Андрей Каминский - Игра Ловца [СИ]

Квиберн забыв о церемониях, чуть ли не выбежал на арену, подняв отрубленную, но еще шевелящуюся руку. Серсея, Джейме и все прочие все еще пытались осмыслить увиденное. Душелов же быстро пришла в себя — она и сама провела триста с лишним лет в кургане, ей ли привыкать к ожившим мертвецам. Однако сила, способная поднять это отродье безусловно заслуживала ее внимания. Похоже, она засиделась в столице.

— Их уничтожает огонь, — громко сказал Джон Сноу, забрав у Квиберна руку и поднося к ней зажженный факел, — их уничтожает драконье стекло.

Он выхватил из-за пазухи большой нож с лезвием из обсидиана и вогнал его в еще корчившуюся на земле тварь, тут же рассыпавшийся прахом.

— Если мы не победим, — сказал он, — это ждет людей по всему миру. Важна лишь эта война…

— Сколько их? — выдавил побледневший Джейме.

— Не меньше ста тысяч.

Первоначальный шок быстро прошел и началась обычная перепалка, которая снова наскучила Душелову — все что ей было нужно она уже увидела.

Отношения между родственниками здесь немногим отличались от ее родного мира и даже не всегда в лучшую сторону.

— Ты предатель или идиот?

Разъярённая Серсея металась словно львица в клетке, меряя шагами огромный зал, на полу которого виднелась подробно выписанная карта Семи Королевств.

— Ты ждал, что я поверю убийце нашего отца? Отправлю наши силы на подмогу иноземному сброду?

— Ты же сама видела мертвеца! Как он пытался убить нас!

— И как он горит! Если драконы его не остановят, если не остановят дотракийцы и Безупречные, то что изменят наши войска?

— Речь идет о живых и мертвых!

— И я хочу остаться среди живых.

Препиравшиеся брат с сестрой не замечали ворона, притаившегося над потолком. Черные глаза-бусинки поблескивали, пока птица вертела головой, словно прислушиваясь к разговору.

— Я поклялся отправиться на Север! И я исполню эту клятву!

— И это будет изменой!

Джейме развернулся, словно желая уйти, когда дорогу ему преградил Гора.

— От меня никто не уходит! — процедила Серсея.

— Ну, так отдай приказ!

После того как Серсея так и не смогла произнести роковые слова, Джейме покинул зал. Следом за ним вышла и его сестра в сопровождении исполина-телохранителя. Тут же с потолка сорвалась черная птица, вылетевшая в окно и, отчаянно хлопая крыльями, понесшаяся к хозяйке. Душелов, избравшая своим обиталищем птичник Красного Замка, сидела, поджав ноги, зависнув в шести футах над полом. На ее плечах сидели вороны — чуть ли не с первых дней своего появления в столице, колдунья подчинила всех почтовых птиц замка. Прикрыв глаза, она вслушивалась в карканье влетавших к ней воронов, довольно улыбаясь своим мыслям. В ее изощренном в интригах мозгу начали проступать первые контуры плана дальнейших действий.

Большой черный конь, тревожно заржав, проломился сквозь камыши, выбираясь на твердую землю. Ноги и живот скакуна, также как и сапоги его всадника покрывали болотная грязь и тина. Джейме мрачно осмотрелся — еще не хватало простудиться в этом болоте. Зима вступала в свои права и на Перешейке: здесь то и дело срывался мокрый дождь со снегом, а по ночам небольшие лужицы покрывались тонким ледком. Остановившись близь лесистого островка, Джейме снял сапоги, вылив грязную воду и попытался найти мало-мальски сухие дрова, чтобы разжечь костер.

Что-то блеснуло над его головой и ударилось о землю, разбрызгивая крупные искры. Собранные ветви вспыхнули ярким пламенем, осветившим лицо отпрянувшего Джейме. Позади послышался девичий смех и Лорд-командующий обернулся, уже зная кого увидит. Надо болотной водой реял, покачиваясь на весу, большой ковер, на котором сидела Душелов. Вокруг нее разместилось не менее десятка воронов и ворон.

— Извини, что я не отправилась с тобой сразу, — усмехнулась колдунья, — понадобилось время, чтобы изготовить эту штуку. Никогда не делала этого раньше, пришлось попотеть.

— Серсея знает, что ты здесь?

— Твоя сестра такая милашка, — сказала Душелов голосом завзятого ловеласа, — но не настолько важная птица, чтобы я держала перед ней отчет. Я подожду тебя у Винтерфелла.

Вороны с карканьем взлетели в воздух и летающий ковер с необыкновенной быстротой заскользил меж деревьев. Вскоре Джейме потерял его из виду, но еще долго слышал воронье карканье, то и дело прерываемое оживленным спором множества голосов.

Сегодня Трехглазый Ворон не хотел покидать свое тело. Странная, незнакомая доселе робость овладела им, предостерегая от ставшего привычным действа. Что-то приближалось к Винтерфеллу — темное, полное злой мощи, не менее ужасающей, чем ледяная нежить, прорвавшаяся из-за Стены. Бран чувствовал пришествие этого нового зла: он угадывал его приближение в изменившемся карканье воронов, в мелькавших по ночам странных тенях и еще более странных звуках, доносящихся из самых темных закоулков замка. Однако, предчувствуя надвигающуюся угрозу Бран никак не мог увидеть ее: любая попытка приблизиться к источнику беспокойства оканчивалась неудачей. Словно какая-то незримая, но без сомнения, могущественная сила отбрасывала его в собственное тело, с раскалывающейся от боли головой и чувством невероятной слабости. Единственное, что он мог понять — злое «нечто» надвигалось с юга: прежде чем потерпеть очередную неудачу, Бран видел воды Зеленого Зубца, болота и леса Перешейка, черную громаду Рва Кайлин. И все же он знал слишком мало, для того, чтобы облечь в слова свои смутные предчувствия и опасения. Слова, которые он мог бы сказать Джону, точнее Эйгону, его королеве или Сансе. Трехглазый Ворон понимал, что должен их предупредить — и ради этого он презрел свою робость, попытавшись еще раз найти нового врага. На этот раз он увидит его не своими глазами, но подвластных ему воронов.

Он привычно закатил глаза, чувствуя, как его разум покидает тело и входит в покрытые перьями тела, распадаясь на множество сознаний. Послышалось оглушительное карканье и стая воронов сорвалась с ветвей чардрева, устремившись на юг.

Но птицы не успели отлететь и десяти миль от Винтерфелла, когда Бран, наконец, столкнулся с новым врагом лицом к лицу.

Внизу вился Королевский Тракт и над ним, на высоте примерно в сто футов реял странный предмет, напоминавший большой плат ткани. На нем, скрестив ноги, восседал некто невысокий и худощавый, с ног до головы облаченный в черное. Даже лицо его прикрывал черный шлем, так что непонятно было даже мужчина или женщина. Но исходящее от него ощущение невероятного могущества и столь же губительного зла, нельзя было ни с чем перепутать — предчувствия именно об этом существе мучило его в последние дни.