Сергей Жилин - Иоанниты

Мы сидим с дочерью у неё в каморке, расхлёбывая гадкий абсент. Я даже принялся за бесполезное спиртное, чего раньше избегал. Нервы оно не успокаивает, как обещала Виктория, а горький привкус плотно прилип к нёбу.

Не спим мы одни: остальные ребята вымотаны бешенным темпом, в котором приходится нестись за Монархом. Под ногами валяется профессор, что ещё не скоро придёт в себя.

Почти час мы сидели в тишине. Наконец заговорила Виктория:

- Это был Джакомо?

- Надо полагать.

- Мерзость, - дочь аж передёрнуло. - И ты убиваешь таких тварей?

- Бывали и уродливее. Но Пито тоже хорош.

- Не пойму, как его так угораздило.

- Чтобы стать аронакесом, надо сильно этого захотеть.

- Вот я и не возьму в толк, кто пойдёт на такое. Я бы под страхом смерти не согласилась бы...

И Викторию можно понять.

- Я думал над этим, - мой взгляд ушёл в никуда, - по-моему, в этом виновата церковь. Серьёзно тебе говорю, они придумали образ грешника, продавшего душу дьяволу. Так люди получают щедрую награду, могущество. Те сумасшедшие, что соглашаются стать аронакесами, думают в том же направлении: слившись с демоном, они станут всемогущими.

- Ты его чуть не застрелил - какое тут могущество...

- Зато коротышка вымахал под три ярда и стал носиться быстрее лошади. Тоже что-то.

Я откинулся назад на неудобном стуле. Голова немного кружится, словно меня вот-вот срубит сон. Не отказался бы.

- Ты говорил, - подпёрла Виктория щёку кулаком, - что для этого нужна душа демона. А эти души...

- После смерти они материализуются в одном из миров. Похоже на клуб дыма или что-то сродни этому. И они начинают всюду летать, просачиваться в порталы... Точно не знаю, что с ними происходит, если они не присосутся к какому-нибудь человеку.

- А почему именно человеку?

- Не знаю, - признаться, я порядком растерялся. - Никогда не видел демона, превращающегося в другого демона... Чёрт знает, может, это возможно.

- А как ты думаешь, с людскими душами случается что-то похожее?

- Я об этом никогда не думал. Странно... В Ордене тоже ни слова о чём-то подобном.

- Но ведь это логично. Чем мы хуже демонов? Ну, или лучше... Тут и не поймёшь, лучше это или хуже.

- По-моему, хуже, - просто-таки выпалил я.

Виктория стрельнула в меня глазами, словно резко против моих слов.

- Погоди, ты говоришь, что было бы плохо, если бы души людей блуждали после смерти, так ведь? - раскладывая по полочкам, спросила дочь.

- Да.

- Не понимаю, что в этом плохого.

- Что ж это за смерть, если душа твоя остаётся жива? Получается, что и жизни не было, раз не было смерти.

- Пап, это чушь полная, - недовольно бросила Виктория. - Что за ересь жизнь мерить смертью?

- Я хотел сказать, что если смерти нет, то чего дорожить жизнью? Вот докажи людям, что у них бессмертные души, так они начнут вырезать друг друга...

- Да с чего им сразу друг друга вырезать?

Я замялся, повертел головой, пытая подобрать слова, какими намереваюсь объяснить расплывчатые эмоции:

- Убийство может решить множество проблем. А когда его с одной стороны совершаешь, а с другой... Господи, как бы это объяснить...

- Да я смысл поняла, мне невдомёк, почему ты такого невысокого мнения о людях?

- Ну, они как-то чуть не перебили всех иоаннитов после того, как мы очистили Континент от чумы. Они всего боятся и ведут себя, как волки. Знаешь, в твоей банде порядочные люди, но запихни их в толпу - не узнаешь потом.

Виктория не кинулась спорить, чего я ожидал. Но во взгляде её появилось непрошибаемое несогласие, настолько нелицеприятное, что я поспешил опустить глаза и заняться любованием ногтями. Они, кстати, на редкость мерзко выглядят.

Раньше мне до них и дела не было.

- Всё равно ты меня не убедил, - резюмировала дочь и прикончила бутылку. - Тем более, что если им не знать, про бессмертие души, то...

- Тут тоже ни черта хорошего, - тоскливо выдохнул я. - Людям положено уходить на покой, я в этом, почему-то, уверен. Вот представь, что мама до сих пор где-то есть.

Виктория ничего не ответила, кажется, даже в лице не поменялась.

- Я вот не представляю, что б со мной было, думай я бесконечно, что ещё увижу её. Смирился, что её нет - жизнь спокойнее стала.

- Но жизнь пустая получится.

- А от пустых надежд полнее не станет.

- Не скажи.

Я резко распрямился и строго взглянул на дочь. Из меня полезли нравоучения, на которые я не имею права:

- Так, Виктория, забудь про все эти надежды, самообманы, самоубеждения. От них толку никакого. Самого себя обманывать...

- Хорошо-хорошо, я поняла.

- Я это серьёзно.

- Понимаю, что серьёзно. Только я не верю в серьёзные разговоры, - Виктория скорчила насмешливо-напыщенную гримасу, - они неубедительные, всё равно же только собственные ошибки научат.

- Я просто хотел до тебя донести.

- Папа, постыдился бы: ни разу детей не воспитывал, а тут с ходу решил взрослой дочерью заняться.

Да уж, тут любой трезвой голове очевидно, что без шансов.

Виктория только сейчас убрала пустую бутылку под стол и поднялась. Потянувшись к белому френчу, она предложила:

- Пойдём проветримся?

- Ладно, - не без борьбы согласился я и взял пальто.

Мы прошли по сонному подвалу и поднялись наверх, где хлипкую дверь решили не охранять сегодня. За ней показались улицы Чудо-города, окрашенные последними лучами луны - не за горами утро.

Гольх насквозь пропах пылью, а Фанек даже здесь дышит морем. Свежий воздух, хоть и не самый ароматный. Виктория же с радостью вдыхает его полной грудью.

- Как тебе? - спросила она.

- Что именно?

- Виды вокруг.

- Это же трущобы - как они мне могут быть.

Викторию позабавило абсолютное отсутствие во мне романтики.

- А мне нравится Чудо-город. Особенно по ночам.

- Тут же режут на каждом повороте.

- Это так, но без этих подонков здесь полно порядочных... ну, приличных... короче, простых людей. И они очень интересные.

- Тем, что не умеют читать? - как-то я ни капли не проникся пылкими речами дочери.

Она и тут не обиделась, а только посмеялась. Я-то не шутил, если что.

Белая Бестия, хозяйка трущоб, размеренно зашагала по улице, вынуждая меня двинуться следом. Очень быстро нам на глаза попались неспящие женщины, чинящие сапоги под светом луны. Оказалось, что караулит их словно из камня высеченный мужик с ружьём, которого я с трудом разглядел: весь серый он слился со стеной.

Меня бы впечатлила эта картина, если б я не навидался всякого.

Ведя меня в никуда, дочь молчит, с улыбкой разглядывая хлипкие дома вокруг.

- Почему вы живёте в подвале? - спросил я со скуки.

- Как сказать, ты же видел сам дом?

Мельком доводилось увидать дырявые стены и потолки.

- Я решил, что это вы его так запустили.

- Нет, там до нас всё было плохо. Вообще-то, в Чудо-городе много где подвалы обустроены получше надземной части. Когда-то давно по улицам ходили патрули жандармов, их заставляли, непонятно зачем. Так вот, стражи порядка до того чувствовали себя здесь неуютно, что ходили целыми табунами и непременно с оружием наперевес. Со страху они иной раз палили в темноту, нередко целыми залпами. Часто стреляли, когда и опасности никакой не было. А видишь, из чего тут дома состряпаны? Пули их решетили, как бумагу...