Джон Френч - Рабы Тьмы

«Пакс Империалис» - так они его называли, и Астартес, что носил его, был воином IX Легиона, сыном Кровавого Ангела Сангвиния.

Калус вскинул болт–пистолет, пытаясь опередить противника, когда клинок легионера Девятого рассек ствольную коробку оружия, и взрыв от детонации боеприпасов разорвал руку капитана Налетчиков. Боль пронзила на мгновение всё его естество, прежде чем его усовершенствованное тело её погасило. Экаддон неловко отступил назад, чтобы избежать второго удара Кровавого Ангела.

Часть его даже успела поразиться скорости и плавности движений соперника, пока уцелевшая рука выхватывала силовой клинок. Кровь брызнула из обрубка изуродованного запястья, когда Каллус пришел в движение. Его братья всё ещё двигались в коридоре позади, но сейчас это совершенно не имело никакого значения. Да, хоть он и был полководцем, военачальником, но в этот момент важнее было то, что он был ещё и истинным сыном Хтонии. Сыном Гора. Он был смертью - быстрой и жестокой, приходящей из тьмы без любых колебаний; именно эти кровавые знания он впитал с молоком матери в сумраке родного мира, и именно это сделало его тем, кем он являлся - и не подвело его сейчас.

Окутанный молнией клинок пролетел, когда один из Катуланских Налетчиков выстрелил, заставив Кровавого Ангела пошатнуться от попадания. Легионер вскинул меч вверх, намереваясь рассечь Экаддона от шеи до бедра, и, возможно, успел бы осуществить задуманное, начни он действовать мгновением раньше.

Каллус прыжком сорвал дистанцию, блокируя меч, и одновременно ударив локтем изувеченной руки в серебряную маску врага, вонзил в него клинок.

Происходящее оживляло воспоминания и вызывало ностальгию по старым временам, когда он и Аргонис выходили из мрака туннелей с окровавленными руками, бросая погребальные монеты у ног своего вождя.

Керамит и кость разошлись под силовым полем ножа. Шквал болтерного огня вырвался из разрушенного шлюза, через который появился Кровавый Ангел - там были и другие фигуры в красных доспехах. Экаддон отбросил сына Сангвиния назад, вновь нанося удар, и кровь с шипением испарялась на силовом поле клинка. Два Катуланских Налетчика двигались позади него, стреляя над наплечниками, когда он толчками отбрасывал умирающего легионера назад, заставляя врезаться в товарищей по отряду.

— Гранаты, – взревел Каллус в вокс, разворачиваясь обратно в коридор. Мгновение спустя мимо него пролетело три гранаты, а спустя ещё секунду взрыв пронесся мимо в виде струй племени.

— Уходим, немедленно!

Он рванул вперед, оглядываясь, чтобы убедиться, что Малогарст все еще с ними; захламленное пространство палубы превращало движение в бег с препятствиями.

— Мы… мы должны добраться до подъемника… – с усилием прохрипел Кривой.

— Я знаю! – рыкнул Экаддон.

Из дыма и пламени за их спинами стремительно выбирались закованные в алый керамит воины, моментально открывая огонь по бегущим Налетчикам, и сразив одного из них.

— Капитан, – выкрикнул в вокс Кобарак. – Первичный командный сигнал указывает, что лорд Кибре направил на абордаж вражеских звездных фортов две трети Юстаэринцев. В данный момент они движутся в камеры телепортации.

«Идеальный момент», - подумал Экаддон. Он не знал, как Малогарст и демон создали столь удачные условия.

— Это не имеет никакого значения, если мы не достигнем тронного зала, – процедил Малогарст, словно бы отвечая на его мысли.

Из–за спины доносилось всё больше выстрелов и Каллус оглянулся назад. Замыкающая пара отделения припала на одно колено по обе стороны от прохода, синхронно выпуская очереди по противнику; на палубе коридора лежали блестящие от крови трупы легионеров Девятого.

Противовзрывные двери подъемника, окрашенные в черно–желтые шевроны, находились буквально в десяти шагах, и Малогарст замедлился. Кобарак пробежал мимо него к элементам управления.

— Они не откроются, – спустя несколько мгновений произнес он.

— Техноведьма нас предала! – прорычал Экаддон. Болеутоляющие уже почти не действовали, и изувеченная кисть все сильнее давала знать о себе.

Кобарак лишь покачал головой, быстро перемещая пальцы по клавишам управления на панели рядом с дверями.

— Кто–то отменил подъем. Лифт движется… Он спускается к нам.

Капитан повернулся, вопросительно глядя на Малогарста, когда из зева прохода, откуда они пришли, раздался грохот.

Оба его воина всё ещё стреляли в Кровавых Ангелов, но что–то большое двигалось в дыме и пламени посреди взрывов болтов. Палуба вновь затряслась и Каллус ощутил, как вибрация проходит сквозь его тело, заставляя зубы стучать. Он прекрасно знал это ощущение, преследовавшее его на сотнях полей сражений.

— Дредноут! – крикнул он, когда язык пламени рванул из коридора, превращая обоих стрелков в месиво из костей и доспехов. Рев затопил уши Экаддона мурлыкающим визгом, когда линия огня достигла его позиции.

Исполин шагнул сквозь дымовую завесу. Его вид не претендовал на подражание человеческому облику: бронированный торс представлял собой блок механизмов, установленный на поршневые опоры. Среди ожогов и попаданий от пуль блестели, словно серебро, капли крови. Пушка, установленная на правой руке, размылась, стремительно вращаясь.

Экаддон рванул в сторону за мгновение до того, как полетели снаряды. Малогарст был не так быстр; попадания разорвали его левую ногу, и он упал, разбрызгивая кровь. Другого члена отделения выстрелы просто словно бы разрезали надвое.

Калус перекатился по палубе и подбежал к дверям подъемника. Кобарак всё ещё работал с пультом, даже не пытаясь скрыться от взора ворвавшейся на их позиции машины.

— Лифт почти здесь, – флегматично сказал он. – Я не могу это изменить.

— Без разницы, просто открой эти чертовы двери! – крикнул Экаддон.

Пушка замолчала, издавая шипение охлаждающей жидкости, и дредноут двинулся вперед, грохоча поршнями. В коридоре позади него, скрываясь за бронированной тушей, сгруппировались Кровавые Ангелы.

Оставшиеся Налетчики открыли огонь по механическому чудовищу, но болты лишь бессильно детонировали на толстых плитах брони; автозагрузчик в его многоствольном орудии со стуком металла закончил перезарядку.

Экаддон выдавил горькую улыбку, скрытую от мира лицевым щитком шлема. Вот так всё бесславно закончилось: не в битве среди сердца царства Императора, без клинка в руке или предательского болта в спину - а здесь, во всеми забытом коридоре; он был разочарован и разбит таким поворотом событий.

Рядом звякнули двери лифта, и начали открываться; дредноут же, казалось, замер, его большая часть дернулась, когда он начал выбирать новую жертву, и мороз неожиданно пробежал по коже Экаддона. Из проема подъемника вышли фигуры в доспехах, покрытых сажей, а под их ногами стремительно растекался лед; сочленения брони и их глазные линзы сияли потусторонним светом, а привкус крови наполнил рот, стоило лишь бросить на них взгляд.