Джон Френч - Рабы Тьмы

Лоргар кивнул и отдал зуб Лайаку.

— Да будет так, - сказал он и посмотрел на Фулгрима. – Твой Легион должен быть собран.

Фулгрим уставил на него так, будто пытался сжечь взглядом. Затем он отбросил белые волосы и запрокинул голову. Его горло покрылось рябью, на нем раскрылись влажные красные жабры и надулись кожаные мешки. Фулгрим воззвал в пустоту. Этот зов не обладал настоящим звуком, но реальность вокруг Фениксийца вибрировала и размывалась, когда эта молчаливая нота набрала силу. Актея отшатнулась, тряся головой, из ее ушей сочилась кровь. Рабы клинка рычали, зубы их мечей скрежетали. Это был приказ, призыв к сбору, подобный вою, с которым волк обращается к своей стае. Он вызывал ощущения и образы, фрагменты кошмаров и наслаждения: вкус только что сорванного фрукта, хрип умирающего в удушающем страхе, тепло плоти на острие лезвия.

Зов ушел вовне, пронзая время и пространство. Он резонировал в повязанной генами крови внебрачных сынов Фулгрима. Со своего трона его услышал Эйдолон, и белки его глаз налились кровью. В утопленных в звуке руинах Нуса, Глороклетиан, Вершина Крещендо, услышал зов сквозь грохот рушащегося камня и крики умирающих. Среди черных песков Нетиса, Люций поднял взгляд от отрезанных конечностей под своим мечом. Лица на его доспехе кружились и эхом откликались на призыв. В тысячах местах страданий, Дети Императора услышали и оторвались от наслаждения резни. Они отзывались с горечью в сердцах, с блаженством, с апатией, но отзывались. Корабли сходили с орбит искаженных миров. Разбросанные флоты меняли направление, идя по потрепанным остаткам Гибельного Шторма. По всему горящему Империуму, Дети Императора откликнулись на приказ и посулы – своего примарха.

— Ты получишь это удовольствие. Я дам его тебе…

Фулгрим опустил голову и посмотрел на Лайак и Лоргара.

— Сделано,- сказал он с язвительной улыбкой. – Так что, мы идем?

У себя в голове, Лайак ощутил смеющееся эхо из глубины души.

Ангрон упал на вершину холма, как только Железные Воины рассыпались. Повалил пар, когда грязь превратилась в пыль, а затем в стекло. Демон–примарх распрямился, его движения были размытыми, его рев заставлял дрожать плоть Аргониса.

Он спрашивал у Пертурабо об этом, о том, как он собирается справиться с тварью, которой стал его брат.

— Так же, как начинаются любые завоевания – найду его слабое место, - ответил Пертурабо и более не давал никаких разъяснений. Теперь же, здесь, на вершине холма, ощущая удары огненного ветра от присутствия Ангрона, Аргонис не находил никаких слабых мест в том, чем стал примарх. Пертурабо стоял в кольце своего Железного Круга. Молот Разрушитель Кузниц лежал в его левой руке, его боек был окутан холодными молниями. Автоматы были повернуты щитами внутрь, заключив двух примархов в круг.

За ними, на склонах холма, стены формаций Железных Воинов оттесняли Пожирателей Миров. Шквалы болт–снарядов прорывали бреши в рядах завывающих легионеров. Танки проезжали через них, давя тела. Щитоносцы шли за ними следом, создавая новые линии забрызганной кровью пластали. Это больше не было обороной. Это была давка. Целеустремленные даже в резне, Пожиратели Миров были разделены на группы, окружены. Но это бы не задержало их.

— Это безумие, - выкрикнул Аргонис.

— Это всегда было безумием, Глас Гора, - сказал Форрикс с холодным смешком. – Просто сейчас его видно.

На вершине холма, Ангрон рванулся к Пертурабо.

— Огонь, - проговорил тот.

Железный Круг подчинился. Снаряды размером в кулак вонзились в демона–примарха. Взрывы расплескались по медной броне. Брызнули ошметки плоти и кровь, растекаясь в черную эктоплазму после падения. Больше боевых единиц начали стрелять. Ангрон взревел, его крылья широко распахнулись, когда ракеты и лаз–лучи порвали их в клочья. Интенсивность огня была слепящей, будто решето злого света на фоне грозовых облаков. Ангрон шел вперед, пробиваясь сквозь огонь. Ихор капал из отрытых ран, с него слетали пепел и дым. Его плоть переделывала себя, даже будучи оторванной от него, наполняя его так, что он возвысился над гребнем холма, дрожа от ярости, излучая боль.

На мгновение, Аргонис подумал, что тварь падет. Затем она будто уменьшился. Раны затянулись. Доспех засветился белым и затек в дыры от пуль. Высокий звенящий шум наполнил голову Аргониса, вытеснив звук стрельбы и раскатов грома. Он не ощущал ничего, кроме боли, вонзившейся в плоть самой его души и выжигающей нервы, и он знал, что так будет продолжаться вечно, если только он не встанет, если только не изольет ее в мир яростью и не покроет руки кровью.

Ливень огня усилился, но Ангрон шагнул вперед, и взрывы и выстрелы исчезали в тени его фигуры. Демон, что был примархом, рванулся вперед.

Пространство сминалось от его движения. Очертания размылись в неясное пятно. Его крылья были разрезами быстрой тени, а бег – мгновением. Шторм тянулся за ним. Молния ударила в воинов и боевые машины. Танк взорвался, его боезапас и топливо детонировали, подбросив башню высоко вверх. Группа Пожирателей Миров превратилась в пепел, когда сила взрыва прошла через них. Кровь изжарилась и поднялась обожженными крупицами. Аргонис наблюдал за этим, неспособный пошевелиться, неспособный заставить себя действовать. Это был не просто зверь разрушения; это была сила уничтожения, не предназначенная для мира смертных.

Он увидел, как в руке Ангрона формируется топор. Его кромка была всполохом острого света. От его ударов разрывалась реальность. Дым истекал из раны, оставленной лезвием.

Пертурабо стоял в тени смерти подобно статуи из металла. Топор опустился. Пертурабо шагнул в сторону. Даже закованный в броню и увешанный оружием, он все еще был быстрее, чем Аргонис мог мечтать, - достаточно быстрый, чтобы избежать удара. Но ничто, даже полубог, не смогло бы полностью увернуться от удара. Топор задел его плечо. Вспыхнул белый свет. На секунду, он видел лишь этот свет, неоновый шрам выжгло на его сетчатке. Он слышал звуки других ударов, каждый громче, чем стрельба.

В глубине души, он подумал обо всех заданиях, что он выполнил для Гора, в надежде вернуть чувство братства, которые было всем, а теперь стало лишь воспоминанием. Это будет не просто провалом. Это будет смертью. Он падет здесь, еще одной кучкой разрубленного мяса в этом мире, ставшего кладбищем костей в галактике, которую они подожгли. Все закончится здесь: месть, братство и ложь во имя высшей цели.

Его зрение прояснилось.

Пертурабо все еще стоял. Невозможно, но Повелитель Железа стоял.

Сияющие шрамы покрыли его доспех. Кровь шипела на оранжевом железе.