Вячеслав Ракитянский - Приют Одиннадцати

Он преодолел ледник, ни разу не остановившись. Даже не обернулся в сторону итальянца. Посмотрел назад, только когда вышел на границу со вторым ледовым полем. Итальянец безнадёжно отстал. Скорее всего, испугался идти один и ждал компаньона.

Когда тот пройдёт траверс и они двинут дальше, Манфред будет уже у Бивака смерти. Собственная жизнь посильнее самых серьёзных мотиваций.

Самым трудным оказалось найти тайник, хотя Завьялов подробно описал его местоположение. Манфреду мешало волнение, он провозился не меньше получаса. Рыскал в поисках расщелины и постоянно оглядывался на итальянцев — те были уже на середине первого ледового поля.

Наконец он отыскал тайник, который скрывался за небольшим уступом. Прямо под ним метров на сорок вертикально вниз уходила стена. Манфреду пришлось забить крюк и висеть над обрывом. Он по локоть засунул руку в небольшую трещину и нащупал пластиковый пакет. Вытянул, вскарабкался на площадку и, не распечатывая, бросил в рюкзак.

Времени оставалось всё меньше, а у него впереди ещё Большая рампа и Паук. Дай бог, часа через полтора он доберётся до Выходной трещины, ведущей на вершину. А дальше спуск по западному склону.

К вечеру Манфред вышел к железной дороге "Юнгфрау". Вернуться на станцию Эйгера он не решился и пошёл вдоль зубчатого полотна. Несколько раз прятался за насыпью, пропуская поезда, идущие в Кляйне-Шайдег. Когда стало совсем темно, он пропустил очередной короткий состав, догнал последний вагон и запрыгнул на подножку.

К ночи добрался до конечной станции в надежде поймать попутку до Люцерна. А если повезёт, то и до Цюриха. Фред спрыгнул на насыпь, как только впереди показались огни вокзала. Обошёл посёлок, чтобы попасть на трассу, ведущую на север.

Из-за поворота блеснул свет фар, и машина, вильнув по заснеженной дороге, поползла в его сторону. Манфред поднял руку. Автомобиль, несколько раз моргнув поворотником, остановился.

Лист дёрнул дверную ручку и заглянул в авто. За рулём сидел Ракеш. Ни слова ни говоря, Манфред протиснулся в салон и коротко ударил Ракеша в переносицу. Индус запрокинул голову, Лист нанёс второй удар в кадык. Ракеш захрипел и ткнулся лицом в рулевое колесо. Лист оглядел салон — кроме Ракеша в машине никого не было. Оставаться на дороге было смерти подобно, тем более теперь, когда в рюкзаке у Манфреда лежала тетрадь Хирта.

Лист перетащил водителя на пассажирское сиденье и сел за руль. Отпустил стояночный тормоз, толкнул рычаг вперёд и с силой надавил на педаль газа. Машина несколько раз дёрнулась и, загребая снег передними колёсами, рванула с места.

— Чёртова техника!

Первую сотню метров он боролся с рычагом переключения скоростей. Ракеш закашлялся и попытался повернуться в сторону Листа. Манфред ударил его наотмашь по лицу, и тот затих, запрокинув голову.

Всякий раз, когда в зеркале заднего вида вспыхивал свет фар, Манфред топил педаль газа в самый пол, рискуя вылететь с трассы. К двум часам ночи повалил снег, и видимость стала ни к чёрту. Лист с остервенением щёлкал тумблерами, пытаясь включить дворники.

— Рычаг справа от руля, — прохрипел Ракеш.

Он наклонился вперёд, шевелил разбитыми губами и сплёвывал сгустки крови себе под ноги. Манфред включил дворники и хотел в очередной раз вырубить Ракеша, но передумал. Тот сидел тихо, перепуганный насмерть.

— Оружие есть? — спросил Лист.

— Я не ношу оружия, — прошепелявил Ракеш и высморкался на коврик. — Ну ты и сукин сын!

Впервые за всё время он обратился к Манфреду на "ты".

Ракеш выпрямился и запрокинул голову, пытаясь остановить кровь. Манфреду приходилось следить за ним, за дорогой, поглядывать в боковые зеркала. Слава богу, на всём протяжении трассы, насколько было видно, он не заметил ни одной машины. В такую погоду только сумасшедший рискнёт сесть за руль.

— Чёрт бы вас побрал, Лист! Вы мне зуб выбили.

— Заткнитесь, Ракеш. Не нравится моя компания, могу высадить прямо здесь. Может, сдохнете за ночь, если приятели вас не подберут.

Ракеш шморгнул носом и потянулся к бардачку. Манфред не раздумывая ударил его по запястьям — машина вильнула и ушла в занос. Ракеш упёрся руками в торпедо, а Манфред вывернул руль, пытаясь вернуть машину на трассу.

— Вы ненормальный! Мне салфетки нужны.

Манфред сбавил скорость, пошарил в бардачке, вытащил пачку салфеток. Швырнул их на колени Ракеша. Индус вытер кровь с лица.

— Ещё раз дёрнешься, и я убью тебя, так и знай! Я не шучу.

— Вы всё неправильно поняли.

Манфред не ответил, продолжая вести машину на максимально возможной скорости.

— Вы напрасно мне не доверяете. Я тут совершенно ни при чём.

— Уже да.

— Что значит — уже да?

— А то и значит! Лимит доверия вы исчерпали. Могу использовать вас как прикрытие, да и то сомнительное. Ваши друзья пожертвуют вами при первом удобном случае.

— Они мне не друзья.

— Коллеги, какая разница?

— Да, я действительно какое-то время работал не Элизабет. Дело в том, что…

— Да-да-да. Хватит пороть чушь! Я не верю больше ни одному вашему слову.

— Дайте хотя бы объяснить…

— Кто она такая, эта сучка?

— Она родственница Хирта. Он после войны скрывался в Шварцвальде. Свою работу продолжать не мог, к тому времени совершенно выжил из ума. У него была приёмная дочь, Ева…

Манфред начал терять терпение. Вся эта история ему была совершенно не интересна.

— Не тяните резину, Ракеш. Мне нет дела ни до сумасшествия Хирта, ни до его детей. Меня интересует только Элизабет. Кто она?

— Элизабет его внучка. Ева узнала про тетрадь ещё при жизни отца. Она жила в Штатах. Училась, потом основала клинику "Онкомедикал" в Атланте. Специализировалась на лечении рака. Открыла несколько филиалов в Европе. Ходили слухи, что Август Хирт покончил с собой сразу после войны, хотя его искали вплоть до шестидесятых. На самом деле он скрывался в одной из клиник дочери под видом больного. Ева Джонсон нашла меня, когда я проходил практику в Эссене. Предложила хорошие условия, и я…

— Давайте конкретнее, доктор. Утомляют меня все эти подробности.

— Хорошо, хорошо. Вы только держите себя в руках.

— Постараюсь.

— Хирт ещё в сорок четвёртом пытался разыскать Гюнтера, он был уверен, что тетрадь у него. Фон Зиверс подключил гестапо, но всё безрезультатно. Уде пропал, как сквозь землю провалился. Мюллер хорошо делал свою работу, но и он в итоге не смог выйти на след. Это уже потом оказалось, что они искали не того. Да было уже и поздно — война закончилась. Американцы после сорок пятого сразу наложили лапу на все работы Аненербе. Я вам рассказывал, что на допросе сказал Зиверс…

Манфред нетерпеливо кивнул.

— Я помню, помню. Дальше давайте.