Michael - Зверь внутри

В этот момент они поравнялись с кустами, через которые Ромка когда-то в жаркий день шел, нагруженный пивом…

— Смотри, кусты! — воскликнул он таким тоном, словно не кусты видел, а бумажник, до отказа набитый баксами.

— Кусты, — согласился Щуплов. — И что?

Это был первый вопрос, который задал Щуплов, когда они отстали от компании, и Жуков с радостью за это ухватился.

— Так, помнишь, я про них тебе рассказывал? — радостно спросил он.

— Не помню.

— Ну как же, тогда, летом!

— Что было летом? — Щуплов повернулся и посмотрел прямо в глаза Жукову. Тому стало не по себе: что-то странное было в этом взгляде, что-то он ему напоминал, связанное с виденным здесь же полгода назад…

— Так тут меня тогда какой-то чудак едва не укусил… — проговорил он немного стихшим голосом. — Помнишь, мы тогда пиво пили, накануне той вылазки…

— Помню что-то, — в голосе Щуплова почувствовался интерес. Ромка этому удивился: только что он и более интересные вещи рассказывал, оставившие Александра безучастным, а тут события полугодовалой давности…

— Ну так я ж рассказывал… — повторил он неуверенно. — Глазищи красные, рычит и пена изо рта…

— Глаза, говоришь, красные? И рычал? — переспросил Щуплов и как-то нехорошо усмехнулся.

— Точно, — механически откликнулся Ромка, все больше и больше дивясь поведению друга. — И еще пообещал, что мы с ним еще встретимся.

— И что?

— В смысле: «что»?

— Встретился?

— Да нет, как-то… Я и забыл совсем, вот только сейчас, как мимо этих кустов проходили, так и пришло на ум… Да и тебя хотел растормошить, а то какой-то ты тормознутый стал в последнее время…

— Сам ты тормознутый! — с внезапной злостью выкрикнул Щуплов, повернувшись к Жукову и вновь посмотрев ему в глаза. — На себя посмотри!

Ромка побледнел. На этот раз он увидел гораздо больше, чем в первый раз. Или показалось ему, но воспоминания о том далеком летнем дне вспыхнули в его памяти с новой силой… Возможно, это был отсвет фонаря, под которым они как раз проходили, но ему почудилось, что он заметил в глазах Щуплова тот красный отблеск, виденный им в глазах того сумасшедшего, встреченного им на узкой тропинке. А в слове «посмотри» ему почудился звериный рык, очень похожий на тот, что издавал все тот же сумасшедший…

Он тряхнул головой… Александр тем временем отвернулся и продолжал идти вперед, глядя себе под ноги, словно и не было никакой вспышки ярости с его стороны мгновение назад.

«Бред какой-то,» — подумал Ромка, а вслух произнес осторожно:

— Ну ты это… Прости, если что…

— Ничего, — буркнул Щуплов и отвернулся…

— Мальчики! — раздался голос Нади откуда-то из темноты. Снег усиливался, заметая столь тщательно вычищенный с утра дворниками тротуар, так что идти становились все труднее, а видимость становилась все хуже и хуже. Порой навстречу попадались другие гуляющие, многие были изрядно навеселе и горланили песни, два раза Жуков видел в сугробах валяющиеся и визжащие груды тел. Щуплову, казалось, не было ни до чего никакого дела, а заговаривать Ромка с ним отчего-то больше не решался.

— И где же вы? — из мириады снежинок вынырнула Надя. — Что это тут у вас за междусобойчик? Ну-ка, ну-ка, присоединяйтесь к обществу!

Ромка облегченно вздохнул. Появление подруги его успокоило, ибо находиться с Щупловым рядом один на один ему от чего-то стало страшно.

— Да мы тут… Так… — начал он оправдываться, натянуто улыбаясь. — Так уж получилось… Вот…

— Да ладно тебе, — Надя шутливо пихнула его в бок. — О чем вы тут секретничали?

— О том, о сем, — внезапно отозвался Щуплов, и Ромка подивился произошедшей перемене: Александр открыто и приветливо глядел на девушку и голос его звучал более чем дружелюбно.

«Да что же это у меня, глюки? — подумал Жуков. — Совсем я, что ли? И не пил ведь много!»

А Щуплов продолжал болтать, сначала с Надей, а потом со всей прочей честной компанией, которую они вскоре нагнали. Его замечания были остроумны, как никогда, с дамами он был обходителен, чего раньше, насколько знал Жуков, за его другом не водилось… Словом, чудеса да и только!

…Вскоре они пришли на центральную городскую площадь, где был выстроен снежный городок и горка. Надо сказать, что снежных дел мастера постарались отнюдь не от всей души: три медведя напоминали таковых лишь отдаленно, а Дед Мороз был настолько уродлив, что возникал вопрос, плодом чьей же больной фантазии явилось это чудо…

Впрочем, в эту праздничную ночь никто не вспоминал о горе-скульпторах с их горе-произведениями: люди пришли на площадь веселиться и они веселились: с визгом скатывались с горки и стар и млад, многие прямо тут же откупоривали бутылки шампанского и пили из горла. Пьяненький баянист играл на своем инструменте разудалые песни, вокруг него собралась толпа людей, которые плясали, то и дело падая в снег, и их веселые крики: «У-ух!», «Э-эх!» оглашали окрестности.

Жуков и сотоварищи отправились на горку. Отобрав у какого-то алкаша, прихлебывавшего из горла вино возле лестницы наверх, фанерку, Ромка воскликнул:

— А ну, девчонки, прокатимся!

Ответом ему был восторженный визг.

…Катались долго и со вкусом. Извалялись в снегу донельзя, причем в пылу веселья даже дамы позабыли о своих шубках и дубленках, о которых, как правило, так заботились, так что в конце концов все приобрели вид, совсем взрослых людей не достойный.

Уже собрались уходить, дабы продолжить пир, когда инцидент, произошедший внизу неприятно поразил всех и заставил Ромку вспомнить о странном поведении Щуплова, о котором он в пылу веселья успел позабыть.

Поскольку Н. был маленьким городком и кроме сверхсекретного завода других предприятий в нем почти не было, то все если и не знакомы были друг с другом, то уж знали в лицо — это точно. А зачастую и по фамилиям.

Среди веселившихся на горке был некто Фролов, некогда ведущий инженер, затем — просто инженер, а теперь — простой рабочий. Виной такого его «служебного роста» было пристрастие к зеленому змию. И не то, чтобы пил он больше всех — иные и больше его выпивали и достигали степеней немалых, просто он напивался всегда не во время. То на проходной его поймают пьяным, то непосредственный начальник застукает его потребляющим выданный для технических целей спирт… Словом, Фролов был в этом плане человеком на редкость невезучим.

Еще одним фактором, сказавшимся неблагоприятно на его карьере, было то, что он становился буйным во хмелю. Не так, чтобы выпив начинал крушить все и вся, но очень быстро раздражался и умел попортить всем настроение.

…Щуплов катался с горки вместе со всеми. Поскольку фанерку Ромка отдал исключительно в распоряжение дам, то мужчинам приходилось обходиться без нее. Как правило, все они действовали одним порядком: начинали скатываться стоя на ногах, как, дескать, замечательные конькобежцы, только до конца, разумеется, никто устоять не мог на ногах и грохались под всеобщий смех.