Гай Хейли - Темный Империум: Чумная война [ЛП]

Он не остановил свой крик даже тогда, когда он почувствовал вкус этой дряни. Его мозг будто заледенел.

Жидкость, что находилась у него во рту, была ничем иным как водой; чистой водой, что была чище любой жидкости, которую он пил за последние месяцы. Он моргнул, после чего в замешательстве взглянул на парящие машины.

Из их сопел лилась мерзость, но до людей доходила лишь вода.

Что-то оберегало девочку. За мгновение до того, как слизь могла настичь ее, она тут же превращалась в поток воды, который расплескивался от столкновения с невидимым барьером. Деворус тут же подумал о генераторах энергетических щитов, что носились членами высшего командного состава и некоторыми жрецами, но он вспомнил, что все, кто пользовался ими, уже были мертвы. Эти поля не могли спасти их. Нет, этого не может быть. Она носила лишь белое платьице. На ней не было ни специального обмундирования, ни похожего устройства.

‘Как? ’ – спросил он, ловля руками капли благословенной воды, что отражалась от щита девочки.

‘Император, ’ – восторженно ответила Иоланта.

За невиданными ранее чудесами следовали еще более невероятные явления. Из глаз девочки ударил яркий желтый свет, что бил точно в окуляр демонических машин, тем самым пронзая их насквозь.

‘ Сгинь, ’ – сказала она. Это голос не принадлежал ей. Он звучал как… Прямо как…

Деворус не смог сформулировать свою догадку, даже после того как вслушался в этот чудесный голос еще раз. Но этот голос не был похож на те, что свойственны девочкам – именно это и пугало его до дрожи.

Крутящиеся лопасти остановились. Машины, ранее парящие в небе, начали падать вниз одна за другой словно тела повешенных, петля которых была срезана. Дымящиеся обломки брони разбивались о щебень вдребезги, а наполняющая их раздутая плоть испарялась. Ядовитый туман, окружавший девочку, в миг развеялся от мощного порыва священного ветра, что исходил от нее. В этот момент солнце осветило ее лик и… Нет, Деворус снова ошибся. Свет исходил не от солнца, а от самой девочки, вокруг головы которой сиял ореол, представлявший из себя сплетение сложных узоров.

Она повернулась посмотреть на него, причем только на него. В этот момент Деворус понял, что все те ужасы, которые он повидал за последние девять месяцев, были ничем по сравнению с тем страхом, который он испытывал в этот момент.

‘ Храни свою веру, Деворус, ’ – сказала она. Свет, сиявший из ее рта так же ярко, как и из ее глаз, был настолько ослепляющим, что он не мог смотреть на него. Ее голос нес в себе древнюю силу, что полностью овладела им, после чего перенастроила все шестеренки его души. ‘ В своей вере ты обретешь спасение. Верь – и ты найдешь путь к победе. ’ Выглядящие жалко остатки тумана медленно улетучивались, закручиваясь в маленькие вихри. ‘ Верь и живи. ’ Она взглянула в небо, устремив свой взгляд к отравленным небесам. ‘ Примарх уже в пути. ’ В небесах прогремел гром, что затмил собой подавляющий грохот мортир Гвардии Смерти. Неожиданно для всех, во все стороны от девочки начал дуть легкий ветерок, что заставлял плащи Сестер развеваться, в то время как волосы самой девочки изящно парили вокруг ее головы.

Порывы ветра быстро разогнали остатки газа, что окружал линию обороны, а с ним пропал и туман. Впервые за бессчетное количество дней Деворус наконец-то смог лицезреть город Тирос, что обычно скрывался за полуразбитыми стенами.

Девочка держала свою руку высоко до тех пор, пока она не зашаталась, и, испустив тихий стон, начала падать.

‘Чудо, ’ – сказала Иоланта. ‘Чудо! ’ – повторила она Деворусу. Только в этот момент она отпустила его руку, что за все это время успела полностью онеметь, в результате чего Деворус начал чувствовать колющую боль от крови, что вновь начала течь по венам и артериям. Тем не менее, он практически не обращал на нее внимания, ибо он был занят тем, что взбирался на вершину груды камней, на которой лежала девочка.

Свет в ее глазах потух, в результате чего она казалась крайне хрупкой и юной. Он взял ее на руки, но не почувствовал никакого веса, абсолютно никакого. Он аккуратно потряс ее, но это не помогло – девочка все еще была без сознания.

‘Я говорила, что тебе стоит идти со мной эти утром, ’ – сказала Иоланта. Ее броня блестела от капелек чистейшей воды. Некоторые из Сестер убирали свои болтеры, доставая маленькие стеклянные фиалы, после чего благоговейно собирали все те капельки воды, что стекали с их экипировки. ‘Император обратил свой взор на Парменио. Мы будем спасены. ’

Ее Сестры пошли в сторону Деворуса, после чего забрали у него девочку.

Он взглянул вниз. Где-то вдалеке силуэты врага все еще были видны, но они не отваживались выходить из тумана. Они отступали вместе с ним.

‘Чудо, ’ – благоговейно повторила Иоланта. Она положила свою руку на плечо Деворуса, причем в этот раз ее прикосновение было нежным. ‘Святая. ’

Сквозь туман, что предвещал продвижение Тифуса в зону боевых действий, пробился луч света. Сотни параллельных световых струн рассекали воздух словно острый клинок. Будучи двигающимися слишком быстро, чтобы их можно было уловить обычным зрением, они становились видимыми лишь после того, как пучки света собирались воедино, после чего пробивали плотный дым.

Гвардия Смерти, напевая свои преисполненные печали гимны, продвигалась прямо на пути этих тусклых лучей. Они стреляли прямо на ходу. Их болтеры, будучи насквозь проржавевшими, были полностью функционирующими, а выпущенные из них снаряды с легкостью разрывали тела несчастных, тем самым забирая жизни с каждым своим шагом. Тифус сожалел о том, что столько плоти уничтожается просто так. Пули и клинки были эффективными средствами ведения Долгой Войны, но он предпочитал заражение. От тех, кого разрывало на части, практически не исходило никакого отчаяния – лишь легкий шок перед смертью. А Тифус так любил упиваться отчаянием врагов. Его псайкерские способности были развиты как никогда. Через свои колдовские глаза он наблюдал как души убитых покидали свои тела, после чего терялись в пучинах варпа прискорбно быстро.

Отчаяние же было чем-то изысканным. Окончательная потеря любой надежды была любимым сортом страданий для Тифуса, соперничая по пикантности лишь с безысходностью тех смертных, что в своем желании жить могли узреть истину, тем самым повинуясь служить Отцу Нурглу. Тем не менее, эту битву еще предстояло выиграть. Он побалует себя в другой раз. Затяжные сражения были недопустимы. Он негодовал от потери возможного пополнения. Тифус бы с удовольствием наблюдал за угасающей уверенностью своих врагов, когда те предстанут перед его болезненным ликом. Некоторые из них будут обращены, но большинство должно быть уничтожено.