Владимир Романовский - Полезный Груз

Потом в секторе погас свет – реактор окончательно вышел из строя, и только излучал невидимо во все стороны. Затем сработала автоматика, стенки реактора коллапсировали, он провалился в специально выдолбленную для этого яму. В аварийном красном свечении Муравьев провел в секторе сутки. В конце концов ему удалось даже уснуть. Проснувшись, он не ощутил ничего особенного. Подойдя к кофейному контейнеру, он хотел было сделать себе утренний кофе, но вниманием его завладел красный огонек, ровно мигающий на стене. Муравьев пошел в отсек управления, снял покрышку со щитка, посмотрел на индикатор. Содержание в атмосфере сектора кислорода было близко к одному проценту. Так не бывает!

В любой ситуации, решил Муравьев, следует думать рационально. Он стал думать рационально. Сперва сообразил, что жив. И при этом дышит. Он попробовал задержать дыхание. Задержал. Держал минуту. Потом две. Потом пять. Ущипнул себя за бицепс (все мужчины гордятся своими бицепсами, если уж что щипать – так бицепс). Нормально. И все десять минут без единого выдоха и вдоха. Выдохнул.

Открыл другой щиток – по наитию – и обнаружил, что температура внутри сектора минус двадцать по цельсию, и продолжает падать. А он, Муравьев, стоит в майке и шортах перед щитком, и ему не холодно.

Он вернулся в жилые помещения, снова нашел контейнер с кофе. Контейнер белел инеем.

Спустя еще сутки температура в секторе сравнялась с температурой за его пределами – минус сто сорок по цельсию. Потом стало падать атмосферное давление – где-то была утечка. Майку и шорты пришлось снять, вернее, стереть с себя – они сыпались.

Аварийные аккумуляторы проработали еще три дня и выдохлись. За эти три дня Муравьев выяснил, что может, оказывается, обходиться без еды и воды. То есть, может есть и пить, и хотелось бы, чтобы то, что он есть и пьет, было бы вкуснее, а то ведь такая дрянь, блядь. Но может не есть и не пить, и не чувствует ни голода, ни жажды.

Логическая цепочка возникла в мозгу сама собой – под облучение я уже попал, следовательно, стенам больше не от чего меня защищать. В атмосфере нет кислорода, а температура та же, что снаружи. Давление – как снаружи. Здесь, внутри, темно, как в жопе. Снаружи светят звезды и Юпитер. Нужно выходить наружу.

Он ощупью добрался до входного люка, один раз упав – больно ушибся. И понял, что от прямого физического воздействия он не защищен.

Снаружи было как всегда – звездно и тоскливо. И он стоял под звездами голый. Тут в нем проснулось чувство юмора, и он мысленно сказал Создателю – «Это ничего, что я голый?» И засмеялся. И была надежда, что Создатель тоже улыбнется. Рассмешить Создателя репликой – главная амбиция всех клоунов по жизни. Своего смеха он не услышал – атмосфера на Ганимеде недостаточно густая, чтобы передавать звук. Не очень приятно по первости, но вскоре привыкаешь.

Можно было подождать здесь, сидя на поверхности, прислонившись спиной к стенке сектора, и следя, не появится ли следующий кораблик в небе, и куда сядет, и идти туда. Но так можно и пару тысяч лет просидеть. Вряд ли кораблик станут сажать по соседству со спешно брошенной станцией.

Нужно идти искать людей. Человек не может один, человек животное общественное.

Размеры Ганимеда на Земле представить себе трудно. Диаметр – три тысячи с чем-то миль. Умножим на число пи. Получается что-то около десяти тысяч миль кругосвеного ганимедного путешествия. Это много или мало? На Земле, если по экватору – двадцать шесть тысяч. Длина России из конца в конец – шесть тысяч миль. Ну вот, скажем, забросили тебя куда-то в центр Сибири, без связи, и оставили. Что делать, где искать людей? На Земле проще. Выбери направление (на юг, скажем) – и в конце концов упрешься либо в границу, либо в Тихий Океан, что в принципе тоже граница. И если до тех пор никого не встретил, то иди вдоль границы. Рано или поздно попадутся люди. Через месяц-другой-третий.

На Ганимеде нет границ, и поэтому нет пограничников, шлагбаумов, и поселений возле шлагбаума. И горизонт близко – пройдешь в десяти милях от какой-нибудь станции и не заметишь.

Оно, правда, сажать кораблики предпочитают на светлую сторону, под Юпитер. Это сокращает зону поисков в два раза. Светлая сторона покрыта «бороздами и хребтами». Ох уж эти мне борозды и хребты. «Причины сложной геологии светлых областей понятны не до конца». Означает – мы ни хуя не знаем. Откуда тут взялись эти самые борозды и хребты – неизвестно. Предполагается вулканическая активность во времена всеми уважаемого царя Гороха, большого любителя фикусов. Сажать кораблики предпочитают на равнинах, где поменьше борозд и хребтов, которые только мешают.

Хорошо хоть, что забираться на хребты не составляет труда – притяжение на Ганимеде слабенькое, если ты, здоровенный мужик, весишь сто кило на Земле, то на Ганимеде едва двенадцать кило наберется.

Ну и ходить можно только медленно. Чуть быстрее шаг – либо запутываются ноги, либо волей-неволей начинаешь «кенгурить» – прытать на многие метры. Можно привыкнуть.

Почему мне все-таки не хочется ни жрать, ни пить? Очевидно, все нужное я получаю от недоделанной этой атмосферы, а также от космических лучей, и может от Солнца. Но на станции никакого Солнца нет! Значит, из атмосферы. А может быть вообще от чего-то, что нам неизвестно, нельзя ни увидеть, ни услышать, ни потрогать, ни ощутить, ни тем более попробовать на вкус. У человека всего пять чувств – вселенную ими не охватишь.

Иногда следует отдохнуть, набраться энергии от этой самой атмосферы или неизвестно чего. Посидеть, полежать, и даже поспать. Спать голым на поверхности естественного спутника Юпитера, под звездами – непривычно. Сперва как-то даже стремно. Но – нет ни насекомых, ни диких зверей. Относительно безопасно. Камешки пространственные лупят по Ганимеду раз двести в год всего, шансов, что тебе попадет по черепу бульником почти нет. Основное количество космической дряни притягивает Юпитер, защищая и собственные спутники, и, кстати говоря, все остальные планеты Солнечной Системы тоже. Хвала Юпитеру.

Захотелось ссать. Муравьев остановился и взял член в руку. Получилось интересно и немного страшно – длинная струя не замерзала, а просто исчезала, не успевая упасть на поверхность. Муравьев присел на корточки и плюнул перед собой. Слюна достигла поверхности – он успел потрогать ее пальцем, привычная влага, равная телу температурой. Убрал палец – и слюна исчезла.

Не очень понятно, как считать сутки, но с неделями проще, поскольку именно за неделю делает Ганимед полный оборот вокруг Юпитера, и если помнить о резонансе Лапласа, и знать, которая из соседок Европа и которая Ио, с недельным счетом перебоев нет.