Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

– Все правильно, – Бородулин ухмыльнулся. – Скажи, а у вас с Пинским наши гении всё в подозреваемых ходят?

Николай задумчиво кивнул.

– Да. И тут один любопытный момент проклюнулся…

Бородулин так и навострился. Гордеев мысленно ругнул себя за то, что не сдержал язык – но делать нечего, пришлось поделиться.

– Я тут недавно странным образом столкнулся с Глухаревским… – и рассказал об их с Пинским догадках относительно стихии воды и Касьянова дня.

Брови консультанта проделали сложное движение.

– Хм-м?.. А ты знаешь, это любопытно… Тем более, что и река там у вас рядом… Да, это по меньшей мере любопытно, но пока из этого шубу не сошьёшь. Так что давай-ка еще раз очертим круг и подобьём итог по каждому.

Николай не возражал.

– Итак, подозреваемых пятеро, – начал Бородулин, – с кого начнём?

– Да не всё ли равно? Давайте с Ягодкина.

– Давай. Итак, Ягодкин. У него неустойчивая психика, прямо-таки кавардак в башке. Он интересуется ходом расследования. Он же – автор романов ужасов, черной мистики. Загремел в психушку, но после того, как были совершены все одиннадцать известных убийств. Алиби?..

– Нет, – Николай отрицательно покачал головой. – Остается под подозрением.

– Ладно. Теперь о Шарапове. Масса комплексов, раздираем внутрипсихическими конфликтами, вероятно проблемы в семье, с женой… Переходим к Глухаревскому – натренирован, физически силен, пишет, как и Ягодкин с Барковым разную чернуху, триллеры. Два неудачных брака, предположительно – эмоциональная зависимость от матери. Обращался с просьбой держать в курсе дела о маньяке…

– Тоже может настораживать, – заметил Николай.

– Согласен, – Евгений Петрович кивнул. – Но, на мой взгляд, самая интересная фигура – Барков. Мастер боевого каратэ – киокусинкай, порывистый, импульсивный. Специализируется в остросюжетной мистике и триллерах – заметьте! – о маньяках. Одержим неврозом и фобией. Активно интересуется всеми перипетиями происходящих в городе серийных убийств, мнением о них экспертов. И, самое главное, имеет обширные познания в области мистического знания и оккультных наук. Изучал все подряд – магию, оккультизм, парапсихологию, кармапсихологию, различные направления глубиной психологии…

Гордеев только головой покачал, улыбнулся.

– Подытожим, – консультант откинулся на спинку кресла. – Если смотреть по баллам – кто из них набрал больше всего очков в пользу того, что он маньяк, то на первом месте явно стоит Барков. На второе я бы поставил Глухаревского, на третье – Ягодкина. Шарапов на четвертом, ну а Леонтьев на последнем. Каково?

– Насчет Ягодкина… – протянул Гордеев… – Право, не знаю. С одной стороны – псих, сто пудов, с другой – сидит закрытый… Чёрт его знает! Но первое место я бы отдал Глухаревскому, или уж, по крайней мере, пусть это место он разделит с Барковым. А Леонтьева я вообще склонен исключить.

– Что ж, резонно, – покивал бородач. – Ну-с, а каково же резюме достопочтенного светилы психоанализа, Александра нашего… не побоюсь этого слова, Яковлевича?

Гордеев осклабился:

– Он склонен подозревать каждого. Но предпочтение все же отдает двоим – Ягодкину и Глухаревскому. Шарапов тоже на особом счету.

– Кстати, когда у нас там следующее убийство? – спросил Бородулин так запросто, точно расписанием автобусных рейсов поинтересовался. – Надо подсчитать…

Николай вздохнул. Высказал вслух опасения за себя и своих близких.

– Правильно… – бормотнул тот, вычисляя даты, – теперь вам надо обезопаситься. Да и вообще всем… Хрен ведь его знает, что ему в башку взбредет? Я вот, к примеру, выступал когда в новостях… О, черт!

– Что такое?!

– Плохо дело. Сегодня у него убийство. По плану, так сказать.

– Да типун вам на язык! – вырвалось у Николая.

Консультант криво усмехнулся:

– Да я бы только рад. Но ведь…

– Так! – Николай нахмурился, вскочил с места, шагнул к окну, потом вернулся и плюхнулся обратно в кресло. – Я, конечно, вроде бы все меры принял, но всё-таки…Черт, неужели ничего не сделать?!..

Бородулин подпер кулаками подбородок, набычился.

– Я думаю… – наконец подал он голос, – скорее всего, увы, да. Мы бессильны. Разве что воспользоваться вашими экстрасенсорными способностями. Профилактически, так сказать.

– А именно?

– Попробуйте сами войти в трансовое состояние и проникнуть в подсознание, э-э… ну, скажем, Баркова.

– Все-таки вы делаете ставку на него?

– Да, Николай. К сожалению, да.

– Почему – к сожалению?

Бородулин сыграл бровями, помялся, потеребил себя за нос.

– Да понимаете… Чем-то он мне импонирует. Мне лично. Но, как сами понимаете, наши личные симпатии и антипатии…

– Понимаю, понимаю. Ладно, попробуем.

– Хорошо. И потом, вам совсем незачем все время опираться на помощь Пинского. Судя по вашим рассказам, вы уже вполне освоились в этом самом… Астрале. А? Не попробовать ли самому – р-раз, и в дамках!

Николай слегка поёжился:

– Да это не так просто… Я хотел сказать – небезопасно.

– Ну, кто не рискует…

– Тот награждён медалью «Ветеран труда», – Николай поднялся. – А шампанского я не люблю.

Соврал. Хорошее шампанское пил с удовольствием.

– И медаль уже висит? – консультант тоже встал.

– Нет. Годами не вышел, – и оба рассмеялись.

Прощаясь, Бородулин всё же не упустил сказать:

– А над советом моим ты подумай, – и руку пожал крепко, со значением.

– Ладно.

Гордеев сказал это не очень серьёзно – так, из вежливости. Но по пути домой задумался.

Как поступить? – вот тоже вопрос. Гордеев брёл медленно, руки в карманы, взгляд под ноги. Пару раз натыкался на прохожих, рассеянно извинялся.

Интуиция ничего не подсказывала. Спряталась куда-то, собака. Николай не знал, доверять или не доверять Бородулину – точно так же, как не знал, верить ли многомудрым сказаниям Пинского… Тут промелькнула и совсем странная мысль: а уж не сами ли Пинский или Бородулин?! Николай досадливо тряхнул головой, прогоняя этот вздор, но про себя вынужден был признать, что логических оснований абсолютно исключать этих деятелей нет. Как впрочем, и любого встречного-поперечного. Ну вот хотя бы этого кривоногого мужичонку с авоськой… Нет, мужичонка не подходит. Прол какой-то.

Тьфу ты, чёрт! Так скоро и самого себя подозревать начнёшь. Ладно, хрен с ним со всем; в одном, консультант, пожалуй, прав: Астрал может навести на истину. Может. Но ведь ты знаешь, друг мой Колька, что это за штука. Опасная!..

Да уж. Рискнуть?.. Чем чёрт не шутит! И не боги горшки обжигают, а я… ну, не бог, конечно, но худой-бедный, а «супер», как Пинский выражается. Правда, и работёнка у меня потруднее, нежели обжиг горшков…

Он стал думать понапористее, сам не заметил, как идея захватила его. Шаг стал размашистым, целеустремлённым.