстати, про этого Пито знаешь?

- В общем-то, довольно мало, - пожала плечами Виктория. - Он богат, много работает, по слухам, даже не уклоняется от налогов. Мы как-то пробовали пощипать этого гуся, но везде, где он ступает, расставлены дивизии охраны. Пито - настоящий орех, причём скорлупа у него чугунная.

- И занимается он алмазами?

- Углём ещё.

- Ах, углём... с недавних пор не люблю людей, занимающихся углём.

Это я припомнил Рене Рено. Виктория решила не расспрашивать, кого это я имею в виду.

Мы миновали компанию, в центре которой пузатый усач тешит дам анекдотами. Среди восьми буржуа все отличаются нормальным ростом. На нас бросили равнодушные взгляды и продолжили своё веселье.

- А что будет, - довольно резко и не по-дамски дёрнула меня дочь за рукав, - если Монарх первым узнает тебя?

На этом вопросе меня прямо тряхнуло.

- Ей богу, не подумал об этом, - нервно затеребил я воротник.

- Ну, так что?

- Остаётся надеяться, что он забыл моё лицо. Я тоже многие лица не помню - должны всплыть, когда его увижу.

- Боже, отец, - негодующе упал голос Виктории, - как ты собираешься добраться до Монарха, полагаясь на случай?

- Просто я в этом деле новичок.

- Ты же раскрыл заговор на Альбионе!

- Там мне везло, плюс ещё хорошие люди помогали.

- После таких признаний мне как-то неуютно становится в этом улье...

- Не беспокойся, - говоря это, я и сам себе не поверил, - надо только найти одного человека, много времени это...

- Вон там! - оборвала меня Виктория.

Дабы не привлекать внимания, ей пришлось тыкать в сторону обнаруженного хозяина особняка локтями и подбородком. Я всё равно долго не мог разглядеть, где она увидела того самого коротышку. Наконец он предстал перед моими глазами во всём своём великолепии в сопровождении бравой свиты.

Джакомо оказался до омерзения крошечным, я бы не дал ему и ярда в высоту. Щёголь же решил компенсировать лилипутство блестящими ботинками на толстенной подошве и броским высоким цилиндром. Серый фрак свисает, как дождевой плащ, жабо делает его неотличимым от ребёнка. Но это пока не взглянешь на лицо.

Коротышка обладает широкими скулами и массивным для своего роста подбородком. Большой рот не ладится с крохотным носиком, чуть вздёрнутым (свет так ложится, что он кажется чем-то испачканным). Лицо посечено морщинами, которые вкупе с моноклем делают лицо Пито старческим. В довершение противоречивой внешности Джакомо может похвастаться вьющимися светлыми волосами.

Справа от него мужчина, выглядящий моложе своих лет. Темноволосая, кудрявая грива доходит ему до плеч, широкий лоб, густые брови, полные задора и огня глаза. Прямой нос, пышные губы, подбородок клином - такой бы сойдёт на роль дамского угодника и ловеласа. Явно в отличной форме, на его костюме различимы кружевные узоры, не портящие мужественный облик.

Надо полагать, Рамон Бернадоте - владелец школы телохранителей, взявшийся лично позаботиться о жизни Джакомо. Разве что я не замечаю у него оружия, да и карманы нигде не топорщатся.

Третий оказался долговязым мужчиной с таким выражением лица, словно он сильно недоумевает и растерян, как ребёнок. Заложив руки за спину, он немного раскачивается из стороны в сторону.

Голова у него вытянутая и какая-то прямоугольная, волосы тёмные, глаза большие и неподвижные, лет ему около сорока. Губы стиснуты так сильно, словно они пришиты друг к другу. Одну секунду лицо незнакомца выражает дюжий ум, а в следующую ты словно смотришь на малолетнего имбецила - такие смутные ощущения вызывает его неуловимая для понимания внешность.

Лишь одно мне говорят все три лица - среди них абсолютно точно нет иоаннитов.

Я молча изучал троицу достаточно долго, чтобы Викторию загрызло нетерпение:

- И?

- Среди них нет Монарха, - дочь попыталась уточнить, так что я тут же выдал следом. - Я точно уверен. В Ордене никто из них не состоял.

- Блестяще, - прорычала вполголоса Виктория, - значит, мы тут сильно задержимся?

- Увы.

- Тогда предлагаю подкрасться поближе.

- Думаешь, есть смысл за ними подслушивать? - кинул я недоверчивый взгляд дочери.

- Пойдём.

Настойчивая Бестия схватила меня за руку и грубо потащила мимо гостей, многие из которых тоже заметили хозяина вечера и бросились приветствовать его, лебезить перед ним и поднимать в его честь бокалы. Коротышка польщён!

Мы с Викторией не отстали от остальных, отсалютовав шампанским, а затем замерли у грубой картины на инфернальные темы с видом ценителей. Расстояние до троицы такое, что вполне можно услышать, о чём они говорят. Тем паче, что Джакомо Пито и вовсе голосит, что не каждый великан перекричит:

- Вот каковы мои гости, месье Креже, - обратился коротышка к неизвестному джентльмену слева. - Я же говорил, что все мне рады.

- Как сказать, - лениво ответил вытянутый.

- Что?

- Я говорю... впрочем, это ж неважно.

- Неважно? В самом деле? А вот мы спросим месье Бернадоте.

Лилипут не успел развернуться к телохранителю, как тот затянул небрежным тоном:

- О гостях не стоит рассуждать. Рады ли они гостеприимству искренне? На мой взгляд, вопрос не достойный...

- Мы Вас поняли, Рамон; не умеете Вы изъясняться покороче, - усмехнулся над кудрявым красавцев Джакомо. - Но я всё же верю в своих гостей. Ладно-ладно, это пустое, мы уже договорились. До чего же мы там дошли, месье Креже? Я уже рассказал Вам о красном угле?