Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

Сейчас, когда в голос проникли истерические нотки высокомерного испуга, стало понято, кто передо мной. Я подобрал второй камень, начал раскручивать.

— Аглая, сама слезешь или сковыривать по частям?

— Ладно, — заносчиво бросила она своим обычным голосом. — Раз уж узнал, спускаюсь.

— Подожди, — остановил я, снова прячась за ствол. — Брось нож.

— В тебя? Чего же прячешься?

— Знаю, как кидаешь.

— Ничего не докажешь.

Уф, спасибочки. Покусительница с прилетевшим ночью ножом тоже она. Проверим остальное.

— Естественно, не докажу. Все разыграно, как по нотам. Копье во время занятий, когда все отвлеклись, нож и меч в темноте, а с нефтью обознатушки вышли…

— С чем?

— С земляным маслом, — поправился я. — Ты послала Варвару подпортить мне шкурку, а в окне оказалась Зарина, так?

— Варька — дура. — Аглая со злостью сплюнула, цикнув сквозь зубы как заправский гопник. — А ты везучая. Завидно. Приятно быть неуязвимой? Ну, покажи довольное личико. Позлорадствуй, как саму преемницу переиграла.

Нож в ее пальцах неприятно шевелился. Неприятно для меня.

— Бросай нож на землю!

— А ты отними!

Фрр, фрр, фшхх. Шмяк! Можно себя поздравить, с пращой тоже пристрелялся. Выпущенный с третьей раскрутки камень попал, правда, не совсем туда, куда я метился, но попал. Аглая с воем схватилась за пятку.

— Бросай нож на землю! — В кожаную петельку лег следующий камень. — Больше не повторяю!

Фрр, фрр…

— Держи. — С ненавистью видя, что за стволом меня не достать, Аглая выбросила нож.

Следя, чтобы в ее руках не появилось новых нежданчиков, я выскочил и пронесся под деревом, на ходу подхватив клинок. Легкий, мелкий, некультяпистый, он не мог причинить ощутимый вред. Если только в глаз. Но для ближнего боя сгодился бы.

Сунув его за пояс, я отбежал к луку. Пока не нужная больше праща опять превращалась в повязку, Аглая спускалась, под ее ногами сыпались листья и мелкие ветви. Хруст стоял на весь лес.

Приземление прошло удачно. Потерев подбитую пятку, противница попыталась идти в мою сторону, но захромала, со стоном отдергивая ногу от земли.

— Стой, где стоишь. — Натянутая оставшаяся стрела вновь смотрела на нее. — Преемница, говоришь? Чья, если не секрет?

— Чапа, ты дура? — Сколько раз сегодня слышал это слово. Если других не знают, могу расширить им лексикон. — Я — назначенная возможная преемница!

— Чья?

Аглая вздохнула:

— Точно, дура. Верховной царицы, кого же еще?

Что-то не сходится. Недавно я слышал нечто другое.

— Кто же тогда Деметрия, дружину которой каким-то образом с рыкцарями перепутали?

— Дочь.

Я затупил.

— Не единственная?

— Единственная, — сообщила Аглая.

Поняв, что меня не достать, она смирилась с этим временным недоразумением и присела на землю. Ее пальцы принялись растирать ушибленную ступню.

— Почему наследница не она?

— Верховная царица не имеет права отдавать трон детям.

О, как. Я даже немного опустил лук. Но быстро выровнял, вновь направляя на змею в человеческом облике. То бишь, на очаровательного прожженного политикана, у которого цель оправдывала любые средства.

— Откуда у тебя лук?

— Лук? — Аглая недоуменно хлопнула ресницами. — Противная слезоточивая горечь, а вареный — вообще несъедобен. Ты иногда уши-то чисти. У тебя в руках — гнук. Запретное оружие.

— Почему запретное? — Я вспомнил Малика с рыкцарями.

— Любой крепостной сможет на расстоянии поразить вооруженного благородного. Кто стерпит такое? Взявшему в руки — смерть.

— А ты, значит, осмелилась?

— Вынужденная необходимость. — Она вновь сосредоточилась на пятке, поднеся к лицу, дуя на нее и растирая.

— Это за показательную порку в деревне и стучок про войников?

— Наивный ангелочек. То, что там случилось, ничего не значило в Большой игре. Я выдержала соответствие! Тут появляешься ты. История утввержает, что при равных шансах предпочтение отдают ангелу. Иногда даже при меньших. Я приняла меры.

— Меры?! Ты убила Карину!

— Да? И что я должна сделать с этим занимательным и, наверное, немного прискорбным фактом?

Ни стыда, ни совести. Политик, возведенный в абсолют. Чудесная вышла бы царица.

Стоп. Сконцентрируемся на важном. Минуту назад я услышал нечто замечательное, а гнев и сострадание утащили меня в сторону. Вернемся.

— Можно поподробнее про предпочтение ангелам.

— Обойдешься.

— Что за «соответствие»?

— Не жди, что вот так дам оружие против себя.

— А что за равные шансы?

— Забудь! Нет у тебя никаких шансов и быть не могло! Я, идиотка, решила перестраховаться. Перемудрила.

Перемудрила? Хорошее имя для таких, как она. Господа и дамы, а сейчас перед вами во всем величии пустоты на месте совести предстанет мисс Перемудрила!

— Где научилась стрелять? — сменил я тему.

Ее единственный выстрел намного превосходил все последующие мои. Если бы не удар Карины…

Аглая усмехнулась, поерзав на подвернутой ноге:

— Пока жила в крепости, мне были открыты многие двери. В том числе те, что считались закрытыми. А ты?

— Ответ на этот вопрос является нарушением положения об ангелах.

— Плевать. — На меня вскинулось злое лицо. — Неужели думаешь, что преемница Верховной царицы верит во всю эту лабуду?

Отлегло от сердца. Лабуда, так лабуда. Отлично. Приятно поговорить с умным человеком. Это я о себе.

— Возможная преемница Верховной царицы обязана поддерживать веру во всю эту лабуду в своих подданных, — объявил я противнице. — Иначе они могут задуматься о чем не надо и придумать демократию.

— Что придумать?

— Способ убить совесть во всех, а не только в избранных.

— Не понимаю.

— Честно говоря, я тоже не понимаю, почему при единоличной власти совести нет у одного и у его приспешников, а при власти народа — у всего народа. Может, дело в самом институте власти?

К нам приближались голоса.

— Почему волков было так мало? — Мне вспомнилась чудовищная битва на причале.

— Сюда большие стаи редко приходят, — машинально ответила мисс Перемудрила, при этом о чем-то очень сильно размышляя. — Чем дальше от кладбища, тем меньше.

Нас увидели. Сюда бежали люди, много людей. С факелами и оружием.

— Спасите! Стрелок здесь! — завопила находившаяся под прицелом наследница. — Я поймала стрелка!

Лук…, тьфу, гнук был у меня в руках. Все это видели. «Запретное оружие», — всплыло в мозгу. Взявшему в руки — смерть.

— Увидела кого-то, он за мной, я побежала, он догнал… Это Чапа! Ангел Чапа! У ангела гнук! — визжала Аглая, как недорезанная.

Я тупо озирался. Меня брали в кольцо, которое сжималось, ощетинившись копьями. Можно было потрогать острия пальцем, если б не было жалко пальцы.