Артур Крупенин - Энигматист [Дело о Божьей Матери]

— Виталий Фролов, секретарь российского посольства.

Ссылаясь на конфиденциальность, дипломат предложил всем троим подняться к Глебу в номер.

Усадив гостей на софу и предложив им напитки из мини-бара, Глеб, теряясь в догадках, расположился на стуле напротив.

Скутти, непривычно скупой для итальянца на слова и жесты, попросил Стольцева никому не разглашать то, что тот сейчас услышит, и затем вполголоса, будто таясь от невидимых врагов, сообщил, что среди сотрудников силовых органов, занимающихся расследованием дела о российской иконе, окопался осведомитель, снабжающий информацией преступников.

— Се una talpa tra noi [7] Среди нас завелся «крот» (um.). , — со скорбным выражением вытянутого лица сообщил комиссар.

Глеб понимающе кивнул. Скутти еще больше понизил голос:

— Именно по этой причине недавно погиб агент. Теперь мы подозреваем всех, включая самого Брулью.

«А вот это неприятный поворот», — с тоской подумал Глеб.

Дабы придать больше веса словам, Скутти встал с дивана:

— Господин Стольцев, ввиду сложившейся обстановки я прошу вас всю особо важную информацию сообщать только мне лично.

Глеб растерялся, не зная, что ответить. Тем временем секретарь посольства тоже встал.

— Поймите, это дело государственной важности! Как для России, так и для Италии.

— Да, да, я понимаю.

Немного подумав, Глеб согласился исполнить просьбу комиссара Центральной инспекции. В конце концов, разве не для того он здесь, чтобы вернуть икону домой во что бы то ни стало?

На прощание Скутти оставил номер телефона и адрес электронной почты, предварительно попросив не звонить ему ни с мобильного телефона, ни тем более из номера гостиницы, а использовать для связи либо телефон-автомат, либо интернет-кафе.

Оставшись в одиночестве, Глеб из любопытства ввел в итальянский поисковик название инспекции, где служил Скутти, — Ufficio Centrale Ispettivo. Оказалось, что задача этого департамента — надзор за действиями всех служб общественной безопасности.

Служба внутреннего контроля? Хм, не попасть бы в переплет.

Девушка с золотой косой, узнав капитана, радушно улыбнулась:

— Я вижу, вы вернулись. Как раз вовремя. Через полчаса занятие в группе для начинающих. Очень увлекательно, не пожалеете. А эти господа с вами? — спохватилась она, заметив двух оперативников.

— Ага. Я решил еще пару богатырей подтянуть, — пояснил Лучко.

— Только сначала нужно заплатить за полгода вперед.

— А можно нам сначала пообщаться с тренером?

— Если успеете.

Они поднялись на второй этаж. Тренер был уже в зале. Еще не успев переодеться, он разбирал свой рюкзак. Лучко не преминул отметить, что на Рябове был расписной джинсовый комбинезон.

«Похоже, он», — подумал Лучко, вынимая из кармана удостоверение.

Едва взглянув на документ, Рябов мгновенно выхватил из рюкзака длинный нож, в котором Лучко признал морской кортик.

«Точно он!» — мелькнуло в голове капитана за мгновение до того, как он почувствовал острую боль в левом боку.

Капитана спасли крепкие ребра и отменная реакция. Отскочив на безопасное расстояние, он наставил на Рябова ствол пистолета. То же самое сделали и остальные. Памятуя о строгом приказе Деда, Лучко поднял вверх согнутую в локте руку, успокаивая коллег. Ощупав себя в том месте, где клинок прорезал куртку, капитан взглянул на ладонь. Пальцы были перепачканы в крови.

— Как ни жаль, ты нужен мне живым, — ледяным тоном произнес следователь и шагнул вперед. — Так что лучше брось это, слышишь?

Вместо ответа Рябов молнией кинулся к распахнутому окну. Не оборачиваясь, Лучко крикнул операм:

— Вниз!

Он попытался достать Рябова, но тот уже вспрыгнул на подоконник. Ловко увернувшись от очередного смертоносного выпада, капитан все-таки успел ухватить тренера за лодыжку. Потерявший равновесие Рябов из последних сил вырвал ногу и рыбкой выпрыгнул на улицу. Сразу же вслед за этим послышался женский визг.

Выглянув наружу Лучко увидел верещавшую благим матом девушку с косой и Рябова.

Учителю русского боя не повезло. Прутья ограды проткнули его насквозь и вышли из спины. После несколько конвульсивных движений Рябов затих. Смачно выругавшись, Лучко поплелся к дверям.

Приложив два пальца к сонной артерии тренера и ровным счетом ничего не почувствовав, капитан, невзирая на стекающихся зевак, еще раз громко выругался и злобно пнул ботинком ограду, так некстати вмешавшуюся не в свое дело.

…Богам было угодно, чтобы столица эллинизма нынче превратилась в захолустный провинциальный город, о былом величии которого напоминают лишь великолепие храмов, размеры амфитеатров, обилие философов и, конечно, гетеры. Разумеется, блеск и слава последних уже не те, что раньше, но жрицы любви по-прежнему являют собой одну из основных достопримечательностей этого не менее вечного, чем Рим, города.

Не подумай плохого, сын мой, я безумно любил твою мать и всегда старался быть ей верен, но неутолимая жажда знаний заставляла меня исследовать все стороны человеческого бытия без каких бы то ни было исключений. А посему в духе Геродота позволю себе небольшое отступление.

Некоторые гетеры прошлого были столь знамениты, что о них слагали песни и легенды, как о Гекторе или Ахиллесе.

К примеру, слыхал я о бесстыднице по имени Фаргелия. Подкупленная персами, она столь коварно и расчетливо употребила свои прелести, что, поочередно разделив ложе практически со всеми греческими полководцами, смогла составить весьма точный план боевых действий, чем тут же не преминули воспользоваться враги.

Неотразимая красотка Фрина, позировавшая Праксителю и Апеллесу, стяжала на любовной ниве столь громадное состояние, что предложила за свой счет полностью восстановить разрушенные землетрясением стены ее родного города Фивы, если бы горожане в память о таком событии согласились начертать на этих самых стенах ее имя. Фиванцы оказались ханжами, отчего долгие десятилетия так и остались прозябать в руинах.

Не могу не упомянуть и о Лайде, ломившей по десять тысяч драхм за ночь с богачей, но безвозмездно отдававшейся нищему Диогену из любви к философии. Вот тебе на будущее еще одно доказательство того, сколь полезны бывают науки.

Закончу рассказом о Клепсидре, не случайно прозванной так по имени водяных часов, ибо она первой додумалась принимать мужчин не на всю ночь, а строго по времени. Несмотря на свою очевидную глупость, это достойное сожаления нововведение нынче получило чуть ли не повсеместное распространение.

Пока я увлекаюсь изучением истории дочерей Афродиты, Юлиан со свойственной ему дотошностью ревностно постигает таинства гаданий. Не хуже иного придворного звездочета он толкует заключенные в светилах знамения. Как заправский авгур, словно свиток, читает зашифрованные в полете птиц предзнаменования. Но более всего Юлиан преуспел в гаруспицине. Теперь он со сноровкой опытного жреца владеет жертвенным ножом и виртуозно читает будущее по еще дымящимся внутренностям предназначенных к закланию животных…