Надежда Федотова - Охота на гончих

Глаза молодого норманна опасно сощурились. Ивар покорно вздохнул и отошел от денника. Йен никуда не денется, а разговаривать с ним сейчас все равно бесполезно. Даже не услышит. Кто бы мог подумать, что он такой чувствительный?

– Ну, хорошо, – сказал лорд, усаживаясь на лавку у стены. – Твоего брата я трогать не буду. Так что тебе придется отдуваться за двоих. Раз оружие из рук не падает, то и пару вопросов уж как-нибудь переживешь.

– Куда ж я денусь, – криво улыбнулся Ларс. Придвинул ногой пустое ведро, перевернул и уселся напротив. – Ты только главное скажи – она сама или…

– Или. Вашу мачеху задушили во сне.

Ивар с опаской прислушался к тишине из денника, но оттуда не донеслось ни звука. Ларс понимающе мотнул головой:

– Не осторожничай. Он дай боги к утру очухается. Убили, значит? Понятно. Гуннар дурак: не родная, мол, мать, так и нечего об ней печалиться. А мы родную-то не помнили толком! Даже я, – он, умолкнув на мгновение, вдруг улыбнулся – ласково, грустно. – Альви совсем еще девчонкой была, когда отец ее в жены взял. Боялась всего… Отец ведь много ее старше, да уже тогда ярлом был, а нрав его ты знаешь. Если с кем и теплел, так только с Хейдрун. Любил ли мать, Хель его разберет. Уж Альви – точно нет.

– Но приданое за ней давали хорошее? – предположил лорд.

Сын ярла отрицательно мотнул головой.

– Да никакого не давали, – горько усмехнулся он. – Просто Альви была прехорошенькая, батюшка не устоял. Не мед у нее жизнь-то была, лорд! Хоть и за ярлом, и дом полная чаша, и наряды с побрякушками – а кому ж оно в радость, когда тебя за человека не считают? Вот она с нами душой и отдыхала – возилась, как с младшими братишками. Ну, и с Хейдрун, понятно…

– Вот с Хейдрун как раз непонятно, – перебил Ивар. – Извини, но вряд ли ваша мачеха относилась к ней так же, как к вам двоим.

– Женщины, – отмахнулся Ларс. – Да еще и сестра всегда была отцовской любимицей, что бы он там из себя ни корчил! Думаешь, родство с конунгом его так прельстило? Да щас! Хейдрун в Эйнара по уши втюрилась, дай да подай ей сэконунга, вот батюшка и расстарался… Знаю, по нему сроду не скажешь, но уж мне-то поверь. Хоть и не хотел дочку от себя отпускать, да отказать не смог. Вечно он с ней носился – хоть и по-своему, конечно, сторонний человек не разберется, но сестра для него была что свет в окошке. И сама это знала – оттого, думается, у Хейдрун с мачехой и не ладилось. Но мы с Йеном любили Альви. Много Гуннар в этом понимает?

Он снова замолчал, в этот раз надолго. Нервно сплетая и расплетая чуть дрожащие пальцы, уставился в пол. И вдруг зло ударил себя по колену:

– «Не родная»!.. Да кто б ей родных-то позволил?

Ивар удивленно приподнял брови. Ларс, заметив это, чуть подался вперед. На щеках его заиграли желваки.

– Отец платил за игрушку, – отрывисто произнес он. – За красивую, послушную игрушку, лорд, – игрушку, которая не стареет, не толстеет, не обабивается… Альви очень хотела детей. Своих детей, пусть и от моего отца. А он ей отказал даже в такой малости!

– Погоди. Я, очевидно, не…

– Все ты понял, лорд. А коли подробностей хочешь – так вон, хоть у жены спроси, как плод вытравливают. Она у тебя лечить умеет, должна и это знать, хоть на словах…

Молодой норманн медленно покачал головой, глаза его затуманились. То ли от воспоминаний, то ли от слез. Впрочем, это так и осталось невыясненным: Ларс, несмотря на всю горячность натуры, плакать не стал. Встряхнулся, расправил плечи и посмотрел в лицо гончей:

– Найди эту тварь, лорд. Найди!

Ивар шевельнулся на лавке. Подумав, проглотил слова соболезнования – Ларсу они все равно были не нужны – и просто кивнул. Помолчали. Сын Ингольфа Рыжего, немного успокоившись, скрипнул ведром. И чуть смущенно проговорил:

– Ты от нас с Йеном чего хотел-то? Опять допрос – где были, что делали? Так во дворе упражнялись: я, брат да отец. Часа два кряду, не меньше. Из круга не отходили никуда. Там хёвдинги наши были, подтвердят.

– Уже подтвердили. Кроме ярла Ингольфа, никто из вас в дом не входил и к спящей Альвхильд не заглядывал. – Ивар коротко выдохнул и продолжил: – Только спросить я хотел не о том, где вы с братом были сегодня. А о том, где были вчера.

– Так на поминках же! Ты ведь напротив сидел, неужели не видел?

– Сидеть сидел, но не весь вечер.

– А, помню, ты вроде к Эйнару заворачивал, – Ларс пожал плечами. – Да что мы делали… Сидели за столом вместе со всеми, сестру поминали. По ночи да по такому морозу на улицу особо-то не тянет. То есть выходили пару раз, до ветру. И мы, и отец, и прочие… Пили же. Дело понятное!

– А что касается вашей мачехи?

– Альви?.. – Растерянный поначалу взгляд вдруг стал осмысленным. Норманн умолк на мгновение, потом издал странный смешок и сказал: – Ясно. Значит, пришла она к тебе с этим все-таки?

– С чем? – оторопел лорд.

– Да ладно уж. Меня и так совесть насквозь прогрызла, что орал на нее тогда как дурной…

Ивар, сощурив глаза, тихо выругался:

– Так там, у псарни, она говорила с тобой?

– Ну да. А ты разве не на это намекал мне? Выходили мы с Альви, не выходили?.. Я так понял, ты знаешь.

– Представь себе, нет, – проскрипел королевский советник. – Но жажду узнать. В подробностях.

– Чего там знать-то? Ну, вышел я до ветру. Пристроился к сугробу возле псарни, а тут Альви. В рукав вцепилась, несет какую-то чушь, дескать, что мне в ночь убийства сестры на дворе понадобилось? Слышала она, понимаете ли, и оно ей теперь покою не дает… А я стою с расстегнутым ремнем, пиво аж кадык подпирает, холод собачий, да еще и она со своими вопросами! Главное ж до смешного – и с чего ей эти глупости примерещились? Ведь спал же я, спал, Одином клянусь!..

– А твой брат? К нему она, кстати, с похожим вопросом не подходила?

– Подходила или нет – не знаю, – честно ответил норманн. – Но одно знаю точно – дрыхли мы с Йеном в ту ночь как младенцы. Как рожами в подушки упали, так рожами в подушки и проснулись! А слышала ли Альви что-то на самом деле, и если да, то кого – я, уж прости, без понятия… – он осекся. И, резко выпрямившись, сжал кулаки. – Так, выходит, и вправду слышала, а?! Раз ее за это удавили?!

– Да. Надеюсь, что хотя бы не вы.

Ларс моргнул. И после паузы вымученно улыбнулся:

– Дурак ты, лорд. Еще почище Гуннара…

Ивар снял с шеи ключ и, повернув его в замке ларца, поморщился. Дурак – не то слово. Еще и невезучий. Такая версия была перспективная! Казалась бы, кому еще желать смерти несчастной Альвхильд, как не ее таинственному вчерашнему собеседнику?.. А вот поди ж ты. Хотя, конечно, снимать подозрения с Ларса пока рановато. Он парень неглупый и о болтливости мачехи, как бы она ни была ему симпатична, знал прекрасно. Мог подстраховаться, сделав на допросе первый шаг? Мог. Ему это ничем не грозило. Все одно, кроме Альвхильд, никто ничего не слышал.