Марк Ходдер - Экспедиция в Лунные Горы

— То есть саботажник до сих пор на свободе?

— Да, но я не знаю, кто именно. Я сделал так, чтобы меня пронесли на корабль, и приказал Винсенту Сниду украсть подшипник.

— Ты так хорошо знаком с оборудованием Орфея ?

— Я очень много прочитал о нем.

Бёртон на мгновение задумался, потом сказал:

— То есть ты предупредил нас о том, что на борту саботажник, сам организовав практически безвредную диверсию?

— Да, и, в результате, прусскому агенту стало трудно — если не невозможно — что-то сделать, потому что ваши люди на стороже и не пропустят ничего подозрительного. Таким образом я обезопасил первую часть вашего пути. Потом я оставил подшипник в вашей комнате, зная, что Снида узнают и обвинят.

— Зачем?

— Теперь, когда Снида арестовали, ваш враг решит, что вы чувствуете себя в безопасности, и он может действовать безнаказанно, хотя, на самом деле, вы будете искать его.

Бёртон опять задумался, потом сказал:

— Ты помог мне, и я тебе очень благодарен, но я все еще не понимаю. Зачем такой экстравагантный план? Почему ты просто не послал мне сообщение перед вылетом Орфея из Баттерси?

— Что бы вы сделали, если бы его получили?

— Распустил бы весь экипаж, нанял новый и внимательно проверил каждый дюйм корабля.

— И сколько бы времени это заняло?

— Четыре-пять дней. Ну, возможно, шесть.

— Бинго Строукс узнал еще кое-что. Владелец дома, Штайнрюк, говорил о каком-то деле в Йоркшире...

— На самом деле его зовут Цеппелин, и в Йоркшире он намеривался меня отравить.

— А. Рад, что ему это не удалось. По завершению дела он собирался лететь в Пруссию и присоединиться к экспедиции в Центральную Африку, которую будет возглавлять лейтенант Джон Спик. И я сообразил, что, получи вы предупреждение, вы бы точно задержались, а вы не можете себе такого позволить, если не хотите проиграть гонку.

— Бисмалла! — выругался Бёртон. — Я думал о соперничающей экспедиции, но считал ее только достаточно вероятной возможностью! Значит Цеппелин и Спик уже в пути?

— Так оно и есть, и вот почему я выбрал мнимую диверсию — удалить подшипник колыбели — хотя и знал, что такая скорость опасна для корабля. Зато теперь вы, быть может, бежите первым.

Бёртон ударил кулаком по ладони и прошелся вперед и назад.

— Черт побери! — пробормотал он.

— У вас нет времени на остановку в Каире, — настойчиво сказал Жук. — Вы должны немедленно поднять корабль в воздух. Саботажник все равно начнет действовать, но, без сомнения, неосторожно. Схватив его, вы сможет справиться с вашими врагами.

Бёртон пересек комнату и взял одежду.

— Что будешь делать ты? — спросил он, одеваясь.

— Смотреть, слушать и пытаться найти шпиона. Вы высадитесь в Занзибаре, а я останусь на корабле и полечу с ним в Лондон. Вилли Корниш, который, кстати, выполняет мои приказы, поможет мне вернуться в Лаймхаус.

— А Снид?

— Он травил моих мальчиков. Я дал ему возможность искупить свою вину. Он отлично сыграл свою роль и будет вознагражден за все неудобства, от которых страдает сейчас.

Бёртон застегнул последнюю пуговицу и завязал шнурки на ботинках. Он подошел к двери и взялся за ручку. — Я должен рассказать моим людям о том, что ты сделал. Потом мы взлетим, — сказал он. — Спасибо. Я у тебя в долгу.

Первый помощник Уильям Хенсон только что провалился в сон, когда в дверь его каюты забарабанили. Тихонько ругаясь, он натянул халат, зевая открыл дверь и оказался лицом к лицу с капитаном.

— Сон отменяется, мистер Хенсон. Аврал!

— Сейчас, сэр. Что-то случилось?

— Изменение в расписании. Остановка в Каире отменяется. Мы немедленно взлетаем. Мистер Гуч и такелажники отрегулируют четыре кормовых мотора во время полета. Значит необходимо открыть четыре внешних двери инженерного отсека. Мы полетим низко, конечно, но все равно из-за этих дверей мне очень тревожно. Я бы хотел, чтобы вы присматривали за всем происходящим, пока мы их опять не запечатаем.

— Конечно, сэр, хотя я уверен, что мистер Гуч...

— ...будет держать все под контролем. Не сомневаюсь. Но, Хенсон, у нас только три такелажника, а необходимо отрегулировать четыре мотора, так что мистер Гуч тоже пойдет наружу, на один из летных пилонов.

— О, понимаю, сэр. Я немедленно спускаюсь вниз.

— Сначала побрейтесь и приведите себя в порядок. Есть кое-какие внешние починки и настройки, которые необходимо сделать прежде, чем Гуч и его люди выйдут наружу. Спуститесь вниз через час, пожалуйста.

— Да, сэр.

Дверь Хенсона была первой из ряда тех, в которые постучали в течение следующих нескольких минут, и очень скоро большинство аэронавтов Орфея, совершенно неожиданно для себя, вернулись к работе.

Через несколько минут после полуночи весь экипаж винтокорабля собрался на мостике. Там же находился и сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, внимательно разглядывавший каждого человека. Все выглядели взъерошенными, с затуманенными глазами. Все, кроме капитана. Его мундир был застегнул на все пуговицы, глаза ярко сверкали, он буквально излучал энергию.

— Что случилось, сэр? — спросил Артур Бингхэм, метеоролог.

— Мне нужен ваш доклад, мистер Бингхэм, а не ваши вопросы, — рявкнул Лоулесс.

— Да, сэр. Поднялся ветер. Довольно сильный. Восточный, скорость двадцать узлов. Облаков нет.

— Мистер Плейфэр, вы слышали?

— Да, сэр, — ответил штурман. — Приму к сведению. Я проложил курс до Адена.

— Отлично. Мистер Прайс, сообщите мистеру Гучу, чтобы он запустил моторы.

— Да, сэр. — Вордсворт Прайс, второй помощник, подошел переговорной трубе. Спустя несколько винтокорабль задрожал.

— Развернуть лопасти, мистер Уэнэм.

— Развертываем. Открыты. Крутятся... набрали скорость.

— Поднимите нас на две тысячи футов.

Выбросив конус пара, Орфей поднялся в ночное небо и полетел на юго-восток, оставив за собой плохо освещенный Каир. Над ними небо пересекал искрящийся Млечный Путь, но внизу узкое Красное море и пустыня по обе стороны от нее тонули в темноте; казалось, что корабль летит через немую пустоту.

Кормовые моторы все еще действовали несогласованно с носовыми, огромное судно трещало и тряслось, пожирая мили, и неслось со скоростью 150 узлов к Адену, вершине Аравийского полуострова.

Подшипник люльки уже стоял на своем месте, но Дэниелу Гучу и его инженерам потребовалось почти четыре часа, чтобы восстановить систему синхронизации, чего они достигли, приглушив кормовые моторы и отрегулировав различные компоненты, с которыми был связан злополучный подшипник.

Осталось только настроить каждый из кормовых моторов.

Гуч и такелажники Гордон Чемпион, Александр Пристли и Винфорд Дэу встали у четырех дверей корпуса и надели упряжь. Потом пристегнули ремни безопасности к скобам над дверью.