Виталий Останин - Граничник [СИ]

— Вот чего он таким странным мне казался! — Прол хлопнул себя по коленям, когда я закончил рассказ. — Но, погодь! Разве одержимым можно сделать вашего? Ну, в смысле, кто под Христом ходит? Как-то это противоречит тому, что святоши проповедуют.

В корень зрит, нехристь. Это и было основной опасностью в возможностях Золотоголового. Я не имел ни малейшего представления о том, как демону это удается, но тот уже трижды продемонстрировал, что ему это по силам.

Ведьмы в очередной раз меня удивили. Начали смеяться, причем все сразу. Кашляющий смех Старицы, переливчатые колокольчики задорного хохота Молодки и детское озорное хихиканье Малой — Господь свидетель, в ночную пору это звучало по-настоящему жутко.

— Как же ты глуп, Мертвый! — отсмеявшись произнесла Молодка. — И слеп. Вроде, такие, как ты, должны обладать огромными знаниями. Неужели в них нет слов, которые бы все разъяснили? Или, когда душа уходит, вы, мертвые Стражи, становитесь просто машинами, не способными понять то, что очевидно любому живому?

— Поясни?

— Даже не знаю, стоит ли? А может, я лучше расскажу тебе небольшую притчу? Вы ведь, церковники, любите притчи?

— Ты любишь притчи, мальчик? — вклинилась Малая.

Нет, если она так и дальше к нему придвигаться будет, воспитанник вскоре упадет с платформы.

— Ваша беда, святоши, — продолжила Старица, — в том, что вы знаете больше других, но смотрите очень узко. Как лошади, которым надевают шоры. Правда только в священных текстах, да?

— Вам известны чины, и даже имена, — Молодка.

— … но вы никогда не думаете о своих врагах, как о личностях, — Малая.

— У которых есть свои страсти и свои мотивы. Вы все время забываете, что и Ад неоднороден, — снова Старица.

Имея возможность смотреть на всю сцену глазами висящего сверху дрона, я понимал, что ведьмы разыгрывают спектакль. Это вот жонглирование фразами, повышение и понижение тона, вопросы без ответов. При этом я не мог отказать им в умении — Стефана уже ощутимо потряхивало. Терпеть это я больше не собирался, но опередил меня, как ни странно, Гринь.

— Свет, може, давай кто-то один из вас, а? Мороз же по коже, когда вы вот так начинаете!

Молодка, у которой, оказывается было и человеческое имя, ласково провела ладонью по щеке мужчины.

— Прости. Конечно.

— И давай толком. Просто скажи, что ты имеешь ввиду, — в свою очередь попросил я.

Женщина улыбнулась и заговорила сама, не деля уже рассказ на троих. Вот за это, в частности, я охотнику был очень благодарен.

— Ваша Церковь считает, что Лорды и Короли Ада спят и видят, как бы уничтожить человечество? Не отвечай, я знаю, что именно так ты и думаешь. Меж тем, Мертвый, любое действие Высшего демона всегда преследует только две цели: собственное возвышение и падение конкурента. Это природа падших ангелов: поднявши бунт однажды, они вынуждены восставать постоянно. Люцифер держит их в узде, тщательно лавируя между демоническими фракциями, усиливая одни и ослабляя другие. Его власть абсолютна, но хрупка, как ваза из хрусталя. Ты должен понять это, чтобы мы пошли дальше.

— Допустим.

— Тогда допусти вот еще что, Мертвый. Люди — не цель. Мы — сопутствующие потери. Падение человечества в Темные Века было нужно Люциферу, но наше уничтожение — нет. Подумай сам: с теми силами, что они обрушили на нас, был ли у нас хоть призрачный шанс выжить? Да была бы поставлена такая задача — демоны просто сожрали каждое живое существо на Земле!

— А они, значит, покусали и бросили?

— Ты веришь в своего Бога, но не видишь главного. Зачем Сатане уничтожать человечество? Он борется не с нами, а со своим Создателем. Его главная цель — и она всегда была и будет таковой — показать Ему, что люди были ошибкой. Что мы просто животные, живущие по страстям, а вовсе не создания, достойные Его любви. То, что случилось триста лет назад, было лишь очередным доводом Восставшего в древнем споре с Творцом.

— Светлана, если можно — поменьше этого мистического тумана…

— Вечный спор, Мертвый. Или игра, которая ведется от начала времен, в которой мы даже не пешки — всего лишь причина начала партии.

— У каждой игры есть правила, — сказал я и тут же осекся.

— Ну. Продолжай! — издевательски улыбнулась ведьма. — Я вижу, ты наконец встал на верный путь.

Я бы хлопнул себя по лбу, будь у меня такая возможность! Молодка была права — ответ с самого начала был у меня перед глазами. Правила, вот ведь! Правила игры неизменны! Каким же надо было быть узколобым, чтобы проглядеть очевидное!

Ведьма продолжила говорить, но могла бы и молчать — каждое ее слово я мог предсказать до того, как она его произносила.

— Правила не меняются по ходу игры. Праведника нельзя сделать одержимым. И Красный Рыцарь, которого ты называешь Золотоголовым, не делает одержимых. Он просто поднимает мертвецов. Убивает Стражей и тут же заполняет их тела низшими демонами. И тебя должно интересовать, зачем он это делает.

Хорошо. Допустим. Мне стало понятно, как действует Золотоголовый, но от этого наша со Стефаном задача проще не стала. Демон в любом случае хочет нас устранить, как свидетелей, а мы по-прежнему должны добраться до Ассамблеи и доложить о появившихся у Врага новых возможностях. Пусть это не одержимость, а насквозь привычное явление в нашей работе — смерть, но не спускать же теперь поганцу с рук убийство двух Стражей и обнуленного до младенца моего напарника. Да и сама возможность убивать из-за Изнанки, ее точно нельзя сбрасывать со счетов.

И мы дойдем — пусть он хоть все силы Ада на нас бросит. И сообщим Трибуналу, а дальше пусть уже умники из ревнителей думают, как от атаки Золотоголового защищаться — наша работа на том закончится.

Сказать это было значительно проще, чем сделать. Но — необходимо. Вон, паренек мой совсем носом поник, как такого без слова утешительного оставишь? Не ведьмам же эту задачу поручать, а то ведь они наговорят!

Наша платформа, петляя, углублялась в лес, и вскоре я, сколько ни сверялся с картами, окончательно потерял направление. Поди тут разберись — вокруг темнота, повороты то налево, то направо и безо всякой системы, да еще и болота какие-то, про которые в моих базах ни полслова не имелось.

Вряд ли, конечно, ведьмы врали — они могли и менее затейливым способом нас прикончить. А белых пятен на картах по сю пору множество было — кому, кроме бродяжников их закрашивать? Дороги, леса, реки да поселения— вот и все что мы знали о собственном мире, право на владение которым едва не утратили три сотни лет назад. Глубже шагни в чащу — и вот тебе терра инкогнита во всей ее первозданной красе. Немного природе потребовалось времени, чтобы вернуть то, что люди у нее забрали.