Фигль-Мигль - Эта страна

У Зоркого хорошо или не хорошо получалось служить нескольким хозяевам, но он это делал. Со своим значком клоун для XXI века и ночной кошмар для воскрешённых, он был бесполезен как осведомитель. А вот, например, провокации? Другое дело; можно было бы посредством Зоркого исполнить идеальные провокации, возникни в них у полковника Татева нужда. (А полковник, когда граждане и ответственные лица всё настойчивее интересовались, собирается ли ФСБ что-нибудь делать с нарождающимся революционным движением, не забывал подчеркнуть свою принадлежность к ну совсем другому отделу. «Нашёл кого спросить», – со смехом говорил он одному майору, второму майору и третьему (старшему) тоже; и вообще любому, кто сунулся. И многие совались? Да. Профильтровал Олег Георгиевич город, ничего не скажешь.)

Зоркий маялся на посылках, на побегушках, можно утверждать, что полковник Татев, давая поручения бывшему оперуполномоченному, держал в уме, что тот отчитается также перед Кошкиным и фон бароном и хорошо, если только перед ними.

Интересно так жить, постоянно иметь при себе двадцать вариантов развития событий, помнить, кому, что, при каких обстоятельствах и зачем говорил, к чему и по какой причине это привело, и правильно ли была определена причина – и не вышло ли так, что какое-то постороннее неучтённое влияние сильно эту причину исказило. А последствия? Последствия не должны разбегаться, как невоспитанные собаки.

Это даже не шахматы. Это даже не покер.

– Товарищ Татев…

– Да?

– Посмотрите, вот он. В сером костюме. Нас увидел, сейчас уйдёт.

– Он тебя знает?

– Конечно. Мы все друг друга знаем. Плохо, что они на легальном положении.

– Ты тоже на легальном положении.

– Зачем же вы сравниваете?

Полковник Татев и Зоркий сидят среди тёмных личностей в самом тёмном углу пивной напротив городского парка. Пивная разительно отличается от AMOR FATI. Это ещё не то заведение, где подонки общества собираются, чтобы обновить криминальную хронику, но уже не те тихие удовольствия, которые можно отнести к социально одобренным формам досуга. Одинокой девушке здесь было бы стрёмно, а к двум взрослым мужикам никто не станет цепляться.

– Зря мы так открыто встречаемся.

– Это ничего. Я не прячусь. Ты всё запомнил?

– Запомнил, да. Товарищ Татев… Вы мою докладную прочли?

– Это не докладная, Зоркий. Это роман в модном вкусе. Унылая правда жизни, которая уже на десятой странице приводит к утрате читательского доверия. Ты в тренде.

– Что?

– Не пиши больше… отчётов. Мне их хранить негде.

– …И как мне отчитываться?

– Ну не картинками же. В устной форме. Хотя, – полковник задумывается, – картинки – тоже хорошо. Фотографируй.

– Меня по-другому работать учили, товарищ Татев.

– А меня, по-твоему, кто учил? Делай, что говорят.

Они расстаются. Полковник Татев выходит на улицу, курит и озирается, прикидывая, куда пойти: прямо или направо, по склону вверх. По небу несутся быстрые тучки, а по влажному асфальту дороги – жёлтые листья, принесённые ветром из парка. В тучах уже проступает ноябрьский свинец. Листьев уже много. Ладно, говорит полковник сам себе и идёт направо. Телефонный звонок («что-что? понятно») меняет его планы. Он останавливает… всё-таки странные эти корочки нового образца: надо же додуматься так радикально поменять цвет; и внутри торжество технологий… останавливает машину. Едет на Тракторную. Но в дворике по адресу Тракторная, 10 нет уже никого, кроме Марьи Пет ровны. Которая сидит прямо на земле, привалившись к железной бочке, и горько плачет.

– Видишь, к чему упрямство приводит, – говорит полковник. Балансируя палкой, он устраивается рядом, выпрямляет ногу и прикуривает две сигареты. – Пожаловалась бы дяде Олегу сразу, – он даёт ей сигарету, – не пришлось бы теперь слёзы лить. Чего они от тебя хотели?

– Ничего. Припугнули.

– Ну не реви, меня это возбуждает. Как тебя вообще угораздило?

– …

– Я храню чужие тайны. Моему слову можно верить.

– …Я с ним встречалась. Догадываюсь, о чём ты хочешь спросить. Лучше не надо.

– Я бы и не спросил.

– …

– И почему расстались?

– Ему фиолетово на чувства других людей. А сейчас… Но он-то сам ладно… А вот его друзья… Там есть один. Страшный человек.

– Опасный?

– Нет. Он страшный.

– А в чём разница?

Марья Петровна сперва думает.

– Мой отец купил недавно на кухню набор ножей, профессиональных. И в итоге никто, кроме него, этими ножами не пользуется – чтобы без пальца не остаться. Вот это опасный. А если представить, что такой нож ещё сам по себе порхает, так что не убережёшься, даже когда его не трогаешь, – то это будет страшный.

– …И чего такой страшный может от тебя хотеть?

– Не знаю.

– …

– Я думаю, он старается подгрести под себя всё, что попалось. Ну типа вдруг пригодится. Есть такие запасливые, которые верёвочку с торта развяжут и приберут, хотя у них уже сто этих верёвочек… Ну пойди ты, купи моток нормальной, если так надо, нет, будет по ошмётку говно собирать. Ты понимаешь, о чём я. Ты сам такой.

– Понимаю, о чём ты. Не совсем такой.

– …Мне просто понравился парень, и погляди, к чему это привело.

– Это всегда приводит к чему-то схожему.

– Мне казалось, что можно как-то… предположить варианты. Обезопасить себя. Заранее понять, чего ждать.

– Ты явно добилась успеха.

– У него на лбу не написано, что он боевик. Воскрешённый – и что с того, что воскрешённый? Нормальный парень. Почти всё было нормально.

– Кроме того, что ему фиолетово?

– Такие вещи замечаешь не сразу. А когда замечаешь, не сразу веришь. А когда придётся поверить, можно найти уважительную причину… и ещё одну, попозже. А потом, когда станет настолько поздно, что никакие причины не понадобятся, так вообще…

– Ну да. Как-то так.

– А потом появляешься ты!

– Это мне спасибо такое?

– Случайно тогда мимо шёл, да? Искал библиотеку?

– А что тебя не устраивает?

– Меня такие вещи бесят.

– Могу порекомендовать сертралин.

Полковник достаёт из кармана кожаный пенал, а из пенала, покопавшись, – коробочку антидепрессантов. Марья Петровна разворачивает инструкцию и внимательно её изучает.

– Смотри, что здесь в побочных: ночные кошмары, суицид и кома.

– Ты всегда читаешь мелкий шрифт?

– Я всего лишь —

– Да. Тебе всего лишь кажется, что можно себя как-то обезопасить.

– Очень смешно.

– Смешно, но невесело. Сюда тебя зачем привезли?

– Не знаю.

– Ну конечно же знаешь. У них здесь тайник.

– Да. Был. Партийный склад оружия в количестве двух пистолетов.

– И всё?

– Про гранаты шла речь. Не знаю, достали или нет.

– Деньги?

– Деньги? Лихачу, бывает, сигарет купить не на что.