Джордж Мартин - Буря мечей. Том 2

– Короля отравили, – возразил ему хозяин гостиницы. – У него все лицо почернело, что твоя слива.

– Да рассудит его Отец по справедливости, – пробормотал странствующий септон.

– Жена карлика тоже руку приложила, – заявил лучник, носящий цвета лорда Рована. – После убийства она исчезла, оставив после себя серый смрад, а в замке видели призрачного лютоволка с окровавленной пастью.

Джейме все это время сидел молча, зажав в единственной руке забытый рог с элем. «Джоффри. Моя кровь. Мой первенец. Мой сын». Он пытался вспомнить лицо мальчика, но оно постоянно сменялось чертами Серсеи. «Сейчас она в горе, волосы у нее растрепаны, глаза покраснели от слез, и губы дрожат. Она заплачет сызнова, когда увидит меня, хотя и попытается сдержать слезы». Сестра его плакала редко и в основном наедине с ним – другим она свою слабость показывать не любила и лишь брату-близнецу могла открыть свою боль. «Она будет искать во мне утешения – и мести».

На другой день они, по настоянию Джейме, ехали быстрее обычного. Его сын умер, и сестра нуждалась в нем.

Увидев в ранних сумерках городские башни, Джейме подъехал к Уолтону и Нейджу, который вез мирное знамя.

– Что это за вонь? – спросил его северянин.

«Это запах смерти», – подумал Джейме, но вслух сказал:

– Дым, пот и дерьмо – одним словом, Королевская Гавань. С хорошим чутьем можно унюхать также измену. Ты никогда прежде не бывал в больших городах?

– Бывал в Белой Гавани, но она так не смердела.

– Белая Гавань по сравнению с Королевской – все равно что мой брат Тирион рядом с Грегором Клиганом.

Нейдж, въехав на пригорок, развернул по ветру семихвостое радужное знамя с блестящей семиконечной звездой на древке. Скоро Джейме увидит Серсею, и Тириона, и отца. «Неужели брат в самом деле убил мальчика?» Джейме в это не верил.

Он был странно спокоен – а ведь мужчины, по всем меркам, должны терять рассудок от горя, когда их дети умирают. Они рвут на себе волосы, богохульствуют и клянутся отомстить. Почему же он почти ничего не чувствует? «Не потому ли, что мальчик жил и умер с уверенностью, что его родитель – Роберт Баратеон?»

Джейме присутствовал при его родах, это правда, но сделал он это скорее ради сестры, нежели ради ребенка. И на руки его он не брал. «На что это будет похоже? – сказала ему Серсея, когда женщины наконец вышли, оставив их одних. – Довольно и того, что Джофф похож на тебя как две капли воды, незачем тебе еще и нянчить его». Джейме сдался почти без борьбы. Этот маленький красный крикун предъявлял слишком много прав на время Серсеи, ее любовь и ее грудь. Джейме охотно уступил его Роберту.

«А теперь он умер». Джейме представлял себе Джоффа холодным и застывшим, с черным от яда лицом, но по-прежнему ничего не чувствовал. Возможно, он в самом деле чудовище, как они говорят. Если бы сам Отец Всевышний предложил вернуть ему либо сына, либо руку, Джейме не поколебался бы в выборе. В конце концов, у него есть еще один сын. И он может зачать десяток новых. «Если Серсея захочет еще ребенка, я дам его ей… и на этот раз, я возьму его на руки, а те, кому это не по нутру, пусть отправляются к Иным». Роберт гниет в могиле, и ему, Джейме, опостылела ложь.

Он повернул коня и поскакал назад, к Бриенне. «Одни боги знают, зачем – менее компанейского создания в жизни я не встречал». Женщина ехала в самом хвосте, отклонившись на несколько футов в сторону, как бы показывая, что она к ним не принадлежит. В дороге ее кое-как переодели, отыскивая там и сям рубаху, камзол, пару штанов, плащ с капюшоном и даже старый железный панцирь. В мужской одежде ей стало удобнее, но красоты у нее от этого не прибавилось. «И счастья тоже». Едва отъехав от Харренхолла, она вновь обрела свое ослиное упрямство. «Я хочу вернуть назад мои доспехи и оружие», – твердила она. «Я ничего так не желаю, как снова одеть тебя в сталь, – отвечал ей Джейме. – Особенно желателен шлем. Ты осчастливишь нас всех, если будешь ехать молча и с опущенным забралом».

Бриенна действительно умолкла, но это угрюмое молчание вскоре стало раздражать Джейме не меньше, чем бесконечные попытки Квиберна подольститься к нему. «Боги милостивые, кто бы мог подумать, что доведется скучать по обществу Клеоса Фрея». Надо было оставить женщину медведю, и дело с концом.

– Королевская Гавань, – объявил он, подъехав к ней. – Наше путешествие окончено, миледи. Вы сдержали свою клятву и доставили меня на место – не совсем, правда, в целости.

– Это лишь половина моей клятвы, – безучастно ответила Бриенна. – Я обещала леди Кейтилин привезти ей ее дочерей – или по крайней мере одну Сансу. А теперь…

«Она никогда не встречалась с Роббом Старком, но горюет по нему больше, чем я по Джоффу». Или, может быть, не по нему, а по леди Кейтилин. Эту новость они узнали в Бриндлвуде от краснолицего и толстого, как бочка, рыцаря по имени сир Бертрам Бисбери – его герб представлял собой три пчелиных улья на поле в черную и желтую полоску. Этот Бисбери сказал им, что вчера через Бриндлвуд проехал отряд лорда Пайпера, направляясь в Королевскую Гавань под собственным мирным знаменем. «Теперь, когда Молодого Волка не стало, Пайпер не видит больше смысла продолжать войну. Его сына удерживают пленником в Близнецах». Бриенна только рот разинула, как подавившаяся жвачкой корова, – пришлось Джейме самому расспрашивать рыцаря о подробностях Красной Свадьбы.

«У каждого лорда есть непокорные знаменосцы, завидующие его положению, – сказал он ей потом. – У моего отца были Рейны и Тарбеки, у Тиреллов есть Флоренты, у Хостера Талли – Уолдер Фрей. Таких только силой можно удержать на своем месте. Стоит им почуять слабость… Болтоны в Век Героев сдирали со Старков кожу себе на плащи». Вид у женщины был такой несчастный, что Джейме поймал себя на желании утешить ее.

С того дня Бриенна стала какой-то полумертвой, и даже обращение «женщина» не вызывало у нее никакого отклика. «Ее оставили силы». Женщина, которая сбросила валун на Робина Ригера, сражалась с медведем турнирным мечом, откусила ухо Варго Хоуту и загоняла Джейме до изнеможения – теперь была сломлена и разбита.

– Если хочешь, я поговорю с отцом о твоем возвращении на Тарт, – сказал Джейме. – Если же ты предпочтешь остаться, я, быть может, найду тебе какое-нибудь место при дворе.

– Место фрейлины при королеве? – тусклым голосом спросила она.

Джейме вспомнил ее в розовом атласном платье и попытался не представлять себе, что сказала бы его сестра о такой фрейлине.

– Скорее должность в городской страже…

– Я не желаю служить с клятвопреступниками и убийцами.

«Зачем же ты тогда опоясалась мечом?» – хотел сказать Джейме, но промолчал.

– Как скажешь, Бриенна, – сказал он, и развернув коня своей единственной рукой, ускакал от нее.