Джон Френч - Рабы Тьмы

— Смертельная рана… – беззвучно прошептал он, и откинул голову назад, чтобы прислониться к стене позади.

…Все закончится здесь. Здесь, на грязном полу тоннеля, которого он даже не знал. Кривой думал обо всех сплетенных им интригах, обо всех вскрытых глотках - словом, обо всем, что он делал, пытаясь создать нечто большее, чем прочие. И все закончится здесь, здесь, в этой проклятой тьме, от удара испуганного щенка, которого он даже не увидел, пока не стало слишком поздно.

«Подходящее наказание», - подумал Малогарст. Он пытался создать что–то большее, чем он сам, не просто править туннелем или принимать присяги отрядов и банд - это были мелочи, мелочи, которые делали все и всегда, лишь квинтэссенция отчаяния и тщеславия ожесточенных людей. Нет, он посвятил свою мечту чему–то большему - он желал Царство всех Царств, что простиралось бы от самого глубокого тоннеля до самого дальнего рудника, места, что может подняться над всей этой грязью и кровью. Но теперь… Теперь это останется лишь несбыточными грезами.

— Ты можешь иметь это всё, – произнес раскатистый голос, и он посмотрел вверх. Над ним возвышалась фигура, и горящий прометий, освещавший туннель, покрывал её бледную броню нотками алого. – Ты можешь быть частью чего–то большего, чем эта жизнь, состоящая лишь из страданий.

Он моргнул, чувствуя, как зрение плывет, пытаясь увидеть лицо, смотрящее на него сверху вниз.

— Нет… – прошептал Малогарст. – Все было не так. Там не было Гора.

— Нет, это был не он, – сказала фигура. – Круз нашел тебя в туннелях, не так ли? Он нашел тебя и подумал, что юноша, что мечтает стать королем, станет и Легионес Астартес.

Амарок подошел ближе, и силуэт лица Гора окончательно исчез из черт Йактона Круза. Он был в доспехах, лицо выровнялось и выветрилось на годы.

— Ты хотел быть королем, но всегда оставался на шаг позади своих хозяев. В тебе было так много силы, но вот ты здесь… – демон задумчиво окунул палец в кровь рядом с Малогарстом. – Умираешь от нового увечья, грезя о былом, чтобы попытаться спасти существо, что даже не является и никогда не было человеком.

Кривой ухмыльнулся, вспоминая об окровавленных зубах.

— Вы так и не поняли, – сказал он, и тварь варпа оскалилась. – Гор… Отведи меня к Гору.

— Которому из? Он рассеян и умирает, его сущность ослабла, и выброшена из бытия. Я могу показать тебе лишь часть, но твой Магистр Войны…

— Улланор, - зашипел Малогарст, заранее зная ответ. – Отведи меня на Улланор.

Амарок, казалось, глубоко вздохнул и кивнул, поднимаясь. Туннель вокруг него рассыпался, а пятна цвета застыли на ветру. Малогарст обнаружил себя стоящим на ногах, но уже не молодым военачальником–хтонийцем, каким был прежде, но облаченным в доспехи, изогнутым и изуродованным, каким был последние годы своей жизни. Он хромал возле демона, и мир проносился мимо него, и в круговороте пыли единственное, что он мог видеть - фигуру Йактона Круза.

— Зачем ты служишь ему? – спросил Амарок. – Ты мог бы воспользоваться этой возможностью ради собственного возвышения, бросив его умирать. Его война была бы окончена, а ты стал бы полководцем лучшим, чем кто–либо мог бы мечтать.

Малогарст открыл рот, чтобы выплюнуть в ответ что–нибудь презрительное, но обнаружил лишь холодное веселье, вырвавшееся из него взрывом смеха.

— Потому что он мой господин. Потому что, если мы не стремимся к чему–то большему, то к чему нам стремиться вообще? Потому что… потому что он мой друг.

Амарок ничего не ответил, пройдя в молчании ещё несколько шагов.

— Держись ближе, – наконец сказал он. – Мы почти на месте .

Вихрь вокруг начал менять цвет на серый с прожилками багрового, и Малогарст на своей коже почувствовал укол солнца, появившегося одновременно с запахом горючего и горелого камня.

Песок и пыль вдруг внезапно исчезли, и оказался укрытом ночной тьмою плато из битой земли и камня, усеянном мерцающими кострами, проливавшими свет пламени на борта боевых машин и десантных кораблей.

Черное небо рассекали звездолеты, а ветер откуда–то издалека приносил с собою обрывки разговоров и смеха. Пейзаж надвое рассекала Великая Магистраль, погруженная в тишину до самой своей конечной точки - Имперского Помоста, вырезанного из костей гор, которые он заменил.

Амарок повернулся, явно выжидая.

— Он здесь? – спросил Кривой. – Действительно здесь?

— Это Улланор, – пояснил демон. – Место, где его сердце желает находиться всегда. Дальше ты должен идти один. Я больше не могу идти с тобой.

Малогарст сделал шаг, но остановился, и затем посмотрел на демона. Теперь тот был менее похож на Йактона, его лицо стало резче, а тени впадин - глубже. Контур Амарока был размытым, а края растворялись во вздымающейся пыли.

— До встречи, – произнесло существо, и в шуме вновь поднявшегося ветра советнику Луперкаля почудились знакомые голоса: Локен, Торгаддон, Сеянус… Но затем все успокоилось, и на месте демона была лишь тьма.

Малогарст начал идти по Магистрали: он знал это место. Он помнил его - Улланор накануне триумфа. Накануне всего, что свершится потом. Больше ему не нужно было искать Гора - он знал, где будет ждать его лорд. Он хромал, ощущая привкус огня и пыли во рту, и время тянулось медленными секундами, с каждым шагом все сильнее убеждая в чувстве, что окружающее было не плодом чьих–то грез, а вновь воссозданной реальностью. Над ним возвышалась целая гора статуй, ступеней и бледного камня, ночью окрашенного в серые тона. Он достиг её, пройдя под аркой, и начал подниматься, глядя на Кустодия, что медленно прогуливался по одной из террас. Позолоченный гигант посмотрел в ответ, и двинулся дальше, не проронив ни слова.

Лестница внезапно закончилась проходом, ведущим на балкон из белоснежного резного мрамора, настолько чистого, что, казалось, он был вылеплен из снега.

Выстроенная ради парада магистраль лежала где–то далеко внизу, в океане тьмы, разрезанной огнями полевых лагерей.

— Сир, – тихо прошептал Малогарст, не оглядываясь.

— Мал?..

— Да, сир, – ответил советник, все еще глядя в бездонную пропасть под своими ногами.

— Я знал, что ты придешь.

— Вы, знали, сир?

Ветер заполнил собою паузу.

— Нет.

— Вам необходимо вернуться, – взмолился Малогарст, но ответом ему были лишь тишина. – Война, Легион, все, что вы построили - все разваливается. Наша мечта умирает.

— Я… Я знаю.

— И ничего не делаете, – устало прошептал Кривой. – Совершенно ничего.

— Я борюсь, Мал. Я должен победить…