Michael - Зверь внутри

Александр усмехнулся. Такая мысль ему понравилась.

«Вот бы только смыться отсюда до весны! — подумал он. — Было бы неплохо.»

…Судьба Щуплову не благоволила. Уж и апрель подходил к концу, а он все торчал в Н. Как он и предполагал, весна наделала немало шуму: многие из пропавших без вести зимой были найдены, только зачастую невозможно было определить, кто из них кто. Устраивались облавы, истребили прорву ни в чем не повинных собак, но он по-прежнему оставался вне подозрений. В оборотней не верили, а если и верили, то шушукались о них по темным углам; власти же существования подобных существ, разумеется, в расчет не брали; искали огромную собаку или волка, прочесали и город, и окрестности в поисках убежища зверя, но ничего, естественно, не нашли…

Отношения с коллегами по работе и просто знакомыми у Александра выровнялись. В первое время, когда он только познал новую свою звериную ипостась и резко изменил свое отношение к ним, это было воспринято с недоумением, в дальнейшем же, свыкшись с новой своею сущностью, Щуплов понял, что это лишь возбуждает ненужные подозрения и привлекает к нему нежелательное внимание. Поэтому он постарался вести себя с другим людьми, как прежде. Другое дело, что теперь ему приходилось притворяться. Это у Щуплова выходило отменно, словно прятавшийся внутри его зверь подарил ему еще и отличные актерские способности. Никто не мог заподозрить в этом общительном и любезном человеке монстра, который по ночам рвет в клочья одиноких прохожих.

С женщинами только был некоторый напряг. Сходиться с ними Щуплов попросту боялся. Он опасался в самый неподходящий момент утратить контроль над собой, что могло бы повлечь за собой катастрофические последствия, и поэтому всячески избегал женского общества, если его наличие не было связано с его служебными обязанностями. Это порой вызывало сальные шуточки в его адрес, неприличные намеки, сравнения с Борисом Моисеевым и Элтоном Джоном, но к ним Александр относился довольно терпимо (хотя останки некоторых зубоскалов были найдены по весне в куда как неприглядном виде).

И тут судьба ему улыбнулась. Вернее, о том, что она улыбнулась, знал лишь он один, другим же казалось, что Саша Щуплов просто сбрендил, меняя спокойную жизнь в закрытом городе с перспективой получения квартиры на сельскую местность, где и зарплата в два раза ниже и никакого жилья.

Дело в том, что в течение всей зимы Щуплов в письмах родителям, жившим в районном центре километрах в двухстах от Н., высказывал просьбу подыскать ему местечко с работой по специальности, где-нибудь в деревне, ссылаясь на то, что не может жить в загазованном городе и вообще боится находиться в секретном городе, где производят ядерные вооружения. (Насчет ядерных вооружений он приврал, таковых в Н. не было и в помине, но Щуплов справедливо рассудил, что родителям это знать отнюдь не обязательно.)

И ему нашлось место. Какой-то родственник соседей его родителей сказал, что освобождается место начальника на МТС в деревне Ясино, что неподалеку от родительского райцентра. Конечно, в другое время предложение такого места оскорбило бы до глубины души не только Щуплова, но и любого другого выпускника его института: Ясино было совершеннейшей дырой не только по сравнению с областным центром, но и даже городом Н. Но у Александра теперь были другие ценности… Родители долго отговаривали сына от столь неразумного поступка, но сын твердо стоял на своем.

Уволившись со сверхсекретного завода, что было делом отнюдь не быстрым, а потом погостив у родителей две недели, Щуплов в середине мая прибыл на место своей новой работы…

Для человека, постоянно живущего в городе, среди однообразных многоэтажек, дышащего ядовитыми выбросами заводов и не менее вредными выхлопами автомобилей, но вместе с тем пользующегося всеми благами цивилизации, в числе которых не последнее место занимают ванна и теплый сортир, Ясино в тот погожий майский день показалось бы райским уголком. Чудесный вид открывался с холма, у подножия которого раскинулось селение: все в молодой зелени, с цветущими яблонями и домами среди них, оно смотрелись издалека крайне живописно. Справа, примерно в полукилометре от околицы, начинался березовый лес, слева тянулись гранитные карьеры: некогда тут добывали камень, но тому минуло лет сорок, и каменистые склоны поросли теми же березами, неизвестно каким образом уцепившимися корнями за каменистые склоны. МТС располагалась на противоположном от холма конце селения за огородами и яблоневыми садами, так будущего хозяйства Щуплова сразу увидеть было невозможно. И как-то не пришли бы городскому жителю мысли о промозглой осени, что превращает здешние дороги в непроходимое месиво, о долгих снежных зимах, когда нет иного развлечения, чем пялиться в ящик, где показывает в лучшем случае две програмы, да хлестать самогонку…

…Выйдя из автобуса на пыльном перекрестке, ему, прежде чем достичь Ясина, необходимо был прошагать еще два километра по пыльной дороге.

«Ох и грязища тут, наверное, когда дожди,» — думал Александр, бредя подобно бесприютному страннику среди бесконечных полей. Задумавшись, он не сразу услышал шум мотора двигавшейся со стороны большой дороги машины, и вздрогнул, когда автомобиль, поравнявшись с ним, остановился.

Это оказался старенький милицейский «уазик» и, как и полагалось милицейской машине, за рулем сидел мент.

Сердце Щуплова екнуло.

«Выследили-таки!» — промелькнула в голове паническая мысль.

Однако он тотчас же успокоился: мент не стал выскакивать из машины и пытаться применить табельное оружие, более того, он довольно дружелюбно улыбался.

— Парень, ты куда? — спросил он, высунувшись из окна.

Лет двадцати пяти, наверное, мент был черняв, усат и сухопар. От таких обычно без ума девушки, да и они сами, как правило, не дураки попользоваться насчет клубнички…

Подобные мысли потоком пронеслись в голове Александра. Надо было отвечать на поставленный вопрос, и в кои-то веки ему не надо было изворачиваться и что-то сочинять.

— В Ясино, — просто ответил он.

— В Ясино? — переспросил страж порядка. — Садись, подвезу.

«Почему бы и нет?» — подумал Щуплов, подходя к «уазику» со стороны пассажирского места и отворяя дверцу.

— С удовольствием, — сказал он вслух.

…Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы закрыть за собой дверь. Александр хлопнул ей не менее десяти раз, но не достиг успеха, пока мент не показал ему, как именно надо хлопать и в какой момент надо напрячься, чтобы эта растреклятая дверца наконец закрылась.

— Ничего, — подбодрил он пассажира. — Когда мне эту шушлайку дали, я тоже не мог сразу приноровиться…