Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

Тома и Зарина метнули копья в столб. На них посмотрели неодобрительно, но раздумывать было некогда — все ринулись подбирать инструмент для второго захода.

Наплевав на обязанность участия в упражнении-наказании, я побежал за папринцием. В голове гудел ограбленный рой пчел, у которых этот человек отобрал мед невозмутимости. Кутузов, говорит? Нельсон, говорит? Шлангом, говорит?

Нервно стукнув в дверь и дождавшись разрешения, я шмыгнул внутрь.

— Откуда вы знаете подробности нашего мира?

— Что за допрос? — посерьезнел дядя Люсик.

А меня пёрло. В старину говорили: закусил удила. Не окажись я в этом мире, так и продолжал бы думать, что это тип или мера выпивки.

— Можно где-то услышать фамилии двух военачальников, — допустил я, закипая так, что из ушей едва пар не пошел. — Но чтобы связать именно эти, нужно детально разбираться в вопросе. Что вы скрываете? Почему оглядываетесь, начиная разговор? Чего боитесь?

Судя по лицу собеседника, тут бы мне и конец, но с улицы донеслось:

— Папринция к цариссе! Немедленно!

— Еще поговорим, — тихо сказал он и вышел первым.

Я на минуту задержался. Взгляд пробежался по спартанской обстановке комнаты, руки пошарили под сложенными вещами. Ничего. В смысле — никаких зацепок. И схема исчезла, будто привиделась. Мне папринция прищемить нечем, кроме чрезмерной осмотрительности и недоказуемой любви к воздушным шарам. Еще — к использованию неподходящих времени и месту словечек. Но это не только его фишка, другие тоже удивляют безумным словоупотреблением.

А я все же нарвался. Зачем было накидываться? Собирался просто поговорить…

Царисса со свитой, в которую входил и папринций, спешно грузились на коней. Нас, школьников, позвали на обед. Мы еще собирались, когда ворота выпустили благородное семейство с сопровождающими и вновь затворились.

Зарина и Глафира с полными тарелками сбегали к подвешенным. Те отказались: не до того. Правда, Карина с жадностью выхлебала кружку воды. Негусто же в карцере с человечностью. Никакого желания узнать подробности.

Когда насытившиеся ученицы вышли из кухни, нас встретила Астафья.

— Еще по одному броску, и будем считать, что положенный час вышел. — Она указала в сторону наказанных. — Исполнять.

Пришлось взять копье со всеми. Замах произошел чисто механически, и я запустил инструмент как можно выше и дальше. Обогнув столб по гигантской дуге, тупое копье воткнулось в поленницу над заложенным подземным ходом. Должно быть, в щель между чурок попало.

— Плохо, — высказалась Астафья по поводу моего броска. — Если давать волю чувствам, долго не проживешь.

Что она имела в виду? Я пристально смотрел ей в глаза, но войница отвернулась, и ее вид продемонстрировал, что воспитательное вмешательство завершено. Мой взвинченный организм, продолжавший ловить ее взгляд, пододвинулся ближе. Настроение у меня сегодня такое — нарывальческое. Семь бэд, один гуд.

Если копье и нож бросала в меня она, неужели как-нибудь не проколется? Моргнет, смутится, выйдет из себя? Хоть какая-то реакция?

Ничего. Я для нее — пустое место, которое, к тому же, периодически нужно одергивать и учить жизни. Но кто сказал, что профессионалы не относятся к жертве как к пустому месту? Никто не говорил. И не скажет. Как успокаивал один укладчик парашютов: «На мою работу еще никто жаловаться не приходил».

— Что случилось, почему царисса отбыла? — взволнованно чирикнули малявки.

Они обращались к всезнающей войнице. Сначала она проследила, чтобы все с разной степенью эффективности «отстрелялись», и лишь тогда снизошла до ответа:

— Через земли цариссы Дарьи без разрешения проследовали вооруженные люди.

— Это как? Не по дороге?!

Астафья кивнула.

— Что на флаге? — вскинула подбородок Аглая.

Ей до всего было дело. Готовилась к будущей ответственности. И уже, прямо скажу, подготовилась неплохо.

— Без флага.

Малик! — трепыхнулась надежда.

— Варвара, тебе мама ничего не говорила? — обернулась Аглая к подруге.

Та испуганно затрясла головой в стороны. Астафья махнула рукой на столб:

— Снимите, пусть присоединятся к вам. Всем переодеться. Форма боевая. Получить у кладовицы щиты. Пять минут на сборы.

Она посмотрела на солнце. Интересно, как определять минуты без специальных устройств? Я-то привык, жизнь с мобильником и повсеместными часами приучила к чувству времени. Как выкручиваются здесь? Сказывается близость к природе?

Несколько учениц бросились к подвешенным. Карина просто опала на подогнувшихся ногах, ее приняли под руки Зарина с Томой и повели-понесли в комнату. Глафира в показательном одиночестве обхаживала Феодору. Я предложил помощь. С восторгом принятая помощь не понадобилась: освобожденная девочка, схватившись за поврежденные копьями места, двинулась своим ходом.

Защитная амуниция и оружие надевались с каждым разом все быстрее. Последний штрих — шлем — уже водружался на место, когда в комнату ворвалась Зарина.

— Отошла!

На меня словно штанга троллейбуса упала:

— В каком смысле?!

— Говорю, отошла немного, — успокоила соседка про сестру. — Одевается уже без помощи.

Ей самой на сборы остались мгновения, и чтобы не мешать, я вышел. В коридоре стояла готовая Тома.

— Что-нибудь новое есть? — предельно тихо спросила она, приятно пощекотав ухо горячим выдыхом.

Я вышептал ответно, тоже в ухо, сдвинув носом закрывавшие волосы:

— Нет. — Но тут вспомнилось про папринция: — Скоро будет.

Губы случайно коснулись розовой кожицы, и я отпрянул. Тома тоже отпрянула. В эту секунду из своей комнаты выходила Аглая, она странно на нас посмотрела и покачала головой. Из других дверей тоже выходили девочки, гуськом все двинулись по коридору.

На складе нам выдали одинаковые круглые щиты, на поле вставшие полукругом ученицы отсалютовали мечами поджидавшей Астафье.

— Защиту с помощью щита — не зря же эти слова однокоренные — мы уже проходили, сегодня изучим более интересное: как с помощью щита победить. И как же?

Вопрос адресовался самой младшей.

— Умело защитившись! — гордо сформулировала та.

— Это ответ как не проиграть, — объяснила войница. — Я спросила как победить. Показываю. Аглая, нападай.

Аглая сделала это с удовольствием и показала класс. Высший класс ученицы соответствовал начальному опытного бойца. Меч защищавшейся войницы технично отвел оружие нападающей, а левая рука, продетая в такой же, как у нас, щит, дернулась. Кромка щита ткнула Аглаю в ключицу.

Меч выпал, девушка согнулась, хватаясь за поврежденное место.

— Больно! — сквозь назревавший рев заорала она.

— Нужно защищаться, — невозмутимо отвернулась от нее войница. — Щит придуман именно для этого. Но щитом можно и нападать. Бить, как вы заметили, нужно в уязвимые места: в печень, в голову, в ключицу. Можно в локоть или кисть, а также под навершие меча, в область запястья, это сломает удар противника, приведет к травме руки или потере оружия. Что нам, собственно, и требуется. Повторите в парах.