Андрей Лазарчук - Дочь Белого Меча

И тут маг Масани позвал её.

Маг и Акболат стояли на краю ничто . Стены и пол обрывались, и дальше была только полнейшая тьма. Маг протянул руку, и рука, погрузившись в ничто , исчезла.

Ягмара оглянулась. Люди, остановленные приказом не шевелиться, стояли, и только Бекторо пробиралась вдоль стены поближе.

— Тора, подожди там, не приближайся, — сказал Акболат, не оборачиваясь.

Бекторо послушно замерла.

— Вот тьма, которая не рассеивается светом, — сказал маг Масани, ни к кому особо не обращаясь. — И прихотливые звуки поглощаются ею… Никогда не думал, что мне придётся столкнуться с таким. Но всё равно нужно пройти…

— Дочка, — сказал Акболат. — На время, пока я не скажу, перестань дуть в дудочку. Но не отнимай её от губ, хорошо?

— Да, отец, — ответила Ягмара.

Тьма окутала их…

Если глазам проходится долго привыкать к тьме даже после неяркого света, то сейчас случилось что-то обратное. Ягмара не увидела, но каким-то местом в голове ощутила, что тьма по сторонам и тьма впереди — они совершенно разные. Если по сторонам был мёртвый и твёрдый камень, то впереди… впереди вдруг возникало — медленно и неверно — какое-то пространство, чем-то заполненное…

Сначала это казалось стремительно бегущими по кругу тучами. Но это были не совсем тучи, не совсем круг и не совсем бег.

А потом она вдруг — как будто что-то виденное давным-давно наложилось на туманную картину — поняла, что перед нею равнина… нет, не равнина, а замёрзшее озеро, покрытое чёрным льдом, под которым ходят огромные медленные тени, а надо льдом так же медленно, как и под ним, парят чёрные птицы…

Всматриваясь в этот непроглядный мрак — не глазами, не ушами, а всем своим существом — она пропустила тот момент, когда рядом произошёл какой-то шум и движения, и поняла, что что-то происходит, только тогда, когда её сильно толкнули в плечо. Она упала; дудочка от удара вылетела из руки и куда-то покатилась.

И тут же раздался страшный скрежещущий голос, произносящий вразбивку непонятные слова — пять слов, и снова эти же пять слов, и снова, и снова, и снова…

Началась паника.

Дудочку нашёл волк, придавил лапами и тихо поскуливал. Уже четверть часа снова было тихо, слышалось только дыхание смертельно испуганных, но взявших себя в руки людей. Пахло кровью, мочой, ужасом. Все, однако, молчали и не шевелились. Ягмара, долго шарившая руками в непроглядной темноте по полу, догадалась подползти на это поскуливание…

Картина открылась ужасная.

Маг Масани лежал поперёк прохода, неестественно откинув голову. Косым ударом его горло было перерублено, наверное, до позвоночника. Всё вокруг было забрызгано и залито кровью. Акболат и Ний, спиной к спине, стояли над ним, держа наизготовку мечи, покрытые драконьим стеклом. Двое кочевников прижимали к земле Бекторо, накрыв её своими телами — и оба, похоже, были мертвы. Двое других стояли, прижавшись к стенами и выставив перед собой кривые мечи. Овтай в трёх шагах от них перегораживал проход. Служек и шамана не было видно — должно быть, они либо канули в непроглядной темноте впереди, либо отбежали назад по проходу…

А посередине всех лежал на спине старший служитель Аллам, почему-то голый по пояс. В руках у него был бронзовый ромбовидный клинок, похожий на наконечник копья, и этот клинок он медленно погружал в свою грудь. Уже несколько пузырящихся ран было в его груди, а губы продолжали беззвучно шевелиться в такт тем жутким пяти словам…

Шеру стоял в его ногах, огромный от вздыбленной шерсти, и почти так же беззвучно, сорванным голосом, шипел.

Ягмара на слабых ногах придвинулась поближе. Лицо старшего служителя показалось ей похожим на те трупного цвета маски, которые висели в зале. Глаза, полуоткрытые, были совершенно белы…

Акболат бросился к Бекторо, осторожно отвалил прикрывших её братьев. На них Ягмара не видела никаких ран, но полнейшая расслабленность тел не оставляла сомнений. Акболат поднял Бекторо на руки, всмотрелся в лицо. Заозирался, будто ища помощи… Бекторо слабо подняла руку и закинул ему за шею. Потом пошевелилась всем телом, будто прося её отпустить. Акболат отнёс её назад по проходу, мимо Ягмары, мимо уцелевших кочевников, и там поставил на ноги. Потом помог сесть.

Ний между тем наклонился над старшим служителем, долго всматривался. Попытался забрать Шеру, но кот не послушался, остался стоять — разве что чуть расслабился. Ний встал и подошёл к Ягмаре.

— Такая же, надо думать, чара и на мне, — сказал он.

Ягмара, не переставая играть, пожала плечами: кто знает?

Ний кивнул и вернулся к неумирающему. Достал из-за пояса топорик и рубанул его по ноге пониже колена. Со второго удара нога отвалилась. Крови не пролилось ни капли. Неумирающий не отреагировал — он только вынул из раны клинок и стал загонять его себе в грудь в другое место. Ний отсёк ему вторую ногу, потом обе руки. Отбросил обрубки подальше. Вытер пот…

Чего ещё я не видела? — подумала Ягмара. — Такого, чтобы уж наверняка сойти с ума…

Она продолжала играть.

Шаман Сизое Перо лежал, свернувшись калачиком, за повозками. Рядом с ним сидел, подобрав под себя копыта, Вазила.

— Он умер, — сказал Вазила, подняв взгляд на приближающихся. — У него слабое сердце птицы. Я ничего не смог сделать…

— Как ты сам? — спросил Ний.

Вазила посмотрел на шамана.

— Ему лучше, — сказал он. — Он уже дома, а я ещё нет…

— Держись, — сказала Ягмара; тут же наступила темнота. — Кстати, может быть, ты попробуешь посвистеть? У меня уже нет сил.

Она ещё раз свистнула, чтобы все друг друга увидели, и передала дудочку Вазиле.

Раздались тихие мелодичные звуки, и всё осветилось чуть зеленоватым мерцающим светом.

— Слава Ахура Мазде! — выдохнула Ягмара. — Пойдём искать служек.

Вазила встал.

— Тогда я вас провожу…

Они прошли сотню шагов и остановились. Дальше дороги не было. Нет, не завал и не стена преградили путь: стены коридора сошлись, как будто снаружи их сдавили громадными клещами… Ягмара коснулась стены руками, чтобы удостовериться, что дудочка не лжёт; стена была такая горячая, что руку пришлось отдёрнуть.

— Если они ушли дальше, — сказал Ний, — то…

— Вернёмся к нашим, — сказала Ягмара.

Храмовые служки, все четверо, пропали бесследно…

Вазила шёл впереди и наигрывал что-то грустное и полузнакомое.

Когда они вернулись, Бекторо продолжала молиться, прося духов предков позаботиться о павших страшной смертью воинах. Оставшиеся в живых братья, Каев и Горон, стояли за её спиной, всё ещё готовые защищать главу юрта — хотя и знали прекрасно, что сил против древнего волшебства не существует. Но для них это попросту не имело никакого значения…