Марк Ходдер - Экспедиция в Лунные Горы

— Я только предположил, что достаточно рискованно оставлять подданную империи в нехристианских руках, сэр Ричард.

— Христианских? Значит, вы отрицаете все открытия Дарвина? Или вы верите, что ваш бог любит некоторые народы больше, чем другие?

— Я использую это слово по привычке, как синоним для цивилизованных, — запротестовал Корнуэлл Льюис.

— Тогда я утверждаю, что вы не считаете арабов цивилизованным народом, хотя они изобрели современную математику, хирургические инструменты, мыло и духи, ветряные мельницы, коленчатый вал и великое множество других вещей; хотя они сообразили, что Земля — сфера, вращающаяся вокруг солнца за пятьсот лет до того, как ваша христианская церковь подвергла Галилея пыткам за ту же самую идею.

Министр обороны недовольно поморщился.

— Это напомнило мне, Ричард, — сказал Монктон Мильнс, — манускрипт, который мы обсуждали — персидский трактат.

— И что?

— Я нашел перевод, который ты искал. — Он подошел к Бёртону и взял его за руку. — Он в библиотеке. Пойдем, я покажу тебе. Извините, джентльмены, мы ненадолго.

И прежде, чем Бёртон смог возразить, его вытащили из группы и потащили через толпу гостей к двери.

— Что за чертов трактат? — пробормотал он.

— Необходимая выдумка, чтобы убрать тебе с поля боя, — прошипел Монктон Мильнс. — Что за муха тебя укусила? Почему ты накинулся на Льюиса как бешеная собака?

Они вышли из комнаты, прошли через гостиную, миновали маленькую толпу, собравшуюся в холле, и остановились около большой дубовой двери. Монктон Мильнс вытащил из кармана замысловатый ключ, повернул его в замке и, после того, как они вошли внутрь, тщательно закрыл за собой дверь.

Это и была его знаменитая или — как кое-кто говорил — скандально-знаменитая библиотека.

Монктон Мильнс указал на большое кожаное кресло недалеко от камина и буркнул.

— Садись.

Бёртон подчинился.

Монктон Мильнс подошел к буфету, вынул из него бутылку и наполнил два бокала. Потом подошел к Бёртону и протянул ему один.

— Сделан из Торига Насьональ , урожай 1822 года — один из лучших портвейнов, когда-либо произведенных в Португалии, — прошептал он. — Стоило мне целое состояние. Не пей его одним глотком. Смакуй его.

Бёртон поднес стакан к носу и вдохнул аромат. Потом попробовал напиток, чмокнул губами, откинулся на стуле и посмотрел на Мильнса.

— Мои извинения, дорогой друг.

— Избавь, мне они не нужны. Мне не хватает объяснения. Черт побери, Ричард, я видел тебя злым, я видел тебя проигравшим, я видел тебя бешенным от восторга и пьяным в стельку, но никогда раньше я не видел тебя таким нервным. В чем дело?

Бёртон посмотрел на свой бокал, на мгновение замолчал, потом вздохнул и посмотрел в глаза другу.

— Они делают из меня марионетку.

— Кто? Как?

— Чертовы политики. Посылают меня в Африку.

На лице Монктона Мильнса появилось удивление. — Но ты же сам этого хотел!

— Не в такой обстановке.

— Какая еще остановка? Забросай меня камнями, если ты не схватил удачу за хвост! Королевское географическое общество было решительно настроено против тебя, но Пальмерстон — сам премьер-министр! — протянул тебе руку. Ты получил шанс на Нил, возможно последний, и ни одна экспедиция не была так хорошо подготовлена и профинансирована, даже Генри Стэнли! Так почему же ты жалуешься, и твои переменчивые глаза пылают огнем? Объясни!

Бёртон оглянулся, посмотрел на стены, заставленные книжными шкафами, на эротические статуэтки, стоявшие в постаментах в нишах, одернул пиджак и смахнул пушинку с рукава, глотнул из бокала, и, недовольно, опять посмотрел на Монктона Мильнса.

— Да, верно, я давно хотел вернуться в Африку и закончить то, что начал в пятьдесят седьмом, — сказал он. — Раз и навсегда найти исток Нила. Вместо этого меня посылают найти и привезти назад чертово оружие!

— Оружие?

— Черный алмаз. Один из Глаз нага.

— Что это такое? Как алмаз может быть оружием? Я не понимаю.

Бёртон резко наклонился вперед и схватил друга за запястье. В его темных глазах зажглось пламя.

— Мы знаем друг друга много лет, — сказал он слегка охрипшим голосом. — Я могу полностью доверять тебе, ты сохранишь тайну, верно?

— Конечно. Даю слово.

Бёртон сел прямо.

— Ты помнишь, как рекомендовал мне хиромантку графиню Сабину?

Монктон Мильнс утвердительно крякнул.

— Сейчас она работает на Пальмерстона. Ее талант к ясновидению просто удивителен. Она способна в подробностях увидеть будущее — но не наше.

Хозяин дома нахмурился, глотнул из бокала, отставил его в сторону и потер рукой щеку, случайно размазав красный грим арлекина, окружавший левый глаз.

— А чье?

— Нет, ты не понимаешь. Я имею в виду не то будущее, которое ожидает меня, тебя и всех в этом мире.

— И что же это за другое будущее? — недоуменно спросил Монктон Мильнс.

Бёртон какое-то время выдерживал его взгляд, потом тихо ответил:

— Этот мир, это время, в которое мы живем, — не те, которые должны быть.

— Не те... Ричард, ты говоришь чертовыми загадками!

— Помнишь, как примерно восемнадцать месяцев назад всех охватила истерия — люди начали видеть Джека-Попрыгунчика слева, справа и посреди?

— Да, конечно.

— Это была не выдумка газетчиков. Он был настоящий.

— Шутник?

— Даже не близко. Это был человек из будущего. Он предпринял путешествие из 2202 года в 1840, чтобы помешать своему предку, которого, как и его, звали Эдвард Оксфорд, выстрелить в королеву Викторию. Его миссия закончилась сокрушительным провалом. Благодаря его вмешательству неумелая попытка убийства удалась. Она изменила историю и, более того, вычеркнула его из его собственного времени.

Монктон Мильнс неподвижно сидел с расширенными от удивления глазами.

— Он попытался сбежать с места убийства, — продолжал Бёртон, — но его странный костюм, в котором находилось устройство, помогавшее ему путешествовать по времени, был поврежден юным констеблем, которого мы с тобой хорошо знаем. На самом деле сейчас он здесь.

— К-кто?

— Уильям Траунс. Тогда ему было восемнадцать. В результате его вмешательства Оксфорда бросило в 1837, где его подобрал и выходил Генри де ла Пое Бересфорд.

— Безумный маркиз?

— Да. Во время болезни Оксфорд смутно намекал на изобретения будущего. Эти намеки и привели к основанию каст технологистов и либертинов, а также их ответвлений, что и привело нас на дорогу, целиком отличную от той, по которой нам следовало идти. История драматически изменилась, как и люди, ибо сейчас мир предлагает им такие возможности и вызовы, с которыми иначе они бы никогда не столкнулись.

Монктон Мильнс удивленно покачал головой. — Ты... ты... ты что, рассказываешь мне одну из твоих сказок из « Тысячи и одной Ночи »? — спросил он. — Надеюсь, ты говоришь не всерьез?