Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 1

— Не любишь уют? — поинтересовался Адэр.

— Люблю, но здесь я временно. Прислуга живёт в хозяйственной пристройке.

Адэр подошёл к стоявшей возле окна кушетке. На ней, по всей видимости, только что лежала Вельма. Подушка сохранила отпечаток головы, от постели исходил едва ощутимый аромат хвойного леса.

— Вы должны уйти, — проговорила Малика.

— Беспокоишься о своей чести? — спросил Адэр, не в силах оторвать взор от накрахмаленной простыни, повторяющей изгибы тела белокурой девицы.

— О вашей.

Адэр обернулся. На болезненно-бледном лице безразличие, голос тих, как дыхание ветра. Но внешность обманчива, подобно реке подо льдом. Даже этот ответ… разве не дерзость?

— Ты быстро выздоровела.

Малика отвела взгляд:

— За нами приехал Крикс.

— Занятно. Значит, Крикс поднял тебя на ноги.

— Получается, так.

— И ты без чьей-либо помощи выбралась из автомобиля…

— На это не надо много сил.

— …И пришла в мой кабинет.

— Мун настоял.

— С такими переломами, как у тебя, люди лежат месяцами.

— У людей нет Йола.

— И твоё лицо…

— Что с моим лицом?

— Оно почти такое же, как раньше.

— Благодаря мазям доктора.

— Почему ты не смотришь на меня?

Малика уставилась на Адэра:

— Что?

— Человек, который прячет глаза от собеседника, вызывает подозрение в искренности своих слов.

— У меня нет права держать взгляд на собеседнике, положение которого выше моего. Меня двадцать два года учили смотреть в пол.

— Но это не вошло в привычку.

— Не вошло, — согласилась Малика.

Адэр смотрел в её глаза. Чёрные, бездонные и молчаливые.

— Кем была твоя мать?

— Простолюдинкой, если вы об этом.

— Это она научила тебя правильно излагать мысли?

— Она умерла, когда мне исполнилось три года.

Адэр опустился в кресло, немного поёрзал. Тесное и неудобное…

— Я тоже не помню свою мать.

— Я помню, как мама пела.

— Спой.

— Я не смогу спеть, как она.

— А ты по-своему спой.

Малика молчала. Пора бы уйти, но Адэр не мог найти в себе силы подняться. Как только он переступил порог этой комнаты, все тревоги куда-то исчезли. В душе появилась уверенность, что морской народ не подведёт, что Совет будет сформирован в срок, и всё, что он задумал, обязательно сбудется. А тем бесчинствам, к которым он невольно приложил руку, будет положен конец.

Адэр облокотился на колени, потёр ладонями лицо.

И вдруг Малика тихо запела:

— В дубраве притихшей листва засыпает.

Моей королевне без сказки не спится.

Листает луна золотые страницы,

О мальчике-принце ей сказку читает.

По звёздным дорогам тропой пилигрима

Он скачет в далёкой холодной вселенной,

В мою королевну безумно влюблённый,

Твердит как молитву заветное имя.

Пусть сердце твоё полыхает любовью,

Костром разгорится и в небо взметнётся.

Он свет тот увидит, из странствий вернётся,

Моей королевне он станет судьбою.

— В песне ничего не говорится о магах и чародеях.

Малика посмотрела искоса:

— О каких чародеях?

— Которые окружили больную королевну и спасли её от недуга.

— Не королевну, а короля. Они окружили вас, мой господин.

Адэр усмехнулся:

— Как тебе жилось у маркиза Ларе?

— Вас интересуют методы лечения одного из магов? — улыбнулась Малика.

— Отнюдь.

— Маркиз Ларе был очень добр ко мне. Но я скучала по своей комнате. Приехала сюда, а меня в неё даже не пустили.

— Мун оградил тебя от расспросов прислуги.

После недолгого молчания, Малика промолвила:

— Я обязана вам жизнью.

— Не выдумывай. До последней минуты я не знал, что несу именно тебя.

— Вы спасли мальчика.

— Ничего подобного. Он сам побежал за нами.

— Всё равно, если бы не вы…

— Малика! Не делай из меня героя. Тем более что я не верю в героев. Их нет. Как нет трусов. Есть обстоятельства — удачные и не очень, пробуждающие желание действовать или наоборот, забиться в угол и ждать.

Она вздохнула:

— Надеюсь, Вайс обо всём забудет.

— Именно этим сейчас озабочены психиатры Бойварда.

— Вы отправили его на лечение в Бойвард?

— Отправил. — Адэр поднялся. Сделав круг по комнате, вновь сел в кресло. — Мне нужен твой совет.

Брови Малики поползли на лоб.

— Мой?!

— Мне нужен конфидент.

— Конфи… кто?

— Человек, которому можно доверить важное секретное поручение. Иными словами, мне позарез нужен поверенный в моих делах. На время. Притом очень срочно.

— Маркиз Бархат не подходит?

— Конфидент не задаёт вопросов.

— Мун.

— Слишком стар.

Малика пожала плечами:

— Тогда не знаю. Я мало с кем общаюсь.

— Подумай. Не говорит о себе, не обсуждает других, хорошо воспитан, чист на руку, терпелив и настойчив.

— Вы назвали столько качеств… Подождите… Может, ключник?

— Ключник?

— Да, хранитель ключей. Его зовут Тауб. По-моему, только добродетельному и ответственному человеку доверяют ключи от всех комнат, залов, сейфов и складских помещений.

— Хорошо. Я поговорю с ним. Ещё один вопрос. Зачем тебе сиделка?

— Маркиз Ларе настоял. Но если вы против…

— Мне всё равно, — сказал Адэр и вышел из комнаты.

В слабо освещённом коридоре виднелась изящная фигурка девушки. Подойдя ближе, Адэр замедлил шаг, чтобы успеть вдохнуть хвойный аромат её тела и насладиться девичьей красотой: нежным личиком, ложбинкой в глубоком вырезе сорочки и похотливым взглядом.

Вельма присела.

— Завтра придёшь стелить мне постель, — сказал Адэр и направился к лестнице.

***

Вельма закрыла двери. Прижалась к ним спиной и проговорила с придыханием:

— Таёжный зверь… большой, гибкий, горячий.

— О чём ты? — спросила Малика.

Сиделка подошла к кушетке, принялась перестилать простыню.

— Вельма! Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Кто большой?

— Кто-кто? Правитель.

Малика усмехнулась:

— Ты видела таёжного зверя?

— Конечно, видела. Как тебя. Мой брат однажды притащил рысёнка. Три месяца пытался приручить. Потом убил и сшил мне куртку.

— Хороший брат, — пробубнила Малика. — Ты не похожа на ветонку.

— А кто сказал, что я ветонка?

— Рыси водятся только в ветонском лесу.

— Неправда. — Вельма уселась в кресло. — В Лэтэе их знаешь сколько?

Малика отложила книжку:

— Ты… лэя?

Вельма кивнула.

Теперь стали понятны и томный взгляд, и манера говорить с придыханием, придающим голосу девушки невероятно чувственное звучание. В Лэтэе матери сызмальства обучают дочерей всем премудростям обольщения. Если лэя не умеет соблазнять, она рискует остаться старой девой. Причиной распущенности лэтэйских женщин была элементарная нехватка мужчин, которые гибли от когтей и клыков диких зверей, замерзали в таёжных лесах, тонули в непроходимых болотах.