Владимир Романовский - Полезный Груз

– Ну если он так хочет. Если выходят – надо хватать. А если заходят – зачем? Пусть идет.

Лейтенанту это не понравилось. Тем не менее Пицетти, сунув руки в карманы щегольских брюк, прошел через оцепление и направился ко входу в здание неспешным шагом, давая захватчикам внутри время, чтобы его разглядеть в бинокли и через камеры слежения. У входа его встретил один из захватчиков – в форме войск специального назначения, с автоматом наперевес. И спросил по-русски:

– Вы с телевидения? Продюсер?

Пицетти понял и ответил по-английски:

– Я не продюсер. Я законник. Адвокат. И я могу вам помочь.

Захватчик выхватил радио и что-то отрывисто в него сказал. Ему ответили. Он еще некоторое время беседовал по радио, а затем сказал на плохом английском:

– Пожалуйста идите внутрь.

И Пицетти зашел в здание.

В зале суда сидели, сбившись в кучу в углу, прокурор, судья, адвокат, подозреваемые, свидетели, и зрители. Захватчики стояли с автоматами по периметру, их было семь человек. Остальные очевидно распространились по зданию, контролируя выходы и окна. К Пицетти подошел здоровенный мужик сурового несколько провинциального вида, с волосами ежиком, и спросил по-английски, что именно Пицетти может сделать.

– Я могу помочь вам провести в жизнь ваш план, – объяснил Пицетти. – Насколько я понимаю, вы собираетесь произносить речь, с тем, чтобы ее показали по всем программам, желательно не только Москвы и России, но и вообще всем программам мира.

Главный молчал. Пицетти кивнул и продолжил:

– Сперва вы изложите мне суть речи. Потом я договорюсь с властями и телевизионщиками. Я внесу в вашу речь некоторые поправки…

– Зачем поправки? – главарь захватчиков нахмурился.

– Потому что вы человек военный, и убеждать штатских не умеете.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы устроили этот цирк, который возможно еще будет стоить людям жизней, вместо того, чтобы просто уговорить нужных людей. Если честно, я бы сам эту вашу дурацкую речь произнес, потому что вы обязательно напортачите, ляпнете что-нибудь эдакое, мимо текста, и никакие телезрители вам сочувствовать не будут, а будут, наоборот, питать к вам неприязнь. Но у меня нет под рукой хорошего синхронного переводчика, найти его за короткий срок невозможно, а на вас рассчитывать, сами понимаете, не приходится.

– Почему же? Вот сейчас ведь мы говорим по-английски.

– Ваш английский примерно как мой русский. Я знаю слов сто или двести. Делу это не поможет. А переводчик…

В этот момент взгляд Пицетти, вяло бродивший по заложникам, остановился на знакомом лице. Пицетти улыбнулся.

– Лопухин!

Лопухин, смотревший до того на Пицетти и, видимо, его не узнававший, встрепенулся.

– Нашелся переводчик, – объяснил Пицетти повстанцу. – Связь у вас с кирасирами есть?

– Э … есть, – сказал главарь.

– Соединитесь и скажите, что господину Пицетти нужно как можно скорее переговорить с господином Президентом. Номер его кирасиры наверняка знают.

– Знают? – переспросил главарь.

– Они и американского президента номер знают. И французского тоже. Ну а уж своего – точно.

Лопухин, протерев лоб и щеки носовым платком, встал чуть по одаль. Один из захватчиков переместился ему в тыл на всякий случай.

Господин Президент неожиданно внимательно, и не перебивая, выслушал известного адвоката. И сказал на чистом английском, с оксфордскими интонациями, коим так восхищались все политики мира:

– Господин Пицетти. Я не совсем понимаю, почему вы решили, что я мог бы как-то повлиять на отношение спецназа к репортерам, или на самих репортеров. Если спецназовцы не любят репортеров, возможно, у них есть для этого основания. Я не воспитатель, у меня нет полномочий указывать ребятам, кого любить, а кого не любить. Министр Внутренних Дел отдал приказ оцепить здание – учитывая ситуацию, решение совершенно правильное. Приказ выполнен. Не пускать в здание репортеров приказа не было. Скорее всего репортеры сами бояться туда заходить. Если зайдут, и внесут телекамеры – опять же, у меня нет полномочий указывать телекомпаниям, что нужно пускать в эфир, а что нет. СМИ у нас свободные, как вам хорошо известно, господин Пицетти. О захватчиках разговор отдельный. Есть международная конвенция, подписанная почти всеми странами мира. Не мне вам о ней рассказывать.

– Господин Президент, – сказал Пицетти. – В числе заложников…

– Я знаю, – перебил его Президент. – И мне очень жаль. Никому не пожелаешь оказаться в таком положении. Условия захватчикам известны. Самое лучшее, что они могут сделать – это сложить оружие и сдаться прямо сейчас. Но я почему-то уверен, что они этого не сделают.

– Я вас понял, господин Президент. Скажите пожалуйста – не как официальное лицо, а просто как гражданин России. Какой телеканал в данный момент популярнее всего? С каким каналом мне связаться, чтобы договориться о трансляции?

Президент хохотнул.

Вы думаете, что сможете их уговорить?

Постараюсь, господин Президент. Какой канал предпочитаете вы лично?

Президент еще раз хмыкнул и сказал:

– Ну, что ж … Попробуйте «Буст», они у нас самые скандальные, и умеют эффектно преподнести. Про меня говорят гадости каждый день по многу раз. Вот увидите, я на них в конце концов в суд подам. Знаю, что мне это не к лицу, но доведут они меня! Обратитесь прямо к директору, его зовут Валентин Шапиро. Очень консервативный парень, терпеть не может, когда ему указывают, будьте с ним помягче. А вдруг согласится!

– А он говорит по-английски?

– Не очень, но понимает неплохо. Не связывайтесь прямо сейчас, подождите минут пять. Он наверняка вышел куда-нибудь. Но через пять минут, я почти уверен, будет на месте.

Через пять минут Валентин Шапиро мэкал и экал на связи, пытаясь донести до сознания Пицетти, что у здания суда очень неопытный оператор, а репортер совсем новенький. Пицетти уверил его, что проследит – у него богатый опыт общения с репортерами и операторами – и все пройдет гладко, и Президент, большой любитель канала «Буст», никакого дилетантизма в работе репортера и оператора не заметит – Пицетти дает Валентину слово!

Пицетти выключил связь и снисходительно посмотрел на главаря захватчиков. Главарь отдал тихий строгий приказ:

– Глазики на заложников.

И действительно, внимание захватчиков во время болтовни Пицетти по связи рассеялось, и найдись среди заложников двое или трое смельчаков, обязательно началась бы какая-нибудь заваруха. Лопухин, внимательно до этого слушавший, как Пицетти болтает, опустил глаза долу.

– Лопухин, – сказал Пицетти, перейдя на африкаанс. – Мне нужны трое сопровождающих, из этих. Мы дойдем до выхода, откроем дверь, и к нам присоединяться репортер и оператор. Мы приведем их сюда. Переводи.