Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

– Яковлевич?

– А то кто же.

– Недреманное око…

– Алло, – сказал Николай и стал слушать, делая знаки глазами Бородулину, на что тот понимающе кивал.

– Да, да… Да, Александр Яковлевич, понял… Понял, конечно. В двадцать один ноль-ноль у вас. Буду.

И отключился.

– Знает уже, – уверенно сказал консультант.

– Он бы да не знал… Но между прочим он одну интересную штуку сообщил, – и Николай рассказал о сегодняшней беседе, о том, что убитые – посвящённые… и так далее.

Как он и предполагал, Бородулина он этим не удивил. Тот привычно взъерошил бороду и сказал:

– Ну, этого можно было и ожидать… Хотя все они людишки были такие малоприметные, кроме разве что Ушакова. Тот-то – да, зверь крупный.

– Так вот тут и загвоздка! Пинский сказал, что убийства идут по нарастающей – чем дальше, тем крупнее чин. А эта девушка… сами понимаете.

– Не вписывается в систему?

– Вот-вот. Конечно, в жизни чего только не бывает, но… а самое главное – брегет мой молчит! Я перед тем, как к вам заехать, домой… ну да, теперь уж домой заскочил. Проверил – ничего! Ноль.

Теперь настала очередь помолчать собеседника. Наконец, он осторожно сказал:

– Может, часики твои того… крякнули?

– Как это?..

– Ну-у… как бывает – механизм сломался, завод кончился, батарейка села?

– Батарейки у них нет, – недовольно буркнул Николай.

– Ну, я вообще имею в виду… А хотя, извини, глупость, конечно. Да и как я понял, Яковлевич сам удивлён?

Николай кивнул. Взгляд его сделался задумчивым и пребывал таким секунд пять, а затем Гордеев тряхнул головой и сказал:

– Ладно! Тут ничего не выдумаешь, пойду домой, передохну малость. Устал.

– Давай, давай. Отдых с умом – большое дело!

Николай механически вёл машину, думал. А что, если слетать в подсознание?.. Да нет, в данный момент он не в форме, не стоит рисковать. Ждать, ждать…

– Итак, – начал Пинский, когда все были в сборе, – произошло очередное убийство. Трое подозреваемых у нас были под плотным наблюдением. Послушаем отчет каждого. Что там у нас на Глухаревского?

– Докладываю, – подал голос темноволосый Вадим, – вышел из дома в девять утра, я как раз заступил на пост. Мой сменщик сообщил, что ночь объект провел дома, дрых… Далее: объект сел в машину – шестисотый «Мерседес» серебристого цвета – и поехал на работу. В университете поднялся на второй этаж, зашел к себе на кафедру. Я посмотрел – по расписанию с одиннадцати до тринадцати у него должны были быть лекции. До этого из здания он не выходил.

– Есть какие-либо выходы помимо парадного? – поинтересовался психоаналитик.

– Имеется один запасной выход – пожарный – но он закрыт на английский замок. Правда…

– Правда, его можно открыть изнутри и захлопнуть за собой, – усмехнулся Пинский, – а потом, имея ключ, спокойно вернуться тем же путем.

– Это точно. Но дверь эта сбоку, в торце. Мимо меня бы не прошёл.

– А что с территорией университета?

– Вокруг клумбы с кустарником и цветами там разными. По периметру металлический забор.

– В ограде лаза нет?

– Уже проверил, – виновато признался детектив, – есть одно отверстие на задворках.

– Все ясно. Что потом?..

– Объект пробыл в здании до трех пополудни, вышел и уехал домой. Через два часа показался из дома, поехал на южную окраину, там часто останавливался, прохаживался, осматривал окрестности, что-то записывал в блокнот.

– Какие именно улицы?

– Вначале Заозерная, Шерстомойная, затем выехал на Красный ключ.

Пинский с Гордеевым многозначительно переглянулись.

– Ясно, – кивнул хозяин кабинета, – что потом?

– Где-то в районе девятнадцати часов вернулся к себе и уже никуда не выходил. В девять вечера пришел сменщик, и я поехал сюда.

– Благодарю тебя, Вадим… Теперь Шарапов – что с ним?

Брюнет Борис откашлялся и принялся отчитываться:

– Сменщик сказал, что вчера около восемнадцати часов объект проводил жену с дочкой на вокзал, посадил в электричку – вероятно, уехали на дачу. Затем в районе десяти вечера объект вышел из дома, болтался на Проспекте, снял там двух шлюх. Привез их к себе, предварительно затарился бутылками – водка, пиво. По всей видимости, гудели там. Во втором часу ночи появились обе эти профуры – пьяные в хлам. Громко разговаривали, наблюдателю удалось подслушать. Из разговора получалось, что девицы на халяву кирнули, а когда объект стал намекать, что пора бы и того… стали динаму крутить. Ну, тот разозлился и выгнал их.

– Вот как? – Пинский улыбнулся. – А дальше?

– Рано утром объект вышел из дома, похоже, мучился похмельем. Купил банку пива – так и выжрал прямо на остановке…

– Какое пиво?

– «Белый медведь».

– Так, так… – покивал Пинский. – И что далее?

– Далее поехал в свой институт, зашел, побыл минут пятнадцать и вышел. Постоял на крыльце, с кем-то поговорил по сотовому, затем направился в центр. Зашел в издательство «Заря», я сумел проследить в какой кабинет, но дальше не сунулся – у них вахтер там… такой дед въедливый, цепляется ко всем. Я не хотел светиться. Расположился так, чтобы был виден вход и все здание спереди. Прошел час. Я зашел внутрь, сказал вахтеру, что к редактору насчет рукописей – пришлось оставить права. Заглянул в кабинет, куда заходил Шарапов, представился его другом, спросил, где могу его найти? Оказалось, ему кто-то позвонил на мобильный, и после этого он сразу же ушел. Я проверил – там на другую сторону выходит дверь в подъезд, смежный с жилыми этажами. Дверь была нараспашку. Позвонил ему домой – никто не брал трубку. Позвонил на мобильный – отключен. Поехал на работу – нету. Появился в районе пятнадцати тридцати. Далее ничего подозрительного – пробыл на работе до семи пополудни, затем вернулся домой. Всё!

– Благодарю, Борис, – аналитик кивнул. – Что у тебя, Артем?

Блондинистый здоровяк Артем приосанился и сообщил:

– Вчера вечером, ближе к двадцати часам, объект вышел из дома. Сменщик повел его, дошли до пятиэтажного дома старой постройки, а потом потерял. В подъезде, куда зашел объект, имеется второй выход. Наблюдатель вернулся к дому объекта. В девять утра я сменил его, попросил проверить на работе Баркова – нет ли его там. Спустя два часа сменщик позвонил, сообщил, что Барков в университете, ведет занятия.

– То есть, было одиннадцать утра? – уточнил Пинский и что-то пометил в блокноте.