Константин Соловьёв - Нантская история

— Меня хотел убить граф Нантский? — по лицу отца Гидеона скользнула кривая улыбка, похожая на гримасу, — Извините, но это сущий вздор. Я много лет знаю графа и… И я… Господи, это просто-напросто ерунда, очередная ваша фантазия! Не могу даже допустить и…

Он начал путаться в словах, которые беспорядочно сыпались с его языка. Видимо, множество мыслей в одно мгновение одолело его. Как и меня в свое время, прежде чем одна маленькая мысль стукнула в висок, проникла в рассудок — и вдруг заставила его заледенеть в ужасающем понимании.

— Конечно, вы хотите спросить «Почему?». Этим вопросом часто задаются люди, которых хотят убить. Обыденное человеческое любопытство, полагаю. Почему светит солнце? Почему мы слышим звуки? Почему одни люди пытаются убить других?.. У вас, как у священника, должен быть универсальный ответ на это — так задумал Господь. У меня есть другая версия. Люди убивают друг друга потому, что одни люди мешают другим людям. Это так просто, и так естественно!

— Я… мешал графу Нантскому? — прошептал он, уставившись на меня горящим, едва ли не сумасшедшим, взглядом.

— Да, отче.

— Но как? Как?

— Вы сами уже отвечали на этот вопрос, святой отец. Граф был болезненно самолюбив, и не любил спорить. Неудивительно. Для человека его уровня и положения любой спор означает противостояние его мнению, отказ повиноваться, к чему он вряд ли привык. Все-таки урожденный граф Нантский думает не совсем так, как обычный человек. Он прожил на этом свете больше двухсот лет, что ж тут странного?.. Не сомневаюсь, что он всегда был сдержан, но эта сдержанность не более чем стальной доспех, укрывавший его истинные помыслы. В глубине души любой человек, не подчинявшийся его слову, вызывал его ярость. А ярость у графов тоже особенная…

— Это все из-за… кхм… из-за финансирования моего собора?

— Полагаю, именно так, отче. Вы были слишком упорны в своем мнении, а граф Нантский был слишком графом чтобы простить человеку, крошечному на его фоне, эту дерзость. Кроме того, вы забываете, что Собор Святого Дометиана, хоть и является вашей епархией, имел особенное значение для него. С детства он был его талисманом, его маленькой святыней. Из-за противостояния с епископом графа фактически изгнали из прочих храмов, этот же он считал целиком и полностью своим. Вы для него были лишь чем-то вроде управляющего, отче. Пока управляющий выполняет приказы и благоразумен, ему нечего бояться. Но как только он осмеливается дерзить настоящему хозяину… Очень скоро он исчезает.

— Это звучит очень нелепо. И очень страшно.

— Мы люди, отче, и многое из того, что мы делаем, нелепо и страшно. Уж вам-то стоило к этому привыкнуть.

— Значит, по-вашему, граф Нантский вознамерился избавиться от меня?

— Да, — сказала я просто, — Именно так. Он не мог действовать по официальной, так сказать, линии. Его противоречия с епископом за долгие годы стали слишком серьезны чтобы он мог надавить на вас по церковной линии. Епископ никогда бы не сместил вас, если бы граф его об этом попросил.

— Вполне вероятно. Но это еще не говорит о том, что граф осмелился бы поднимать руку на человека Церкви! Это немыслимое по своей дерзости преступление, и за подобное даже сам граф может быть отлучен от лона Церкви!

Ламберт хмыкнул. То ли сомневался в том, что графа можно отлучить от Церкви, то ли выражал сомнения еще в чем-то. Как бы то ни было, сейчас я не собиралась его спрашивать. Сейчас я собиралась говорить сама. Чтобы освежить горло мне пришлось сделать большой глоток вина. Но даже оно в этот раз не помогло — показалось тяжелым, густым, пресным.

— Граф не собирался убивать вас — своими руками или иным способом, который мог бы бросить на него тень. Кстати, я думаю, что изначально он собирался лишь похитить вас и заточить в какую-нибудь подземную темницу. Возможно, с тем чтобы вы задумались о том, как нехорошо дерзить сеньорам. А может, он просто хотел подвергнуть вас пыткам, мстя за то унижение, которому, как он думал, подвергся. У некоторых сеньоров есть такая привычка — наблюдать за тем, как их обидчик корчится в муках. Так что нет, его не удовлетворял снайпер или какой-нибудь ловкий парень из его собственной тайной дружины, пырнувший бы вас отравленной иглой в толпе. Ему нужно было похитить вас из вашего дома — с минимумом шума.

— Так эти люди… — взгляд отца Гидеона отвлекся от меня и стал блуждать по столу, точно отыскивая жестяную кювету с отрубленной рукой. Но ее не было, еще вчера я попросила Бальдульфа вышвырнуть ее в сточную канаву — от мертвой плоти начало попахивать сильнее, чем от Клаудо, — Все эти люди были не адептами Темного культа, а…

— Верно. Тайными слугами графа. Знаете, у каждого графа, и вообще высокородного сеньора есть… специальные люди для щекотливых дел и поручений. Некоторые довольствуются лишь десятком, а некоторые учреждают едва ли не тайную армию, действующую под покровом ночи. Наш граф с детства привык крутиться в высшем свете, и количество неудачных покушений лишь подтверждает то, что под его флагом в городе действовало немало опытных кинжалов. Неудивительно, что мы спутали их с адептами, в своем роде они и есть адепты, только не Темного культа, а самого графа. Преданные до гроба, нерассуждающие исполнители. Порученцы для черной работы. И именно им граф Нантский поручил разобраться с вами. Поручить это страже, как вы понимаете, было невозможно. Открытые действия были бы для епископа плевком в лицо и, конечно, тот бы не замедлил отреагировать самым решительным и жестким образом. Поэтому — никаких флагов, гербов и боевых труб, напротив — все тайно, быстро и незаметно. Резонно, нет?..

— Полный вздор, — Ламберт мотнул головой, — У графа действительно есть люди для тайных поручений, но вы раздули это дело до каких-то невообразимых размеров. Насколько я понимаю, я оказался в роли тайного порученца? Для меня это излишне высокая честь, госпожа Альберка. Я всего лишь капитан стражи, пешка при дворе. Сорок мечей под моим началом — щепотка песка по сравнению с теми силами, которыми действительно располагает граф.

— Не принижайте собственное достоинство барон, — прервала я его, — Об этом позже. Сейчас же я хочу рассказать отцу Гидеону, как именно было дело.

— Слушаю с превеликим вниманием, дочь моя.

— Итак, граф поручил своим надежным людям разобраться с вами, то есть похитить. Он преследовал сразу две цели. Во-первых, несносный упрямец оказался бы в его руках, и он отвел бы на нем душу. Во-вторых, на ваше место епископ назначил бы нового священника. С которым вы, конечно, сговорились бы куда быстрее, и который не проявлял бы постыдной самовольности относительно графских солидов. Человек всегда делается проще и рассудительнее, если его предшественник пропадает без следа.