Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

— Но бывают двойные шпионы. Даже тройные!

Внезапно поплохело. Сказанное чудненько прикладывалось к самому мутному папринцию. Все же я нашел сил добавить:

— Не могла ли копейщица прихватить халтурку на стороне? Или кроме цариссы служит еще кому-то, более щедрому.

Папринций кивнул:

— Гипотетически — возможно. Если бы в ходу были деньги. У нас все меряется нравственными категориями: верностью, честностью, долгом.

Действительно, про деньги никто ни разу не упоминал. Вообще, про плату за что-то. Все происходило как бы само собой. Натуральный обмен, коммунизм или рай?

Теперь в луже барахтались Глафира с Феодорой. Со стороны казалось, будто пьяные жена и муж выясняют отношения. Многовыпуклая Глафира дубасила фальшиво сопротивлявшуюся плоскую Феодору. Лиц не трогали, нарочно в грязь не макали. Больше обнимашки, чем драка. Глафира заботилась о подруге, как о драгоценности. Даже попытавшиеся сбежать штаны, полные грязи, поправила не только на себе, но и на ней. Потом каким-то образом она потеряла рубашку, что в такой грязи почти не замечалось. Со стороны — смесь гориллы с североморским дайвером. Бастард кикиморы с лешим. Вылезший из болота инопланетный хищник с милым личиком нимфетки.

— Уронившему честь, — договорил папринций, — не поможет повышенная комфортность или заниженная требовательность.

Я взял себя в руки. Крепко взял. Зубы стиснулись, ступни нервно застучали по полу.

Сдерживался, сдерживался… прорвало:

— Если денег нет… откуда про них знаете вы?

— Я много чего знаю, — значимо проговорил папринций.

За окном горделиво высилась победившая Глафира. Улыбка чеширского кота плавно таяла на грубо слепленной снежной бабе, где вместо снега использовалась некая противоположная по спектру субстанция. Нагнувшись, Глафира помогла подруге подняться без потерь для достоинства.

На стене прокричал дежурный страж. Въездные ворота влажно засипели, будто простуженные.

— Да уж, решили Нельсон с Кутузовым поговорить с глазу на глаз… — Дядя Люсик поднялся. — Беги к ученицам и прикинься шлангом. Я переоденусь. Мне полагается встречать по всей форме. Прибыл гонец от Варфоломеи. Возможно, по твою душу, иначе сначала он отправился бы в башню.

Папринций почти вытолкал меня за дверь, захлопнув перед носом. И это когда столько вопросов!

Занятия приостановили. Учениц отправили по комнатам, грязных — сначала мыться. Кладовица, отстраненная цариссой, в сопровождении прибывшей новой принесла в помывочную чистые комплекты одежды. Грязные уносила новая; старая фыркнула и ушла порожней. Понятно, сдает дела.

Притворившись задумавшимся, я остановился у выводившей на поле двери между умывальней и уборной. Хотелось увидеть прибытие гонца собственными глазами. Можно поглядеть из своей комнаты, но она дальше, там слышимость хуже, и ракурс не тот. Здесь же — как на ладони. Смущали только перемежавшиеся плеск и смех, доносившиеся из помывочной.

Красочно одетый гонец и двое сопровождающих торжественно ступили копытами коней на землю школы. Именно так, а не просто въехали. Почему так — не объясню. Умения особые. Обучают, наверное. С рождения.

Бело-синий флаг над ними венчала красная буква В.

Встречать вышел парадно одетый папринций. Царисса до простого курьера не снизошла. Гонец, спрыгнув с коня, бодро отрапортовал, словно не было позади нескольких часов сумасшедшей скачки:

— Царисса Варфоломея в сопровождении цариссы Евстигнеи со свитами собираются прибыть с гостевым визитом завтра в первой половине дня!

Дядя Люсик что-то ответил, последовало приглашение внутрь. Кино окончилось, я отправился в комнату.

Едва прилег — ввалилась Зарина, дрожащая после мытья в холодной воде. Вся в свежем, взбодренная донельзя, она принялась прыгать, приседать, доставать ладонями пол и делать мостик назад. Согревалась движением. В отношениях со мной она выбрала тактику «сделаем вид, что ничего не было». В целом получалось, если не считать связанных с переодеваниями моментов. Тогда мы просто отворачивались. Проблем пока не возникало. Надолго ли?

— Про цариссу Евстигнею что-нибудь знаешь? — полюбопытствовал я.

— Конечно, — громко ответила моя славная заложница, прыгая по четыре раза на каждой ноге. — Евстигнея, царисса Конных пастбищ, соседка Евпраксии с противоположной от нас стороны.

Пришлось уточнить:

— От нас — это от вас, Варфоломеиных, или от школы?

— От маминой вотчины. От Западной границы. — Зарина замерла в полудвижении. Глаза и рот распахнулись в ужасе непоправимой потери: — Теперь тебя отправят в крепость. Вас отправят. Двоих, — поправилась она.

Следом подоспела сопутствующая мысль:

— Кстати, если ты, как оказалось, не ангел, то я больше не заложница? В случае обмана одной из сторон договор между ними считается недействительным. Обманщик!

Прыгнув на свой лежак, соседка озорно стукнула меня подушкой.

Что-то подсказывало, что Зарина не проговорится насчет меня. Но жить в подвешенном состоянии неудобно. Попробуйте. Подвесьтесь, подрыгайте ножками: каково? Хотелось уверенности. Я решил поставить точку с запятой, раз уж на точку не тянем, а многоточие убивает.

— Зарина, можно поговорить серьезно?

— А что, так можно? — засмеялась она. — С тобой?! Лгун! Прохвост! Жулик!

Снова пришлось уворачиваться от подушки.

— Я никого не хотел обманывать. Просто хочу вернуться домой. Собрать друзей и улететь.

— Улететь?!

Снова — глаза-тарелки. Курс «Как изменить лицо без фотошопа».

— Забрать Тому, Ма… и Шурика, который сейчас у твоей мамы. И улететь, — подтвердил я.

Едва не проговорился насчет Малика. Не нужно упоминать всуе. После смерти Гордея никому в голову не пришло, что второй черт тоже жив. Пусть так и останется.

— У вас там хорошо? — с надеждой в вопросе мечтательно произнесла соседка. И осеклась: — Не рассказывай! Нельзя!

— Нельзя в деталях. А в общем… у нас не плохо или хорошо. У нас по-другому.

— По-другому — это лучше или хуже?

Я вздохнул и повернулся на бок, к ней лицом. Ее подушка уже перестала быть ударным инструментом, вновь обретя прямое назначение. Зарина лежала как я: на боку, лицом ко мне. Глаза в глаза.

— Вот ты веришь во все запреты, установленные Аллой…

— Да простит Она нас и примет, — бездумно дополнила собеседница мантрой-скороговоркой.

Мне надоело.

— Ты серьезно веришь в то, что все вокруг создано Аллой? Весь мир? Все земли, леса, животные, люди, звезды, луна, солнце?

— Видишь подушку? — Зарина приподняла свое недавнее оружие. — Она существует?

— Ну, если рассматривать с точки зрения религиозно-философского восприятия…

— Рассматривай глазами, а для восприятия можешь пощупать или снова получить по кумполу. Согласен, что она реальна? Отлично. Она сделана кем-то?