Глен Кук - Суровые времена

Сари кивнула. Истерика ее кончилась. Опустившись на колени подле Хонь Тэй, она некоторое время держала старуху за руку, а затем сняла с нее нефритовый браслет и, с глубоким вздохом и видимой неохотой, надела его на левое запястье. После этого она принялась успокаивать Кы Готу.

Тай Дэй переговорил с детьми, переведя им мои указания. Я заметил, что Сари не проронила ни слова, даже шепотом.

Девочке, которую я собирался нести, было лет шесть. И она никуда не хотела уходить.

– Так привяжите ее, черт побери! – зарычал я. Меня затрясло. Я не знал, сколько еще мне удастся сохранять терпение.

– Живее! Время не терпит!

Невредимым остался только малыш. А мальчик лет четырех, по-видимому, не выживет, если не доставить его к Одноглазому как можно скорее.

У порога раздался чей-то пронзительный крик. Дверь треснула под тяжелым ударом и слегка подалась. Сари шлепком успокоила девочку и навьючила ее мне на спину.

– Как там твоя мать? – спросил я. Ничего, бабушка Тролль оказалась в полном порядке. Она уже усадила на левое бедро двухлетку неопределенного пола, а в правой руке сжимала обломок копья. Она была готова к встрече с таглианцами.

На самом деле подготовка заняла куда меньше времени, чем ее описание.

Сари взяла младенца. Тай Дэй привязал себе на спину раненого мальчонку, а в руках держал меч. Вдвоем мы приблизились к двери. Я грянул в щель меж покореженных досок, но таглианцы, видимо, спрятались.

– Кто первый? – спросил я. – Кто-то должен прикрывать тыл.

– Я. С сего дня всюду – первый, Что бы это значило?

– Назад! – рыкнул я, но он уже обратился в смертоносную Тень. Он скользнул вправо от двери, я – влево. Мы убрались с дороги как раз вовремя – дверь, сорванная с петель, рухнула внутрь. Мы бросились на чужака – и едва-едва успели узнать его.

– Дядюшка Дой, ты?!

Везуч он… Тяжесть детей на спинах притормозила нас как раз настолько, чтоб мы успели разглядеть, кто ворвался в дом.

– Идем, – сказал я Тай Дэю.

В совещаниях нужды не было.

Тай Дэй немедля напоролся на двух таглианцев. Я, прыгнув вперед, тут же уложил одного. Кы Гота проковыляла на улицу вслед за нами – и вонзила навершье копья в горло ближайшего таглианца, а затем, поудобнее перехватив ребенка, обернулась ко второму.

Мимо пронеслась, хохоча, точно целая стая обезьян, белая ворона.

Уцелевший таглианец оказался юношей неглупым. Он помчался к ближайшей шайке своих соотечественников. – Давай, давай! – крикнул я Тай Дэю. – Гота, Сари, бегите за ним! Дядюшка, где ты там? Без тебя уйдем, шевелись!

Дядюшка Дой ступил на улицу как раз в тот миг, как таглианец добежал до своих и указал им на нас.

– Спасай ребенка. Знаменосец. Бледный Жезл защитит тебя.

Зрелище он устроил удивительное – хотя я-то видел лишь мельком. Этот смешной толстый коротыш остановил целую толпу таглианцев, убив шестерых в шесть секунд. Прочие обратились в бегство.

А мы вбежали в проулок и через несколько мгновений были в безопасности. Вскоре Одноглазый уже работал над раненым ребенком, хоть и без всякого удовольствия, а я, взяв Гоблина и кое-кого из Старой Команды, организовал контратаку.

Ночь та была переломной. Она не оставила никаких надежд на возобновление дружбы с Могабой. Я нимало не сомневался, что, в случае успешного завершения «ошибочного» нападения на нюень бао, следующими были бы мы.

Бои продолжались, пока вода не поднялась слишком высоко.

Несмотря на то что Одноглазый и еще некоторые ворчали, что, мол, в задачи наши не входит защита нюень бао, я уберег от гибели примерно треть паломников, числом около шести сотен. Вот во что обошлось нападение Могабы. На следующее утро большинство оставшихся таглианцев обнаружили, что должны выбирать: либо – с Могабой, либо – против. Те, что с самого начала были с нами, так с нами и остались. Подобным образом поступили и те, что переметнулись к нам позже. Еще сколько-то пришло теперь, но их было менее десятой доли от ожидавшегося. Я, честно говоря, был разочарован. Да ведь Могаба, если захочет, таких речей может войскам наговорить…

– Это – снова то самое древнее проклятие, – сказал Гоблин. – Они даже сейчас боятся прошлого пуще нынешнего.

А вода продолжала подниматься…

Я отвел нюень бао место в наших подземельях. Дядюшка Дой был изумлен.

– Мы и не подозревали…

– И хорошо. Значит, враг – тем более. А ему до вас далеко.

Черный Отряд тоже спустился под землю. Мы разместили людей со всеми возможными удобствами. Под землей было достаточно просторно для шести десятков человек. После того как добавили еще шесть сотен нюень бао, стало тесновато.

Пришлось еще всем каждого запоминать в лицо – мои люди были выучены без предупреждения убивать всех незнакомых.

После того как стемнело, я снова выбрался наружу. Тай Дэй с дядюшкой Доем неотступно следовали за мной. Я собрал таглианских офицеров, присоединившихся к Черному Отряду, и сказал:

– Я уверен, все мы сделали, что могли. Настало время начать эвакуацию всех, кто пожелает покинуть этот ад.

Сам не знаю почему, я не сомневался, что миновать пикеты южан на том берегу будет проще простого.

– Я пошлю с вами одного из Моих ведунов. Это их не обрадовало. Один капитан вслух поинтересовался, не намерен ли я отдать их в рабство, чтоб своим осталось больше провизии.

О провизии я еще не думал. Да и вообще многих возможных трудностей не учел. Забыл, например что большинство этих людей присоединились к нам только потому, что верили: иначе в живых не бывать.

– Вздор. Если вам, ребята, больше нравится умирать в нашей компании – оставайтесь. Будем рады. Я просто хотел освободить вас от солдатской! присяги, чтоб вы имели хоть какой-то шанс…

Еще после наступления темноты я разрешил мужчинам нюень бао вернуться и посмотреть по домам, не осталось ли припасов либо уцелевших. Найти им удалось не много – солдаты Могабы тоже искали старательно, да и вода поднялась.

Люди Могабы на самодельных лодках и плотах начали набеги на дома джайкури, забирая то, что удалось спасти от прибывающей воды.

Собственный запас Могаба утопил своими же руками.

Убедившись, что нас никто не заметит, я увел всех своих братьев внутрь, наглухо завалив все входы и выходы. Взяли мы с собой и нюень бао. Все, кроме нескольких человек, несших дозор со смотровых площадок, доступных лишь изнутри, спустились в самую отдаленную, потайную часть подземелий, отгороженную от внешнего мира ловушками, замаскированными дверями и паутиной заклятий, раскинутой Одноглазым и Гоблином, оставившими лишь призрачных двойников, дабы обозначить путь.

Жилье делили со мною восемь гостей. Всего через несколько часов я сказал дядюшке Дою: