Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 1

Когда Крикс исчез за холмом, Хлыст поднял кнут, посмотрел по сторонам. Вдали виднелось серое пятно селения. Рядом горы — можно сказать, второй дом. Вокруг ни души. Неужели этот спектакль только из-за сапфиров? Но Крикс… сам на себя не похож, как будто его подменили. В чём же тогда подвох?

Поддавшись искушению ещё раз глянуть Криксу в спину, Хлыст устремился к холму. Обогнув его, остолбенел. В тени, под скальным карнизом, стояла машина для перевозки заключённых, прозванная в народе «искупилкой». Она очень походила на банковский «сундук» для перевозки драгоценных камней: будка обита железом, по бокам приварены скобы. Только у «сундука» дверца сзади, а у «искупилки» на крыше. Забираешься наверх, поднимаешь железную плиту и спрыгиваешь в дыру. Внутри темень, духота и ни хрена не слышно. Говорят, что и снаружи не слышно, что творится внутри. Нередко в искупительные поселения вместе с уголовниками приезжает пара-тройка мертвяков.

Возле кабины тихо переговаривались Крикс и два надзирателя. Завидев Хлыста, замолчали. А у того поджилки затряслись. Попался! По собственной дурости попался! А надзиратели стоят как вкопанные. Навстречу не бегут, руки не заламывают, голову к земле не гнут.

Хлыст на ватных ногах приблизился к машине, прижал к холодной будке ладонь:

— Она здесь?

Крикс кивнул.

— Чего ждёшь? Вытащи её.

— Хорошо подумал, Асон? Ты ещё можешь уйти.

Хлыст нутром чувствовал, что страж не обманывает, что отпустит и не побежит следом. Крикс такой — сказал-сделал. Но эта оговорка «ты ещё можешь»… Что же они сотворили с Ташей, если увидев её, он уже не сможет уйти?

Хлыст вскинул голову:

— Я тебе заплатил. Вытащи её.

— Может, поговорим по душам?

— Да пошёл ты!

Крикс и надзиратели переглянулись.

— Давай! Вытащи её! Ну же! — крикнул Хлыст.

Командир забрался по скобам, с видимым усилием поднял дверцу. Улёгся на крышу и почти по пояс в лаз нырнул:

— Таша! Давай руку. Иди сюда, говорю! Хватайся!

Помог Таше спуститься на землю и закрыл дыру. А Таша — бледная, растрёпанная, в разорванном платье — глазами из стороны в сторону водит и воздух хватает. Увидела Хлыста, на грудь ему упала, в голос разрыдалась.

Хлыст поглаживал её по спине, а сам боролся с желанием взмахнуть кнутом и обвить верёвкой Криксу шею. И понимал, что тут уж точно придёт ему конец.

— Иди, Таша, домой, — прошептал он, испугавшись, что не выдержит, сорвётся.

Таша ладошкой по глазам провела, да как кинется к машине, да как завоет.

— Иди домой, дура! — гаркнул Хлыст.

Схватил её, потащил в сторонку, а она обмякла, глаза закатила и без чувств на землю повалилась.

Смотрел Хлыст на Ташу и холодел. Перевёл взгляд на Крикса:

— Кто в «искупилке»?

Командир сел на порожек кабины и голову опустил.

— Там мои дети?

Крикс кивнул.

— И дочка?.. Ей же всего шесть… Крикс… Зачем они тебе?

— Я спущу их в «Котёл».

Тут уж проняло Хлыста безумное веселье. Чтобы Крикс… детишек… к смертникам…

Хлыст хохотал как скаженный. По лицу слёзы и грязь размазывал. Ну командир, ну артист! Сначала страху нагнал, теперь рассмешил.

А тот сидит на порожке кабины и в землю глядит.

Хлыст отдышался, растопыренными пальцами пригладил косматые пряди, одёрнул рубаху:

— Я не знал, что ты такой шутник. — Склонился над женой, по щекам пошлёпал, за руку потянул. — Вставай, Таша! Ну же! Вставай!

— Пусть с ними сделают то, что ты сделал с моим племянником, — тихо сказал Крикс.

Хлыст пригнул голову, а в ушах сердце туф-туф-туф.

— Я не знаю твоего племянника.

Крикс вздёрнул подбородок, плечи расправил. Вот такой он был пять лет назад: бездушный, безжалостный, беспощадный.

Хлыст выронил кнут, рухнул на колени:

— Я не знал, Крикс! Клянусь! Не знал. Когда я набрёл на лагерь, мальчишка был уже там. Я не знал, что он твой племянник. Клянусь!

Крикс поднялся, махнул надзирателям:

— Поехали.

Хлыст метнулся вперёд, вцепился командиру в штаны:

— Ради бога! Крикс! Если хочешь отомстить, забери меня, Ташу забери. Забери нас обоих, только детишек не трогай. Давай поговорим по душам. Крикс! Давай поговорим!

— Давай. Поговорим.

Крикс сжал могучий кулак и обрушил его на Хлыста.

***

Кабинет Адэра находился на первом этаже. Чуть дальше по коридору располагалась библиотека. За ней тянулась вереница огромных помещений, где любой звук пробуждал эхо. Скоро их займут советники с шумной братией помощников и секретарей. За поворотом — комната собраний, которую слуги и ремонтные рабочие с лихорадочной поспешностью превращали в зал Совета.

Гюст предложил перенести кабинет правителя на третий этаж, поближе к апартаментам. Хотя бы на время, пока в воздухе плавает пыль, а одежда к концу дня пропитывается запахом штукатурки и краски. Адэр отказался.

Цветущий сад за окнами покоев, ароматы трав и пение птиц с необъяснимым упорством вырывали из действительности и уносили далеко от замка. Здесь же, в небольшом кабинете со строгой обстановкой и с окнами, выходящими на пустошь, ничто не отвлекало от работы. Или почти ничто… Адэр нет-нет да и бросал взгляд на дорогу, припорошенную песком.

Там, за горизонтом, дорога переходила в колею, а чуть дальше делилась на три. Одна летела в Тезар, вторая тянулась в Нижний Дол, где находится нынешняя столица Порубежья Ларжетай, третья петляла между камнями и ямами до Бездольного Узла, откуда чуть ли не каждый день приезжал кто-то из людей Крикса.

Адэр впервые злился на отсутствие связи: ведь намного проще выслушивать отчёты и отдавать приказы по телефону, чем переводить бумагу на послания и ждать гонцов с новостями. Но ещё с большим нетерпением он ждал машину из клиники маркиза Ларе. В любую минуту командир стражей мог сообщить о появлении ракшадского корабля, или шхуны, или лодки, а стариков до сих пор не было.

Адэр посмотрел в окно и вернулся к изучению родословных книг порубежских дворян. Первый и главный вопрос, который волновал его — это, конечно же, формирование Совета. Сроки поджимали — два месяца было потрачено на бесплодные метания, — а достойные занять кресла советников до сих пор прятались за безликими именами.

Адэр разделил книги на две стопки. В одну сложил родословные дворян, чистота крови которых не вызывала сомнений. В другой стопе находились родословные тех, чьи предки — выходцы из простого люда. Более ста лет назад Зерван, последний потомок династии Грассов и последний король Грасс-Дэмора (так раньше называлось Порубежье), даровал им родовые звания и земли за заслуги перед страной. Но признания добились праотцы, а не их чада, на титулы которых сейчас смотрел Адэр. Ко всему прочему, Совет виделся ему чистым, высоким, без прадедов-плебеев.